Опаленная земля

— Это интересно, — сказал полковник.

— Сооружение, именуемое «Биобаббл», было уничтожено неизвестной силой непонятного происхождения.

— Бомба?

— Непохоже. Скорее луч.

— Лазер?

— Лазеров, обладающих такой разрушительной силой, насколько нам известно, не существует. Чтобы произвести разрушение такого масштаба, необходим направленный лазерный пучок, покрывающий площадь примерно в полтора гектара.

Молчаливые люди с каменными выражениями на лицах обменялись тревожными взглядами. В целях конспирации никто из присутствующих не знал друг друга по имени. Чтобы обеспечить их анонимность, человек, некогда завербовавший их, выполнив свою миссию, героически покончил с собой.

— Звездные войны? — предположил кто-то.

Рушенко покачал головой.

— Незаметно вывести на орбиту лазер такого размера невозможно. Вряд ли это некое новое оружие в рамках якобы закрытой программы СОИ.

— Может быть, наши? — спросил человек с косматой шевелюрой и подозрительными грузинскими глазками.

— Жириновский что-то болтает об «Элиптиконе», — заметил некто с эстонским акцентом.

Рушенко снова скептически покачал тяжелым, выраженного монголоидного типа черепом.

— Жириновский несет вздор. Но он для нас полезен.

— Полковник Рушенко, в моем распоряжении имеется копия документа из архивов КГБ. В нем речь идет об оружии, аналогичном этому.

— Я слушаю.

— Это страшное оружие. Если оно будет установлено, нашей системе ядерного сдерживания придет конец.

Полковник Рушенко нахмурился:

— От нашей системы ядерного сдерживания и без того практически ничего не осталось. Добрая половина ракет небоеспособна или поставлена на регламент. Испытаний мы больше не проводим, так что не можем с уверенностью сказать, взлетят ли они вообще. Складывается ощущение, что в Кремле держат свой коллективный палец на кнопке водяного пистолета.

— Вы меня не так поняли, товарищ полковник. Это оружие способно превратить еще оставшиеся у нас боеспособные ракеты в бесполезную груду металлолома, навеки похоронив их в шахтах.

— Каким образом?

— Нам мало что известно, однако, если американцы доведут свои эксперименты до логического конца, мы перед лицом этой угрозы останемся в чем мать родила.

— У нас имеется резидент в Империи Зла?

— Да. Кинга-сука.

Рушенко зябко поежился:

— Она еще та штучка.

— Надо отправить ее на место. Возможно, ей удастся что-нибудь выяснить.

— А если ее схватят?

— Ее загипнотизировали, чтобы она на допросе выдала одного эфэсбэшника, за которым она когда-то волочилась и который ее бросил. Свалим все на ФСБ.

Полковник Рушенко согласно кивнул:

— Я прослежу за этим.

Совещание закончилось. Все разошлись. Полковник Рушенко остался наедине с компьютером, соединенным с оранжево-красным телефонным аппаратом. У Рушенко был свой человек в управлении связи ФСБ. Телефон полковника был заведен на коммутатор ФСБ, благодаря чему он имел возможность прослушивать все разговоры, которые велись по кремлевской «вертушке».

Ему потребовалось добрых три часа, чтобы войти в сеть Интернета. Это обстоятельство лишний раз доказывало, что со времени крушения старого режима Россия в технологическом отношении все больше отставала от Запада.

В славные дни коммунистического прошлого этот процесс занял бы у него не более двух часов.

Глава 16

Как только доктор Космо Паган услышал о том, что американский «шаттл» был уничтожен по дороге на пусковую установку, он попытался разыскать планету Марс в двадцатичетырехдюймовый объектив старого телескопа-рефрактора, установленного в обсерватории Лоуэлла неподалеку от Флагстаффа.

Это было допотопное, еще в деревянном корпусе, устройство, установленное на куполе. Небо над Аризоной, как правило, ясное, поэтому это было идеальное место для наблюдений за Красной планетой.

Именно здесь Персиваль Лоуэлл нарисовал карту марсианских каналов, которые затем тщетно пытались обнаружить другие астронавты. Но Лоуэлл, несомненно, видел марсианские каналы, и Космо Паган тоже мечтал увидеть их при жизни.

