Страница 8 из 158
В первое время я была сильно занята и загружена заданиями, которые миссис Тернер давала мне, чтобы я догнала класс. Лишь через пару недель, после моего появления в школе, я подошла к Сибил Рид, именно так звали эту молчаливую девочку.
Обычно я оставалась после занятий, но в этот день миссис Тернер должна была встретиться с Лонгботтомами, чтобы обсудить некоторые вопросы. Я немного замешкалась, и когда вышла на улицу, то увидела у ворот только одну Сибил. Она обхватила руками худенькие плечи и, прислонившись к деревянному столбу, подставляла лицо солнцу. В этой позе она выглядела еще более беззащитной и потерянной. Я решительно направилась к ней, поняв, что лучшего момента для знакомства мне не найти.
— Хочешь пойти со мной к утиному пруду?
Она вздрогнула от неожиданности и, недоумевая, осмотрелась по сторонам, подумав, что обращаются не к ней. Но, не увидев никого по близости, изумленно взглянула на меня.
— Ты мне?
— Конечно тебе. У меня есть хлеб. Я его беру, чтобы после занятий сбегать к пруду и покормить лебедей.
Она молчала, опустив глаза и нервно теребя концы серого платка.
— Ну как, пойдем?
— Извини, я не могу.
Она произнесла это так тихо, что я скорее додумала, чем услышала фразу.
— Почему? — я решила сражаться до конца. — А Николс Ливингтон говорит, что на пруду заметили двух лебедят. Я никогда не видела птенцов лебедей. Наверное, они прехорошенькие!
— Нет. Они совершенно лысые с красной морщинистой кожей. И шея у них не изящная, как у взрослого лебедя, а похожа на противного червяка.
Настала моя очередь удивиться. Только я не поняла, что поразило меня больше, описание птенца или то, что девочка ответила с таким жаром. Обычно она разговаривала равнодушно и на вопросы миссис Тернер всегда давала короткие ответы.
— О, значит, ты их уже видела?
— Нет, — прошептала она — мне так сказала тетя.
— Ну, значит, нам нужно сходить и самим убедиться в этом, — настаивала я.
Сибил вся сжалась, и мельком обернулась, будто бы ожидая встретить кого-то за спиной.
— У меня нет причин, не доверять словам тети Тильды.
— Ой, ну конечно! Пожалуйста, прости, — я смешалась. — Я не имела ничего такого…
Над нами раскинулась цветущая липа и жужжание пчел, единственное, что нарушало наступившую тишину. Вдруг, на крыльцо вышли мистер и миссис Лонгботтомы. Правда, мужчине пришлось проходить в дверь бочком, иначе в узком проходе пострадали бы его великолепные усы. Они попрощались с нами и степенно двинулись вдоль улицы.
Следом за ними вышли миссис Тернер и Виолетта. Девочка оставалась ждать мать, так как предпочитала ходить по улице в сопровождении.
— А, девочки! — воскликнула женщина. — Разве вы еще не ушли?
— Уже собираемся, мэм, — ответила я.
Она внимательно оглядела нас обеих и, неожиданно приблизившись к нам, слегка обняла.
— Дорогие мои, я так рада, что вы подружились.
Сибил взглянула на меня и отвела глаза, но я успела заметить испуг и недоверие в них.
— Как хорошо, — тем временем продолжала миссис Тернер, — что вы поддерживаете друг друга. У вас обеих одна беда.
— Я тоже хочу дружить с тобой, Найтингейл, — громко раздалось за спиной миссис Тернер.
Уязвленная тем, что ее мать обнимает других девочек, Виолетта подошла к ней и по-хозяйски взяла под локоть. Затем немного надменно окинула взглядом, ставшую еще как будто меньше, фигурку Сибил. Лишь на мгновение презрительная усмешка искривила ее губы. Но уже в следующий момент она обратилась ко мне.
— На занятиях ты не казались мне глухой, Найтингейл.
— Виолетта! — воскликнула миссис Тернер. — Грубость — это признак плохого воспитания. Извинись сейчас же. Ты же не хочешь, чтобы о тебе подумали, как о плохо воспитанной девочке.
— Не отвечать и заставлять других повторять слова — это тоже признак плохого воспитания.
