Я возьму твою дочь

Однако Аманда очень редко придерживалась этого правила. Она была небрежной, невнимательной, забывчивой и обычно не клала вещи на место. София часто приходила в отчаяние, потому что для слепого человека искать какой-то предмет в доме было делом практически безнадежным.

Она отвернулась от плиты, с уверенностью лунатика прошла через кухню, в нужный момент обогнула кухонный стол и вышла на портик.

На минуту она застыла. Дубы шумели на ветру, какой-то лист, гонимый ветром, с шелестом пронесся по камням.

София глубоко вздохнула и поймала себя на мысли, что ждет Йонатана и надеется услышать его шаги перед домом.

Через полчаса, когда София уже сварила макароны, Аманда, заспанная и явно в плохом настроении, приплелась в кухню.

– Проклятие, – простонала она, – я чуть не свернула себе шею в этой ужасной кровати, и теперь у меня болит голова. К тому же ты меня еще не помассировала! Как я буду готовить, если от боли едва держусь на ногах?

– Я сделаю тебе массаж после еды.

– Это поздно. Если какая-то артерия пережата, то не успеешь и опомниться, как случится удар. И тогда мне конец.

– Хорошо, садись, сейчас я тебя помассирую. Но только папа приедет уже через полчаса.

– Пффф! – фыркнула Аманда. – Макароны я сделаю за пять минут. Это для меня такая мелочь.

Аманда упала на стул, наклонилась и сделала такой глубокий выдох, что это было похоже на то, как если бы из нее вышел весь воздух. София подошла к матери сзади, стянула рубашку вниз, налила немножко оливкового масла на кожу и стала мять ее массивные плечи. Аманда стонала от наслаждения.

Через десять минут Йонатан, пробормотав «permesso», вошел в кухню.

– Ох, извините! – испугался он. – Я что, слишком рано пришел?

– Нет, – ответила София, – обед сейчас будет готов. Пока хватит, мама. – Она натянула рубашку ей на плечи. – Пожалуйста, садитесь.

Йонатан уселся за стол, но ему явно было не по себе.

Аманда необычайно быстро для своей комплекции встала и покачиваясь направилась к раковине для мытья посуды.

– Тогда начнем, пожалуй, – пропела она, вытащила из. горы грязной посуды такую же грязную сковородку и с грохотом опустила ее на плиту.

У Йонатана отнялся дар речи, и он с ужасом смотрел на нее.

Все, что делала Аманда потом, происходило со страшной скоростью.

Она взяла две луковицы из сетки, висевшей рядом с окном, почистила их и быстро нарезала маленькими кубиками. Потом буквально выдрала два зубчика из головки чеснока и раздавила их, причем сделала это прямо своей мясистой рукой, опираясь на нее всем телом. После выудила из мойки грязную вилку и начала сдирать со сковороды старый пригоревший жир. Затем она вытащила из холодильника кусок сала, нарезала его кубиками, как и пару помидоров и цукини, и поставила все это жариться.

– Открой-ка бутылку вина, – приказала она, – сейчас все будет готово.

София принесла бутылку красного вина, которая стояла рядом с холодильником на полу, достала штопор из левого ящика стола и только собралась открыть вино, как Йонатан забрал бутылку у нее из рук.

– Давайте я это сделаю, – сказал он, – я буду рад, если и для меня найдется работа.

Он открыл бутылку и подал ее Аманде, которая одарила его сияющей улыбкой, появившейся между толстыми щеками, пропела «grazie»[32] и вылила почти половину бутылки красного вина на сковородку.

– Я люблю готовить, – пронзительным голосом заявила она, – а если у меня такой красивый жилец, то я вообще творю чудеса!

– Что она сказала? – спросил Йонатан, и София перевела:

– Моя мать сказала, что ей доставляет удовольствие готовить, когда у нее приятные гости.

Йонатан кивнул и улыбнулся Аманде, которой в этот момент захотелось чихнуть, и она чихнула – прямо на соус, что, однако, нимало ее не смутило. Она только громко шмыгнула носом, продолжая высыпать целые горы приправ на сковородку.

Йонатан вздрогнул от отвращения, не представляя себе, как сможет хоть что-то съесть из ее рук.

