Страница 36 из 76
Фантазийно-героизированное изображение твердости Михаила Черниговского. В. Смирнов
Самый страшный и мучительный период монгольского владычества, который с полным основанием можно называть «игом», завершился с того момента, когда захватчики начали передоверять сбор «выхода» местным князьям. Эта перемена впервые наметилась в середине 1260-х годов – в то время, когда Золотая Орда сама превратилась из улуса великой империи в самостоятельное государство.
С этой поры хаос на Руси заканчивается и начинается медленный, трудный, непоследовательный – два шага вперед, шаг назад – и все же бесповоротный путь к возрождению.
Князья Рюриковичи погубили Древнюю Русь своими раздорами, алчностью и борьбой честолюбий. Но из этой же среды вышли правители, избавившие страну от ига.
Ярослав Всеволодович
Третий сын Всеволода Большое Гнездо и брат владимирского великого князя Юрия, павшего на реке Сити, Ярослав (1191–1246) до Нашествия жил так же, как другие князья: ссорился с родственниками и, норовя занять стол побогаче, все время перемещался с места на место.
Еще ребенком он стал номинальным правителем Переяславля Южного, но был изгнан оттуда соперником; в подростковом возрасте уже участвовал в междоусобице; юношей управлял немаленьким Рязанским княжеством; затем получил от отца стратегически важное княжество Переяславль-Залесское, которое отныне превратилось в основную базу этой ветви потомков Большого Гнезда.
Женившись на дочери известного нам Мстислава Удатного, Ярослав успел и подружить, и повраждовать с этим неугомонным авантюристом. Некоторое время побыл великим князем киевским, однако ушел оттуда, когда в 1238 году освободилось владимирское княжение – Киев давно уже стоял ниже Владимира.
Несмотря на все эти метания, главным интересом Ярослава в течение всей его жизни являлся Новгород, с которым князя связывали очень непростые отношения. Четырежды правил он в этом богатом, но своенравном городе. Его приглашали в князья, потом изгоняли за покушение на местные вольности, потом, когда Новгород нуждался в защитнике, приглашали вновь. При всей неровности отношений с купеческой республикой он не только до конца своих дней оставался главным ее покровителем, но и на целый век обеспечил своим потомкам фактическую монополию на новгородское княжение.
Ярослав Всеволодович заново отстраивает Русь. Б. Чориков
Ярослав Всеволодович перед Христом. Фреска
Ярослав славился воинской доблестью. Защищая Новгородчину, он одержал несколько побед над литовцами, финнами и немцами. Самой крупной и славной победой был описанный в одной из предыдущих глав разгром Ордена меченосцев в сражении на Омовже в 1234 году.
В 1238 году, после гибели старшего брата и разорения великого княжества, Ярослав приехал на пепелище – как пишет Карамзин, «господствовать над развалинами и трупами».
Наследство было незавидное. Города лежали в руинах, деревни стояли пустые, потому что люди были убиты, угнаны в рабство или попрятались по лесам. О сопротивлении монголам думать не приходилось – всё войско погибло, сражаться было некому.
Первым из русских князей Ярослав понял, что единственный выход – наладить отношения с победителями. Право на наследование великокняжеского стола, полагавшееся Ярославу по старшинству, в новых условиях ничего не значило. Требовалось просить ярлык в Орде.
Ярослав приехал к Бату-хану раньше всех, был милостиво принят и объявлен старшим средь русских князей. «Так Государи наши торжественно отреклись от прав народа независимого и склонили выю под иго варваров», – сетует Карамзин. Однако можно взглянуть на дело и иначе. Благодаря тому, что Ярослав оказался умнее прочих Рюриковичей, именно его род получил меж ними первенство и впоследствии возглавил российское государство, добыв себе царский венец. Иного же пути кроме как «склонить выю» в тех обстоятельствах у русских князей все равно не было.
