Страница 26 из 76
Памятник Витовту в Каунасе. Скульптор В. Грибас
С конца XIV века в элите великого княжества начался процесс полонизации: русский и даже литовский языки постепенно вытесняются польским, в моду входят польские обычаи и костюмы, всё большее количество князей и бояр (в том числе не язычников, а православных) переходят в римскую веру. В конце концов бÓльшая страна не присоединила к себе меньшую, а влилась в нее. Литва постепенно перестала быть русской и сделалась польской.
Поначалу казалось, что этот процесс еще обратим.
Противодействие польскому влиянию связано с личностью двоюродного брата короля Ягайло и его преемника на великокняжеском престоле Витовта (1392–1430). Формально признавая польского короля своим сюзереном, Витовт вел себя как независимый монарх, часто оппонировал своему кузену и, в противовес ему, делал ставку не на Запад, а на Восток. Роль Витовта в русской истории огромна. Однажды он даже чуть не подчинил себе московское государство, спасшееся лишь чудом.
Еще при жизни прозванный «великим», Витовт на протяжении нескольких десятилетий был самой заметной фигурой восточноевропейской политики. Но не все его громкие начинания и военные походы были успешны, а Москва становилась всё сильнее и не позволяла Литве расширяться дальше в восточном направлении.
Тем временем польский союз, скрепленный победой над тевтонами, получил дальнейшее развитие на сейме 1413 года, фактически превратившем две страны, которые доселе были связаны лишь династической унией, в единое государство (хотя формально конфедерацию провозгласят только полтора века спустя).
А теперь, получив общее представление о ситуации на западных рубежах Руси и о чужеземных правителях, чьи имена будут упоминаться при описании внутрирусских событий, давайте вернемся назад, в 1240 год, в только что завоеванную монголами страну, на руины государства, которого больше не существовало.
Иго
Читая исторические описания эпохи так называемого «татаро-монгольского ига», обычно датируемого 1237–1480 гг., сталкиваешься с двумя трудностями, которые мешают понимать логику и смысл событий этой тяжелой, противоречивой эпохи.
Во-первых, быстро становится ясно, что период монгольского владычества делится на два хронологически неравных, принципиально отличающихся друг от друга этапа.
Лишь первый из них, длившийся всего четверть века, можно с полным основанием считать «игом», то есть временем полного, бесконтрольного господства захватчиков, когда русская государственность полностью отсутствовала и бо́льшая часть русославянских земель существовала на положении оккупированных территорий.
Затем, примерно на двести лет, установился более или менее регламентированный, не такой уж жесткий режим, при котором Русь превратилась в автономию, обладавшую определенными правами и даже пользовавшуюся привилегиями провинции могущественного монгольского государства. Объединять два очень разных этапа в один показалось мне неудобным и неправильным. Поэтому описание собственно «ига» и описание «автономного периода» я разделяю на два обособленных рассказа.
Вторая трудность заключается в том, что, если рассматривать русские события сами по себе, они предстают хаотичным нагромождением фактов. Мотивы поведения князей, их взаимоотношения, подъем одних областей и упадок других подчас кажутся трудно объяснимыми. Подобное впечатление, как мне кажется, возникает из-за неверной точки обзора.
В описываемую эпоху Русь – во всяком случае северо-восточная ее часть – была колонией Золотой Орды, которая, в свою очередь, на первых порах являлась вассалом великих ханов, обитавших далеко на востоке. В это время Русь формально входила в китайскую империю Юань.
Для того чтобы понимать ход русской истории этого периода, я намерен вести повествование «от головы»: сначала буду вкратце рассказывать о том, что происходило в метрополии – при дворе великих ханов; затем, несколько детальнее, о событиях в «вице-королевстве» – Золотой Орде; и лишь после этого, уже подробно, о том, как «большая» и «средняя» монгольская политика отражались на жизни интересующей нас провинции великого азиатского царства – Руси.
Позднее Золотая Орда перестанет быть частью единой монгольской державы, вследствие чего иерархия повествования упростится. Каждый хронологический раздел будет состоять уже не из трех, а из двух глав: происшествия в Орде и затем происшествия на Руси – именно в такой последовательности.
В метрополии
Спор за престол
Итак, Европу избавила от завоевания смерть Угэдея, скончавшегося в конце 1241 года. Великий хан, кажется, был пьяницей и сладострастником, так что вполне мог умереть и от естественных причин (он был уже пожилым человеком), однако Плано Карпини сообщает, что правителя отравила не то родная сестра, не то сестра одной из жен – «тетка нынешнего императора», то есть Угэдеева преемника. «Кем бы ни была эта женщина, ее следует рассматривать как спасительницу Западной Европы», – пишет Г. Вернадский. Впрочем, вполне возможно, что слухи об отравлении были распущены специально – для расправы с соперничающей партией.
Дело в том, что на сей раз смена власти в Каракоруме прошла менее гладко, чем после смерти Чингисхана. Исполнительного, всеми уважаемого Толуя уже не было. Подозрительно быстро, в тот же год, умер и последний из «законных» сыновей основателя – Чагатай. Отравления в среде Чингизидов стали делом обычным. Так можно было избавиться от врага или конкурента, не вызывая политической смуты.
Борьбу за власть пришлось вести внукам Чингисхана, но ни у кого из них не было достаточно влияния и авторитета, чтобы все остальные беспрекословно подчинились.
По традиции, в период междуцарствия регентшей стала вдова Угэдея, ее звали Туракина-хатун. В отличие от мудрой Бортэ, это была женщина честолюбивая и вздорная. Она прогнала опытных министров (все они были иностранцами – монголы еще не научились гражданскому управлению) и посадила на их место своих ставленников.
В великие ханы Туракина прочила своего старшего сына Гуюка. Эта кандидатура и стала причиной конфликта.
Дело в том, что Гуюк, как мы помним, вернулся из Западного похода, где у него произошла ссора с Бату-ханом. Именно поэтому, узнав о смерти Угэдея, завоеватель и кинулся назад, на восток. Он не мог допустить, чтобы на трон сел его злейший враг.
Чингизиды разделились на две партии: дети Угэдея и Чагатая стояли за Гуюка, дети Джучи и Толуя были против этой кандидатуры.
Подготовка великого курултая, который должен был выбрать следующего государя, растянулась на долгих четыре года.
В конечном итоге, как обычно, верх взял тот, кто находился ближе к центру принятия решений. Поддержка регентши, усердно интриговавшей в пользу Гуюка, и его физическое присутствие в Монголии, в то время как Бату не решался покинуть свои владения, заранее определили результат.
Хорошо понимая это, Бату-хан даже не поехал на съезд, наконец собравшийся в августе 1246 года, послав в качестве представителей своих братьев и великого владимирского князя Ярослава Всеволодовича (красноречивое свидетельство того, какую важность хан придавал своим новообретенным русским владениям). На курултай прибыли все основные вассалы империи: сельджукский султан, грузинские царевичи, брат армянского царя и так далее. Присутствовал даже посланник римского папы, уже знакомый нам Джованни дель Плано Карпини (понтифик мечтал обратить монголов в католичество и вернуть с их помощью Иерусалим, незадолго перед тем потерянный крестоносцами). Между прочим, Плано Карпини отмечает, что посланнику папы и Ярославу «всегда давали высшее место». Первому оказывали почести, потому что монголы надеялись через папу привести к покорности весь христианский мир; второго же, вероятнее всего, отличали как представителя Бату-хана.