Темное кредо (ЛП)

Белагоса был высоким и худым. В жесте исступлённой веры Апостол 12-го Воинства вырвал свои глаза много веков назад. Но всё равно он обернулся прямо к Мардуку. Эти пустые глазницы были отнюдь не слепы, а кровавые слёзы стекали по щекам.

— Терпение, брат, — заговорил Анкх-Илот — Тёмный Апостол 11-го Воинства. Он хрипло шептал из-за шипастого аналоя своей кафедры, — Я уверен, что Великий Апостол Экодас не станет…

— Великий Апостол, — сплюнул Сарабдал. Святой предводитель 18-го Воинства стоял со скрещенным руками, — Экая спесь. То, что его волнуют подобные мелочи — оскорбление всего нашего ордена.

— Сам Хранитель Веры, достопочтенный Кор Фаэрон, даровал сей титул ему, почтенный брат, — ответил Анкх-Илот.

Тёмный Апостол Анкх-Илот был суровым воином, в чей лоб была вбита пугающая шипастая чёрная металлическая звезда Хаоса Восславленного, а плоть являлась живым холстом для мерзких святых ритуалов. Многочисленные порезы и рубцы были воспалёнными свидетелями ритуального самобичевания. Под новыми ранами проступали старые шрамы. Мардук предположил, что Тёмный Апостол натирает нанесённые себе увечья ядовитыми мазями и бальзамами, чтобы препятствовать регенеративным способностям физиологии Астартес, ибо многие раны был свежими и открытыми. Подобное не было редкостью в легионе.

— Он может звать себя, как хочет, — сказал Белагоса и жестом показал на пустую кафедру Экодаса, — Но когда же достопочтимый Великий Апостол озарит нас своим присутствием?

Трибуна Экодаса была окружена балюстрадами и шипастыми ограждениями. Она была гораздо больше, чем у остальных Апостолов, и занимала господствующее центральное положение в Санктум Корпус. Удерживаемая на подобных скелетам арках трибуна выступала на тридцать метров из стены напротив громадного наблюдательного портала и давала беспрепятственный вид на низшие трибуны. Пасти вырезанных под кафедрой уродливых горгулий изрыгали облака ладана.

Восьмиугольный зал Санктум Корпус был вертикальной шахтой, которая падала во тьму. Он тянулся более чем на километр от дна до потолка и пробивал себе путь через центр могучего линкора. Кафедры Апостолов были почти на самой вершине — всего лишь в пятидесяти метрах от красного стеклянного купола. Они нависали над казавшимся бездонным разломом на подобных позвоночникам колоннах, которые находились в углах зала.

Хотя зал был восьмидесяти метров в диаметре, высота и глубина делали Санктум Корпус гнетущим даже с зияющим наблюдательным порталом на передней стене. Вдоль стен шли ряды книг, кодексов и святых писаний в кожаной обложке.

Десятки миллионов святых работ были забиты в альковы или сложены на полках без всякого подобия порядка или связи. Древние пыльные тома, полные поучений и писаний Лоргара, были свалены в опасные груды, а десятки тысяч анналов и святых текстов были втиснуты в каждую щель. Все были оплетены в кожи людей и ксеносов всех оттенков и структур. Многие из бесценных книг были написаны перьями прозелитов писцов-рабов в незапамятные времена на Колхиде задолго до начала Великого Крестового Похода, ещё до того, как на Колхиду прибыл благословенный примарх Лоргар, даже до возвышения лицемерного, лживого Ложного Императора.

Свежие книги постоянно добавляли к головокружительному собранию знаний и мудростей легиона. Новые тома были полны свежих поучений и благочестивых писаний. Помимо Сикаруса, скрипторум «Круциус Маледиктус» был величайшим вместилищем святых учений Несущих Слово во вселенной.

Омерзительные сервиторы-архивисты, иссохшие кадавры, которых удерживали на весу гудящие суспензорные импеллеры, парили туда-сюда между бесконечными рядами святых книг, заботливо опекая свои наделы.

Огромные, подобные паутине арки тянулись между книжными шкафами к сводчатому потолку над конклавом Апостолов. В эти арки вплавили десять тысяч скелетов, скрепив их искажённые позвоночники мрамором. Черепа были запрокинуты назад в бессловесной агонии, а костлявые руки подняты вверх в молчаливом призыве к богам. На открытых ладонях стояли толстые свечи из кровавого воска. Двадцать тысяч мерцающих языков пламени отбрасывали свет на собравшихся.