Мы уже знаем, что Ярослав сумел завоевать симпатию и уважение хана, который даже послал его на великий курултай, где выбирали Гуюка и куда сам Бату ехать поопасался.
Перед самым отъездом из Каракорума в обратную дорогу великий князь внезапно умер. Его тело странно посинело, и поползли слухи, будто Ярослава отравили. Об этом, в частности, пишет Плано Карпини, сообщая, что все подозревали в злодеянии «мать императора» (знаменитую Туракину-хатун), которая якобы дала князю прощальную чашу из своих рук. Версия эта выглядит сомнительной. Дистанция между великой государыней и вассалом ее вассала была столь огромна, что при желании ханша могла сделать с князем что угодно, не прибегая к подобным ухищрениям. «Моголы, сильные мечом, не имели нужды действовать ядом, орудием злодеев слабых», – резонно замечает Карамзин. Если Ярослава Всеволодовича и отравили, то не ханша, а кто-нибудь рангом пониже.
Вероятно, если бы Ярослав, исполнив свою дипломатическую миссию, благополучно вернулся в ставку Бату, он сумел бы добиться для Руси перехода от оккупационного режима к автономии и монгольское иго закончилось бы много раньше. Положение Батыева любимца облегчило бы Ярославу эту задачу. Но князь умер и облегчения не произошло.
Историческая заслуга Ярослава Всеволодовича исчерпывается тем, что он обозначил стратегию, которую развил и довел до завершения его великий сын.
Александр
Ярославич Невский
У Ярослава было еще больше сыновей, чем у Всеволода Большое Гнездо, – в летописях упоминаются десять. Старшим из доживших до зрелого возраста был Александр, родившийся в 1221 году.
У Александра в массовой культуре и общественном сознании сложилась репутация, искажающая представление об истинном историческом значении и главном достижении этого выдающегося исторического деятеля. Прежде всего он воспринимается как великий полководец, победитель шведов и немцев. Орден Александра Невского – единственный знак отличия, существовавший и в Российской империи, и в Советском Союзе, а теперь перенесенный в наградную систему Российской Федерации. Предназначался он в первую очередь для военачальников.
Высоко чтим этот князь и православной церковью, которая канонизировала его еще в 1547 году – это год знаменательный, когда русские монархи начали именовать себя царями. Совпадение неслучайно: ведь они были прямыми потомками Александра Невского. «Святым благоверным» князь был провозглашен за то, что защитил православную веру от крестоносцев. Он считается покровителем воинов (а также российской Федеральной Службы Безопасности).
Три ордена Александра Невского: российский, советский и снова российский
Однако в историческом масштабе победы Александра над европейскими агрессорами, пожалуй, не столь уж существенны. Мы видели, как многочисленны были нескончаемые военные конфликты русских с западными соседями – не с Невского начались и не им закончились. В длинной этой истории случались виктории и крупнее, чем небольшой бой на Неве или битва на Чудском озере.
По личным своим качествам князь, как мы увидим, тоже был весьма далек от святости – и жесток, и склонен к этическим компромиссам.
Величие и заслуга Александра совсем в другом. Этот правитель в неимоверно тяжелой исторической ситуации проявил мудрость и предвидение, которые спасли Русь от гибели.
Лев Гумилев в своей спорной, но замечательно интересной книге «Древняя Русь и Великая Степь» изображает Невского политическим лидером, который вел дела с Ордой чуть ли не на равных. Мол, лишь военная помощь Александра дала возможность Бату справиться с Гуюком и посадить на трон своего союзника Мункэ, дружба же Невского с Ордой объяснялась геополитическим расчетом: это был единственный способ спасти Русь от немецкого завоевания («крестоносного нашествия»). К сожалению, всё было, по-видимому, проще и печальнее. С Орденом и шведами Александр отлично справлялся и без татар, но военной мощи Орды он противостоять не мог и потому в отношениях с ней руководствовался не силой, а умом и гибкостью.