Страница 51 из 55
Очередной удар в груди отозвался болью. Последнее, что я слышала об Олеге, заключалась о том, что его выписали из больницы, и он отдыхает в доме родителей, приходя в себя после интенсивного лечения, которое должно было «выбить» из его больной головы мысли о суициде. Но, судя по маминым репликам, что-то пошло не так.
— Нет, это Вы меня простите, — между тем продолжала говорить она. — До свидания.
— Что случилось? — распахнула я дверь и увидела, как мама прижимает телефон к груди. Выглядела она испуганно, будто узнала что-то страшное.
— Ничего, — нервно всплеснула руками и быстро проследовала на кухню. Я, схватив трость, не отставала. Несколько минут молча наблюдала, как она вдруг стала оттирать металлической губкой до блеска вычищенную кастрюлю.
— Мама, что случилось с Олегом? Почему Николай Николаевич не позвонил мне?
— Что с ним может еще случиться? — встрепенулась она. — Лечит голову.
— Мама, если я позвоню сама, то Николай и Инна скажут, что с ним все хорошо, как делают это последние месяцы, да? Отшутятся. Что вы от меня скрываете?
— Мы же договорились, что пока ты не поправишься, не будешь спрашивать о нем.
— Не было такого. Это ты поставила условие. И, как я вижу, подговорила наших общих знакомых, которые в последнее время все как один «ничего о нем не знают», — устав стоять, присела я за кухонный стол.
— Он сумасшедший. Больше о нем нечего знать, — довольно резко возразила мама.
— Это мы еще посмотрим.
Опираясь о стены и трость, я, борясь с усталостью, довольно резво проковыляла к себе в комнату, которую перенесли на первый этаж, чтобы мне было удобнее. Вызвала такси на ближайшее время и принялась собираться. Еще до аварии мы сильно сблизились с Инной Викторовной, что, если вдуматься, вовсе не удивительно, ведь у нас была общая цель — помочь важнейшему мужчине в наших жизнях, приходящемуся ей сыном, а мне — гражданским мужем. После аварии созванивались не реже двух раз в неделю, обсуждая мое лечение и возвращение в город. Я не подвергала слова свекрови сомнениям, принимала за правду всю полученную от нее информацию о физическом и психическом здоровье Олега. Сегодня утром довольно бодрым голосом Инна Викторовна заверила, что состояние ее сына не меняется. Я подозревала, что ему плохо и одиноко, но так же понимала, что помимо поддержки родных Олег нуждается в квалифицированной помощи профессионалов, отвергая которую чуть не разрушил себя, меня. Нашу семью. Я ждала, когда смогу приехать и обнять его, хотя бы позвонить и пожаловаться, как мне больно и трудно лечиться. А еще рассказать, что прикосновения его ледяных рук мне снятся по ночам, вместе с его запахом, напоминающим высушенную на солнце траву, одновременно душистую и свежую. Аромат его кожи давно ассоциируется у меня с домом, надежностью и безопасностью.
— Аля, ему сейчас не до тебя! — зашла ко мне мама.
— Разберемся.
— Доченька, ну зачем ты это делаешь? Пойми, никто не ждет от тебя милосердия по отношению к нему. Все наши родственники и друзья рады, что вы расстались.
— Мы не расстались. Я не искала встреч только потому, что родители Олега сказали, что он пока меня не узнает. Он тяжело перенес угрозу моей жизни, но я никогда не говорила, что отказываюсь от него. А после того, что узнала недавно… тем более. Его никогда никто не поймет так, как я.
— Аля, что скажут люди?!
— Мне плевать на людей. И на тетю Любу, и на дядю Сережу. Плевать, что Ирка в прошлом месяце удачно вышла замуж, и Ленка собирается в следующем. Ты ведь не просто так постоянно рассказываешь о череде непрерывных свадеб? Пойми, я его никогда не оставлю, мама.
За окном посигналила машина, вероятно, такси. Наличных у меня, правда, не было, я надеялась, что родители Олега расплатятся. В крайнем случае, сделаем крюк до банкомата. Глубоко вдохнув и выдохнув, я, наконец, прочувствовала разрывающие сердце, переполняющие меня чувства и эмоции, смешавшиеся воедино, превратившись в жгучее нетерпение, от которого задрожали руки. Время нашей встречи пришло. И неважно готовы мы к ней или нет. Олег всегда говорил, что я должна жить так, как хочу, и с ним поступать в соответствии со своими желаниями. Так я и собиралась сделать.