— Я уверен, что Великий Апостол Экодас не заставит нас ждать долго, — сказал Анкх-Илот.

— Достаточно долго, что впечатлить нас своей властью, — произнёс Мардук.

— Едва повышенный Первый Послушник уже судит о почтенном члене Совета, — зашипел Анкх-Илот, сердито смотря на Мардука через открытое пространство Санктум Корпус.

— Лучше видеть вещи такими, каковы они, чем слепо принимать их, — произнёс Сарабдал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Анкх-Илот.

— Я имею в виду, — проворчал Сарабдал, — Что наш младший брат-апостол говорит то, что думаем мы все. Мне начинают надоедать игры Экодаса.

— Я уверен, что достопочтенный Великий Апостол не желает прогневить своих верных братьев-апостолов, — сказал Анкх-Илот.

— Всё такой же подлиза, — сказал Белагоса, — Ты столь трогательно пресмыкаешься у ног Экодаса.

— Ты не заставишь меня нарушить перемирие Санктум Корпус, — произнёс Анкх-Илот, — В твоих словах нет ничего, кроме яда и желчи.

— Кое в чём брат Белагоса прав, — мягко сказал Сарабдал.

— О? Прошу, просвети меня, — сказал Анкх-Илот.

— Ты — марионетка, — сказал Сарабдал, — Всего лишь питомец Экодаса, а 11-ое Воинство — лишь продолжение его Воинства. Ты пресмыкаешься всякий раз, когда хозяин решает бросить тебе объедки.

В комнате воцарился глухой гул моторов-импеллеров архивных сервиторов. Белагоса широко ухмыльнулся, а Мардуку было трудно скрыть удовлетворение, когда кровь отхлынула от лица Анкх-Илота. Его свита притихла.

— Конечно, это не мои слова, — спокойно произнёс Сарабдал, словно не замечая, как разозлил Апостола 11-го Воинства, — Просто… Я это где-то слышал.

— Кто говорит так? — прошипел Анкх-Илот.

— Все знают, что ты — козёл отпущения Экодаса, — сказал Белагоса, наслаждаясь пламенным гневом Анкх-Илота.

Мардук слышал от Ярулека, своего бывшего хозяина и прошлого святого предводителя 34-го Воинства, о том, насколько подозрительным образом Анкх-Илот пришёл к власти. Ярулек сказал Мардуку, что в своё время Совет Сикаруса назначил Анкх-Илота Первым Послушником 11-го Воинства лишь по настоянию Экодаса. Меньше чем десятилетие спустя Анкх-Илот возвысился до Тёмного Апостола после того, как его предшественника убили при обстоятельствах, которые, по мнению многих, были делом рук Экодаса.

Мардук фыркнул от мысли о том, как он сам пришёл к власти.

— Тебя что-то умиляет, Апостол? — спросил Анкх-Илот с ядом в глазах. Его тело дрожало от ярости.

— Конечно же, нет, почтенный брат, — насмешливо сказал Мардук, — Подобные слухи, очевидно, явная клевета, ослабляют всех нас.

— Все мы знаем, что единственная причина, по которой твоё присутствие терпят в крестовом походе, — сплюнул Анкх-Илот, — заключена в том, что ты владеешь устройством, которое раскопал Ярулек. Будем надеяться, что оно будет достойно проблем.

— Первая вещь, которую ты сказал по делу, — произнёс Белагоса.

— Согласен, — сказал Сарабдал.

Мардук проглотил свой гнев.

— Дорогие братья, я сражался и истекал кровью, чтобы заполучить Регулятор Связей и раскрыть тайны, — Мардук пристально смотрел на трёх других Апостолов. Он вцепился в шипастое ограждение своей кафедры с такой силой, что мог её вырвать, — Десятки миллионов умерли, чтобы я его заполучил. Исчезли миры. Регулятор выиграет для нас войну, а когда это произойдёт, то я пожну плоды. Внемлите моим словам, что со временем вы все почтительно склоните передо мной головы!

Хохот Белагосы был глубоким и раскатистым. Казалось, что Сарабдала тоже развеселила вспышка.

— Ступай осторожно, Мардук, — предостерёг Анкх-Илот, — Апостол может быстро пасть, если не научиться уважать старших.

— Старших? — оскалился Белагоса, который быстро обратился к излюбленной цели, — И ты включаешь себя в их число? Возможно, что Мардук — всего лишь щенок, но я помню, что не так давно ты сам был скромным Первым Послушником, Анкх-Илот. Я даже помню время, когда тебя приняли в легион. И даже тогда ты был лишь самодовольным червём!