Наследница Дестроера

Хвост был совсем рядом. Римо знал, что второй попытки у него не будет: как только он схватится за хвост, он сразу потеряет инерцию, которая удерживает его на поверхности волн. Одна попытка. Упустить ее нельзя!

И Римо рванулся вперед. Его зрение зафиксировало тот момент, когда правая рука схватилась за красный хвост, после чего над ним сразу сомкнулось море. Не выпуская чудовище, он позволил себе погрузиться, чтобы утянуть за собой птеродактиля на дно и там разорвать его на куски. Господи, молил он, чувствуя, как холод сковывает все мышцы, — не дай Чиуну оплошать!

Вода была подобна стене льда. От холода тело его онемело. Сейчас он не мог сказать, сжимают ли его пальцы ненавистный хвост или нет, — его кулак был словно каменный. Римо протянул вторую руку, нащупал запястье и удвоил хватку. Теперь-то тварь не вырвется!

Но он ничего не чувствовал. Море было объято мраком, и он не видел, держит свою добычу или нет. Боже, да или нет? Я не мог промахнуться! Сделай так, чтобы я не промахнулся!

Внезапно, словно кто-то снова включил солнце, море залил свет. Римо увидел, что двумя руками сжимает водоросли. Он отчаянно заработал ногами, устремляясь к поверхности воды. Птеродактиля нигде не было видно.

Пуская пузыри воздуха, рядом с ним плыл наверх и Мастер Синанджу. Он хлопнул Римо по плечу и отрицательно помотал головой. Римо энергичней заработал ногами и выплыл наверх. Снова светило солнце, оно висело низко над горизонтом. Небо было совсем чистое.

Рядом с ним появилось морщинистое лицо Чиуна.

— Она погибла. — Римо показалось, что по щекам старика текут слезы, но это могла быть просто вода. — Моя хорошенькая внучка погибла!

— Я не вижу птеродактиля! Он должен быть там, внизу!

Римо нырнул. Чиун — за ним.

Ничтожными дозами выпуская отработанный воздух из легких, они не поднимались на поверхность целых полчаса. Морское дно было скалистым и страшным. Прочесав все дно на милю вокруг, они так ничего и не нашли — только колонию зеленых крабов, известных своим пристрастием к плоти утопленников.

Римо в страхе подплыл к колонии крабов и руками перебрал их одного за другим. Ему попался кусок белого мяса с плоским серебристым глазом. Рыба.

Когда солнце село, они прекратили поиски.

— Мне очень жаль, Римо, — сдавленно произнес Чиун. — Я видел, как ты схватил хвост, потом птица упала, и я протянул руки к невинному ребенку. Я был уверен, что девочка у меня. Но потом оказалось, что у меня в руках ничего нет.

— Я не мог промахнуться, — сказал Римо.

— Ты и не промахнулся!

— Хвост был у меня. Ты видел, как птица упала. И тем не менее никакой птицы нет!

— И что это значит?

— Да ладно тебе! — Римо мрачно отвернулся и поплыл к берегу.

На берегу их ждала Джильда. Она грозно возвышалась на фоне скал, придерживая руками полы плаща. На ее женственном лице не было ни горя, ни смирения. Для воина, каким она была, эти эмоции были непозволительны.

— Вы потерпели фиаско, — сухо произнесла она.

— Ты следила за нами. Скажи, что ты видела? — спросил Римо.

— Ты бросился за страшной птицей, и она рухнула в море. И вот вы возвращаетесь с пустыми руками. Неужели нельзя было хотя бы вернуть мне тело моей девочки?

— Ее там нет, — безжизненным тоном ответил Римо. И направился в селение.

Джильда повернулась к Чиуну.

— Что это значит? Я видела...

— Ты видела также, как на протяжении одного часа спустился и рассеялся мрак, — сказал Чиун. — И ты в это поверила?

— Не знаю.

— Не верь глазам своим — вот верный шаг к подлинному зрению, — сказал Чиун и взял Джильду под руку. — Идем.

— А чему тогда верить, если не собственным глазам?

Чиун кивнул в сторону решительно удаляющегося Римо.

— Верь отцу своего ребенка, ибо он принадлежит к Синанджу.

Глава 28

Джильда Лаклуунская догнала Римо.

— Объясни! — попросила она.

— Тихо! — буркнул Римо. Они уже входили в селение. — Он может нас услышать.