Аманда как раз выкладывала вареные макароны на сковородку, когда Риккардо зашел в кухню и протянул руку Йонатану.

– Buongiorno.

Его рука была крепкой и грубой. Йонатан чувствовал трещины и мозоли, оставленные многолетней тяжелой работой на поле и в лесу.

– Come sta?[33] – спросил Риккардо.

– Bene. Grazie.[34]

Аманда вытащила из холодильника пакет со сливками, надорвала его зубами, изрядно при этом обляпавшись, чего, похоже, даже не заметила, и вылила не менее поллитра сливок на сковородку. Потом все хорошо перемешала, добавила еще пару оливок и рявкнула на всю кухню «A posto!», что должно было обозначать не что иное, как «Мы можем есть!».

София вынула из шкафа глубокие тарелки. К одной приклеилась старая кожура от лука-порея, на другой осталась клякса засохшего томатного соуса. Йонатан рассмотрел, насколько грязными и жирными они были. И бокалы, которые София вынула из шкафа, оказались мутными и захватанными.

Аманда шлепнула сковородку на стол, сложила толстые пальцы и пробормотала молитву. София и Риккардо лишь закрыли глаза.

Затем она начала распределять пищу. Йонатану она положила целую гору макарон, себе – тоже, Риккардо досталось немножко меньше, а Софии – лишь четверть того, что лежало на тарелке у Йонатана. Он даже не пытался протестовать, лишь улыбался в надежде на то, что как-то переживет этот обед, и думал над тем, как в будущем избежать кулинарных услуг Аманды.

Макароны в ее исполнении, против ожидания, оказались на вкус просто великолепными. Йонатан старался не думать о том, что Аманда чихала в еду, не мыла приправы и зелень, что все это было приготовлено на грязной сковороде и подано в грязной посуде, и ему даже удалось получить наслаждение от еды.

Аманда, громко чавкавшая, взяла себе добавку, в то время как остальные не успели съесть и половины своей порции.

– Пожалуйста, спросите отца, не смог бы он после обеда взять меня с собой в село. Мне нужно добраться до банкомата и купить кое-какие мелочи. Я должен решить проблему с машиной, чтобы уезжать отсюда, когда захочу, и не нагружать вас своими проблемами.

София перевела. Пока она говорила, он заметил, что у нее такой же изгиб губ, как у Жизель. Они часто всплывали в его памяти, и сейчас он снова видел их перед собой.

– Он возьмет вас с собой, – сказала София, – не беспокойтесь, это не составит проблемы. В Бучине живет торговец подержанными автомобилями, и там вы точно найдете себе машину. А все, что вам еще нужно, есть в Монтеварки.

После обеда, который длился не больше десяти минут, София сварила для себя, отца и Йонатана кофе. Аманда взяла с полки бутылку самбуки и налила себе половину стакана, насыпала туда кофейных зерен и подожгла этот сладкий анисовый ликер. Пока он горел, она вертела стакан в руках, потом задула пламя и посмотрела на Йонатана.

– Скажи ему, что я считаю его прелестным, – хриплым голосом сказала она Софии.

Риккардо услышал эти слова, но никак на них не отреагировал. Он пил эспрессо, смотрел на дно своей чашки и молчал.

– Мама, я прошу тебя!

– Скажи ему!

Аманда громко рассмеялась и одним махом выпила порцию самбуки, которой хватило бы на десять человек.

– Ты нас всех позоришь!

– Чушь! Я знаю, что делаю. Ну давай, скажи ему!

– Вы нравитесь моей матери, – нерешительно прошептала София.

– Спасибо. Это очень мило. Еда была очень вкусная. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу ответить тем же.

София перевела, и Аманда засмеялась еще громче. Потом она взяла бутылку и наполнила свой уже опустевший стакан до половины, причем пролила сладкий ликер на стол. Она тяжело нагнулась и языком слизнула его. Йонатан подозревал, что этот стол вряд ли кто-то будет вытирать в ближайшее время. Он хотел лишь одного: как можно скорее уехать за покупками и как можно быстрее привести в порядок собственную маленькую кухню.

32

Спасибо (итал.).

33

Как дела? (итал.).

34

Хорошо. Спасибо (итал.).