— Тебе мало, что он тебя едва не сделал инвалидом? — крикнула мне в след мама.
— Не обижайся на меня, но так будет правильно.
— Аля, он сумасшедший. Он загонит тебя в могилу.
— Судьба такая, — улыбнулась я и вышла из дома, прикрывая за собой входную дверь. Водитель оказался предупредительным молодым мужчиной, как только я ступила на улицу, выскочил из машины и помог мне дойти до пассажирского сидения, а потом удобно устроиться, — я все еще передвигалась очень медленно, да и не привыкла к трости.
Преодолев половину расстояния до города, набрала номер свекрови. Трубку взяли не сразу, мне даже пришлось повторить вызов.
— Привет, Алечка, — голос прозвучал устало. — Как ты?
— Инна Викторовна, добрый день. Спасибо, стараниями Николая Николаевича мне с каждым днем все лучше. Вы дома сейчас?
— Да, дома.
— Через полтора часа я буду у вас. Заплатите за такси?
— У нас? — заволновалась она. — Как же так… Тебе не следовало пока предпринимать столь дальние поездки.
— Но дело уже сделано. До родителей мне ехать дальше, чем до вас. Ждите.
Я умышленно не стала задавать интересующий меня вопрос по телефону. Но как только оказалась в доме Балей, выпалила его на одном дыхании:
— Олег жив?
— Жив, — кивнула Инна Викторовна. Выглядела она неважно, что можно было отнести на счет отсутствия макияжа, если бы сам факт отказа от косметики на лице всегда ухоженной свекрови не настораживал столь сильно. Темные круги под глазами говорили о бессонных ночах, а в глазах таилось столько безнадежности, что захотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Разумеется, я могла себе позволить только обнять за пару месяцев постаревшую на десяток лет женщину.
— Мы считали, что ему действительно стало лучше, забрали домой, Игорь уменьшил дозировку лекарств, — судя по интонациям, Инна Викторовна старалась оправдаться. — Казалось, Олег становится самим собой. Стал соглашаться, что не убивал тебя…
— Подождите. Олег считал, что убил меня? — довольно грубо перебила я.
— Да, — Инна Викторовна прошлась по гостиной, провела рукой по кожаному дивану, словно стирая воображаемую пыль, — эта мысль оказалась пиком его безумия. Он до мозга костей пропитан уверенностью, что тебя больше нет, и что именно он причина твоей смерти.
— Но ведь я жива! Почему мне раньше не сказали? Я бы могла приехать еще месяц назад. Черт с ним, с креслом-каталкой, придумали бы, как перевезти меня, — всплеснула руками. Так вот, почему Олегу не становится лучше. Он убежден, что поступил со мной, как с Алиной, не может пережить, что меня больше нет.
— Игорь не знает, как Олег отреагирует на твое появление. Мы хотели, чтобы он вспомнил то, что случилось на самом деле, чтобы он сам дошел до понимания того, что не убивал тебя. Только после этого планировали организовать вашу встречу.
— Игорь считает, что Олегу станет совсем плохо, если он меня увидит? Олег может подумать, что перед ним труп или призрак? Как в фильме ужасов?
— Не знаю, — она, наконец, закончила «чистить» диван и присела на него, оказавшись тем самым ниже меня. — Аля, ты садись, что ты стоишь с тростью, тебе же тяжело, наверное.
И правда я уже начинала чувствовать «нытье» поясницы. Дошла до дивана и опустилась на подушки рядом с собеседницей.
— Если Вы считаете, что нам не стоит пока видеться, зачем тогда Николай Николаевич звонил маме сегодня?
Инна Викторовна тяжело вздохнула, потерла покрасневшие глаза.
— Вчера вечером мы еле успели снять его с крыши. Он на протяжении последних пары недель обманывал нас, имитируя выздоровление. Я всегда говорила, что Олег очень умный мальчик. Он быстро понял, как ему стоит себя вести, чтобы в нашем понимании соответствовать «здоровому» человеку. Его игра была безупречной, он обманул всех. А сам тем временем стремился найти способ покончить с собой. Аля, Игорь снова помещает его в больницу, говорит, что теперь надолго. Игорь не верит, что Олегу когда-нибудь станет лучше, единственная возможность продлить ему жизнь — непрерывно следить за ним и контролировать каждый шаг. Дома подобный уход обеспечить невозможно.