Джильда схватила Римо за локоть. Мышцы у него были словно каменные.

— Мне плевать, кто нас может услышать! Неужели ты настолько бессердечен, что тебе безразлична судьба собственного ребенка?

Римо взял Джильду за плечи и нагнулся вплотную к ее лицу.

— Никаких птеродактилей на самом деле не было, — шепотом сказал он. — Я ухватился за хвост, но в руке у меня остался воздух. Там никого не было.

— Но я же видела, как девочка упала в море!

— Кто-то заставил тебя это увидеть. И этот кто-то сейчас совсем близко, иначе он не мог бы манипулировать нашим сознанием и создавать нам галлюцинации. Если это тот, о ком я думаю, то наша задача ясна.

— Так ты его знаешь?

— Есть кое-какие соображения, — ответил Римо и вопросительно взглянул на Чиуна.

Тот стоял преисполненный решимости и по привычке прятал руки в широкие рукава кимоно. Он кивнул.

— Впервые мой сын раньше меня дошел до истины, — с гордостью объявил он и отвесил в сторону Римо поклон.

— Побереги красноречие, — оборвал Римо. — У нас масса дел.

— Скажи мне только, — взволнованно заговорила Джильда, — моя девочка жива или нет?

— Этого я не знаю, — признался Римо. — Но то, что мы видели на берегу, забудь. Это была не Фрея. Тварь, существующая только в нашем воображении, не может поднять и унести в море ребенка из плоти и крови.

— В воображении? — переспросила Джильда. — Другими словами...

— Это Голландец, — сказал Римо. — Иного объяснения нет. Он знал, как открыть дверь сокровищницы, — возможно, разузнал у этого подонка Нуича. Он добрался до записей Чиуна, прочел все о КЮРЕ и использовал эту информацию с максимальным ущербом для нас. А сейчас он вернулся вместе с нами в Синанджу, чтобы завершить свое черное дело.

— Я помню его еще на Суде Мастера, — сказала Джильда. — Он не хуже тебя владеет Синанджу и силой своего злого разума может заставить нас видеть все, что ему заблагорассудится. В колдовстве он мастак!

— Начнем с того, что это из-за него ты от меня убежала, — с горечью напомнил Римо. — Это благодаря ему мы с тобой не смогли быть вместе. А сейчас он убил Ма Ли. И за это он заплатит!

— Не забывай, Римо, — вставил Чиун, — он — такой же, как ты, — белый, владеющий Синанджу. Но одновременно он другой, он — твое второе “я”.

— То есть я не могу его убить, потому что в таком случае умру сам, — угрюмо произнес Римо. — Это я помню. Но вот что я тебе скажу, Чиун. Может, я его и не убью, но поставить его на место я обязан. Я разберусь с ним, он больше не станет убивать! Никогда! — Римо снова зашагал к деревне.

Его издалека окликнул чей-то голос:

— Римо!

Римо напряг слух — это был голос Ма Ли, легкий и нежный, как колокольчик. Он доносился со стороны скал, но там никого не было.

— Римо! — Опять тот же голос.

Он обернулся и увидел ее. Она стояла возле дома, который Римо начал строить год назад. На ней был алый свадебный наряд с высокой талией, она тепло ему улыбалась, жестом приглашая в недостроенный дом.

— Иди сюда, Римо. Иди! Это же наша брачная ночь. Или я не желанна тебе, Римо? — Голос принадлежал Ма Ли, но в нем слышалась насмешка.

— Ах ты, сукин сын! — процедил Римо.

Мастер Синанджу попытался его остановить, но Римо Уильямс передвигался чересчур быстро. Не успев схватить его за руку, Чиун лишь крикнул вслед:

— Он хочет тебя заманить, Римо! Не забывай о технике! И никакого гнева! Это даст ему преимущество.

Зазвучала музыка — нестройные, диссонирующие звуки, плод больного разума Иеремии Перселла, который за годы затворничества на острове Сен-Мартен после смерти своего учителя Нуича — недоброй памяти племянника Чиуна — получил прозвище Голландец. В воздухе поплыли разноцветные пятна, и Римо очутился в психоделическом потоке света. Не было больше ни дороги, ни неба, ни дома со стоящим на пороге Голландцем. Римо хотел бежать, но перебирал ногами в мире, существующем только в его воображении. Он на что-то наскочил — не то на камень, не то на корень дерева, — растянулся во весь рост и наглотался пыли.