— Извини, Виолетта, — опередила я, собиравшуюся, видимо, прочитать лекцию о правилах хорошего тона, миссис Тернер. — Я с радостью буду с тобой дружить.
Красивое лицо осветилось самодовольной улыбкой. Но я тут же добавила:
— И с тобой, и с Сибил.
Со стороны Сибил я услышала нервный вздох, а Виолетта холодно кивнула.
— Ну что ж, тогда моя дочь должна пригласит вас на чай, чтобы отметить это событие. Выберите день, когда вам будет удобно, — радостно предложила миссис Тернер.
— Пятница на следующей неделе подойдет, — в приказном тоне сообщила Виолетта. — Приходи к двум часам, Найтингейл.
Я разозлилась из-за такого беззастенчивого игнорирования Сибил и почувствовала, что мое лицо пошло красными пятнами. Миссис Тернер попыталась загладить неловкую ситуацию. Но вышло несколько коряво и даже более обидно.
— Мы, конечно же, ждем и тебя, Сибил.
Затем, торопливо попрощавшись, она увела свою дочь, пока та не сказала что-нибудь против.
— Мне тоже надо идти, — пробормотала Сибил. — Прощай.
Девочка резко развернулась и побежала прочь от школы.
— До завтра, — крикнула я ей вслед. Но она не обернулась.
Дома за обедом я рассказала обо всем тетушке и спросила у нее про Сибил Рид.
— Несчастное дитя! — вздохнула тетя. — У нее никого нет, кроме Пешенсов. Жаль, что девочка переехала жить к ним. Там такая заупокойная обстановка!
Я тут же представила себе церковную службу.
— Ее дядя мистер Руфус Пешенс прилагает большое усердие, чтобы вести жизнь в праведности. Ходили слухи, что он поступал в семинарию, но по каким-то причинам его не приняли. И, слава богу, что он не викарий, а то мне пришлось бы стать ярой атеисткой, лишь бы уберечься от его благочестивых проповедей. Прости меня господи, за такие слова! — тетушка театрально подняла глаза к потолку, как бы прося прощение. — Но его речи могут довести любого нормального человека до приступов истерии. Сибил в этом мрачном доме живется не сладко. Родственники приютили ее не из теплых чувств.
— А как же ее тетя, миссис Пешенс? Она такая же религиозная, как ее муж?
— Эти двое стоят друг друга. Тильда Пешенс — скупая и глупая особа. С ней очень трудно найти общий язык даже мне, считавшей своим главным достоинством — умение находить подход к любому смертному!
Я в этот момент пила чай и, услышав столь скромную характеристику тетушкиных способностей, поперхнулась.
— А уж наша непреклонная Дадли Додд, каким бы ни была ревностным блюстителем правил, по сравнению с этой женщиной, просто невинный агнец. Нашему генералу Дадли тоже свойственны человеческие чувства и у нее начинается «мягкое несварение желудка, плавно перерастающее в мигрень» при виде Тильды. Поэтому, вся радость общения с ней достается мне.
— Бедняжка, Сибил. Она выглядит такой жалкой. Кроме того, с ней никто не общается.
— Мистер Пешенс считает, что дружба способствует увеличению греховных мыслей, а также развращает и растлевает ребенка.
— Но ведь это не так!
Тетя Гризельда печально пожала плечами.
— Значит, ей специально не разрешают общаться с детьми?
— Ее и в школу не хотели пускать. Но я пригрозила, что следующая воскресная проповедь его преподобия будет посвящена темноте невежества и Руфус будет упомянут, как главный попиратель света знаний. Тогда эти добродетельные люди дали свое согласие на обучение.
Этот разговор вызвал у меня непреодолимое желание подружиться с Сибил, и попробовать сделать ее существование хотя бы чуточку счастливее.
Однако на следующее утро девочка даже не посмотрела в мою сторону. Она сидела у окна, вжавшись в стену, словно изо всех сил старалась слиться с ней. Я подошла к ней, приветливо улыбнувшись и протянув руку. Она никак не отреагировала. Но я не из тех, кто легко сдается. Поэтому, придвинув стул, села рядом с ней у окна. В комнате кроме нас были братья Бредли и Стоуны, но они что-то увлеченно обсуждали и не обращали на нас внимания.
Я не знала, о чем говорить, когда на тебя не обращают внимания, поэтому, молча, сидела рядом с Сибил и смотрела в окно.