Однако Марс, похоже, не собирался помогать ему в этом. Не найдя планету в той точке небесной сферы, где, по расчетам, ей полагалось находиться, Космо Паган, припав глазом к голубому, в медной оправе, стеклу объектива, принялся настраивать телескоп вручную.

Наконец ему это удалось.

Вот она, Красная планета — именно такая, какой ее в своих дневниках описал Лоуэлл более ста лет назад. Лоуэлл утверждал, что жизнь на умирающей планете поддерживалась за счет разветвленной сети оросительных каналов. Его находка подстегнула воображение Герберта Уэллса, Эдгара Берроуза и других великих летописцев Марса, которые, в свою очередь, пробудили интерес к загадочной планете в юном Космо Пагане.

К сожалению, мифы о марсианских каналах, о принцессах и о четырехруких гигантах с зеленой кожей развеялись после полетов зондов «Викинг» и «Маринер» и последующих открытий.

А жаль. Даже теперь, в свои зрелые годы, Космо Паган предпочел бы красным пустыням зеленых марсиан. В конце концов, красных пустынь хватало и на Земле. Здесь, в Аризоне. Или в Монголии, где пустыня Гоби поразительно напоминала марсианский ландшафт Правда, сам Космо Паган в пустыне Гоби никогда не был. Там ведь не было телекамер. А он не ездил туда, где невозможно засветиться на ТВ или по крайней мере попасть на страницы газетной хроники.

И все же Космо искренне считал, что труды Лоуэлла, хоть и были подвергнуты сомнению, не пропали даром. Без него не было бы ни «Войны миров», ни «Воителя Марса», которые и определили судьбу Космо Патана. Рассуждая таким образом, Космо неизменно приходил к выводу, что жизнь прожита не зря.

Его сокровенной мечтой было однажды ночью увидеть феномен, который некогда заставил другого великого астронома поверить в существование марсианских каналов.

Он упивался зрелищем Марса, когда зазвонил его сотовый телефон. Не отрываясь от телескопа, он раскрыл пенал телефона и произнес:

— Доктор Космо Паган, всемирно признанный авторитет в области науки о небесах и вселенной.

— Доктор Паган, это Ассошиэйтед Пресс.

— Хотите процитировать мое высказывание?

— Совершенно верно.

— Вселенная трансцендентна в своем внушающем трепет величии. Океану звезд, вращающихся в космическом водовороте, нет дела до ничтожных страстей, которыми обуреваемы люди, презренные биомашины, состоящие из молекул.

— Это замечательно, но хотелось бы узнать ваше мнение по конкретной проблеме.

— Конкретно в данный момент я любуюсь Красной планетой, Марсом — обителью бога войны, если верить древним римлянам. Но для меня это — планета мира и успокоения. Однажды нога человека ступит на Марс, но каким бы великим ни был этот шаг, он будет лишь первым шагом на пути в загадочный и непостижимый мир космоса.

Человек из АП смущенно кашлянул и снова принялся за свое:

— Доктор Паган, считаете ли вы, что за гибелью последнего «шаттла» стоят марсиане?

— Хотелось бы... — начал Паган, но вовремя спохватился и выпалил: — За гибелью «шаттла»? Какого «шаттла»?

— Не далее как двадцать минут назад «Релайент» превратился в груду расплавленного металла.

— Восхитительно, — выдохнул Паган.

— Что?

— Марс. Он смотрит на меня. Мне кажется, что шапка ледника на его северном полюсе подмигивает мне, словно блудница. Хотя каналов я так и не увидел. А ведь Лоуэлл их узрел. И мне бы тоже хотелось их увидеть — пусть даже это окажется созданный лишайником рисунок.

— Значит, вы полагаете, что марсианская версия небезосновательна?

— Я полагаю, — произнес доктор Космо Паган, — что Вселенная любит меня.

— Простите, не понял?

— Всякий раз, когда у меня бывает перерыв между лекциями или семинарами, Вселенная обязательно выкидывает какой-нибудь очередной фокус, чтобы увековечить мое имя.

В голосе человека из Ассошиэйтед Пресс послышались раздраженные интонации: