Возвращение в юность

— Наверное, нам пора войти в дом, чтобы не опоздать к назначенному времени. В конце концов, Кейд, ты ведь сегодня у нас почетный гость, — проговорила Марша, беря его за руку и отводя в сторону. Марша была единственной женщиной в Хейдене, которая могла смело смотреть в сверкавшие гневом глаза Ирэн. Будь ее воля, Ирэн Хейден Томас сейчас впилась бы в нее не разъяренным взглядом, а цепкими и сильными пальцами.

Джулия открыла дверь и тепло улыбнулась Кейдеру Хэррису, а затем провела гостей в большую гостиную.

— Думаю, ты всех здесь знаешь, — легко и весело произнесла она. — Поэтому устраивайтесь поудобнее, можно выпить и поговорить.

Фостер Дойль прошел через гостиную (спина прямая, седые волосы гладко зачесаны), сел в высокое кресло в стиле королевы Анны, стоявшее у камина, и положил руки на колени. Казалось, он председательствовал в этом зале. Величественной позой и всем своим внешним видом он невольно притягивал к себе взоры собравшихся, словно верховный судья, выносящий приговор.

Как всегда, гости обступили его. Марк Болдуин, мэр и миссис Гатри, Марша Эванс вертелись поблизости и, казалось, ловили каждое слово, наслаждаясь вниманием старика.

Кейдер наблюдал за ними, усмехаясь про себя. Еще немного, и Фостеру Дойлю начнут отвешивать поклоны. Он взял стакан и занялся другими гостями Джулии, улыбаясь всем вместе и каждому в отдельности.

Джулия сидела в низком удобном кресле. Ее глаза неотрывно следили за спортивной фигурой Кейдера Хэрриса. Мысли путались, она не могла сосредоточиться на беседе. Боже… как он хорошо выглядит! Настоящий мужчина и… Такой сильный и мужественный! Он приковывал к себе взгляды всех присутствовавших женщин. Неужели это происходит именно так? Неужели именно в это мгновение женщина способна изменить мужу? Неужели можно посмотреть в глаза мужчине и сразу же ощутить, что рано или поздно, но чем раньше, тем лучше, окажешься в его постели? Джулия почувствовала, как загорелись ее щеки, и перевела взгляд на мужа, который что-то говорил о погоде. Марк выглядел усталым и безразличным. Он, конечно же, не обладал этим прямо-таки животным магнетизмом. Она повернула голову и взглянула на Кейдера Хэрриса, который небрежно облокотился на каминную полку, осознавая, что оказался в центре внимания. Ей и в голову не могло придти, что это была тщательно продуманная поза и что если бы в руках Кейдера была трубка, он вполне мог бы позировать для обложки журнала «Таун энд Кантри». Он беседовал с Марвином Гатри о стоимости торговых перевозок, но одновременно умудрялся не упускать из виду ни одной женщины в гостиной.

Ирэн встала и пересекла комнату. Она чувствовала, как взгляд Кейдера движется за ней. Шелковистый трикотаж белого платья обтягивал ее бедра и ограничивал ширину шага. Но платье не причиняло ей неудобств, — наоборот, ласкало кожу, доставляя удовольствие. На спине был глубокий узкий вырез до талии, обнажавший ее загорелую кожу. Ирэн знала, что платье выгодно подчеркивает достоинства ее фигуры, и понимала, что Кейдер Хэррис сумеет это оценить.

Он взял Ирэн за руку и улыбнулся:

— Давай сядем, и ты расскажешь мне обо всем, что случилось с тех пор, как мы расстались.

Ирэн понимала, что ведет себя слишком легкомысленно, но это доставляло ей удовольствие. Она ловила неодобрительные взгляды Фостера Дойля, но впервые в жизни ее совсем не волновало, что думает о происходящем отец. Она взрослая женщина и не нуждается в благословении папочки. Ирэн чувствовала себя настоящей женщиной, и доказательством тому был обволакивающий взгляд Кейдера.

Ирэн улыбалась ему, сердце ее колотилось. Ей следовало ненавидеть его, выцарапать ему глаза. Ведь он даже не помнит, когда они виделись в последний раз, когда в последний раз разговаривали друг с другом, что значили друг для друга. Но она не смогла этого забыть. Не хотела забыть. А сейчас ей хотелось только одного: чтобы он улыбался ей, хотелось слышать его голос, в котором сохранился легкий южный акцент. Она нравилась ему, Ирэн чувствовала это по его глазам. Прошедшие годы почти не изменили его. Краем глаза она видела возмущенного Фостера Дойля. Хорошо еще, что отец не может прочитать ее мысли…

Ирэн слушала, как Кейдер вспоминал разные малозначительные эпизоды из прошлого. В голове у нее не было никаких мыслей, словно порыв ветра унес их все до единой, как листья с дерева. Она смотрела на его руки, которые иногда касались ее. Они такие теплые, такие нежные… как когда-то в юности. Сколько раз она мечтала ночами о прикосновении этих рук. Все это время она помнила его. Куда исчезли эти годы? Разве возможно стереть их из памяти? Или возможно? Она встретила его через восемнадцать лет, а кажется, что они не расставались. По глазам Кейдера она понимала, что он испытывает те же чувства.

Пока Кейдер и Ирэн предавались воспоминаниям, раздался звонок и в гостиной появились полковник Макдермотт с женой. Кели приняла от мужа стакан с напитком, выражение ее лица было спокойным и серьезным. Она окинула взглядом прекрасно обставленную гостиную Джулии, но заметила, что Марша внимательно рассматривает ее, и быстро отвернулась. Потом сделала большой глоток, чувствуя, как холодная жидкость обожгла горло. Ей совсем не хотелось разговаривать с Маршей, отвечать на ее вопросы, защищаться и объяснять, почему она не последовала совету Марка Болдуина. Марша никогда не сможет понять ее так, как понял Дэмион. Она испортит ей настроение, бесконечно повторяя одно и то же: «Это твоя жизнь. Ты должна прислушаться к другому мнению». Почему? Почему? Почему?

Кели переключилась на Кейдера Хэрриса, почетного гостя этого вечера. Да, сильный мужчина, решила она. Даже на расстоянии она чувствовала его заинтересованное внимание, хотя сам он еще не сказал ей ни слова. Кейдер напомнил ей животное, которое мечется по клетке, останавливаясь лишь затем, чтобы проверить: нельзя ли выбраться через железные прутья или схватить какую-нибудь зазевавшуюся жертву? Кели решила, что все дело в его взгляде — как казалось, немного сонном и странном. Расчетливом, оценивающем взгляде.

— Кели! Джин! Рад вас видеть! — воскликнул Дэмион, с улыбкой глядя на милое лицо Кели.

— Преподобный отец, — коротко приветствовал его Джин, с уважением относясь к сану священника.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, Кели, — сделал комплимент Дэмион.

На Кели был костюм — свободные брюки и короткое, до колен, платье. Этот наряд напоминал таиландскую национальную одежду, хотя вырез слегка приоткрывал грудь, а само платье было без рукавов в угоду западной моде. Длинные шелковистые волосы Кели уложила надо лбом, что делало ее выше ростом и удлиняло и без того длинную стройную шею. Дэмион считал ее совершенством, но самыми прекрасными были ее глаза.

— Вы еще не знакомы с нашим почетным гостем? Нет? Тогда оставайтесь здесь, а я приведу его сюда и представлю вам. Кейд Хэррис и я давно знакомы. Ходили в одну школу, а потом вместе учились в университете, — объяснил Дэмион Джину.

Когда Дэмион пересекал гостиную, направляясь к месту, где Кейдер разговаривал с Ирэн, взгляд Кели последовал за ним. Если бы не белый пасторский воротничок, Дэмиона можно было бы принять за музыканта, художника или даже танцора. Высокая и гибкая фигура; слегка удлиненные темные волосы небрежно падали на лоб, смягчая резковатые, но, несомненно, красивые черты лица. Однако было нечто, выдававшее чувствительную и творческую натуру — тонкие, изящные пальцы, Такие нежные, успокаивающие руки…

Дэмион хлопнул Кейда по спине и изобразил на лице улыбку:

— Пошли со мной! Я хочу тебя кое с кем познакомить. Ты же самый важный гость на этой пирушке!

— А-а, кого я вижу! Неужели это наш «напада…», то есть местный священник? — засмеялся Кейдер, заметив предостерегающее выражение в глазах Дэмиона. Он вскинул вверх руки и снова засмеялся, сверкая белыми зубами. — Ты совершенно прав, я — почетный гость. Счастлив, что встречаю старых друзей. Тебе, Дэмион, стоило заняться связями с общественностью. Никогда не думал, что ты станешь проповедником. Зачем тебе это? Только не говори о всякой чуши вроде внутреннего удовлетворения, — пробормотал он, направляясь с Дэмионом к бару.