Пленники дорог

— И все же…

— Я принял решение, и обсуждать его не намерен. Еще вопросы?

Подосадовала про себя. Спорить с Вояром и доказывать ему свое мнение бесполезно. Хотя в чем то он, возможно, и прав… Хорошо, спрошу его о другом.

— Кисс… Почему его несколько лет назад объявили в розыск?

— Про то пусть он тебе сам расскажет. Еще вопросы?

— Вы не знаете, как моя сестрица живет?

— Которая именно? Княгиня Айберте с мужем и детьми по указу Правителя отправлена на проживание в одно из дальних имений. Пусть там всей семьей отдохнут от столичной жизни пару — тройку лет, хотя им этот деревенский отдых нужен примерно так же, как собаке необходима пятая нога. Мать княгини, а твою тетку, Правитель тоже направил в монастырь Раскаявшихся. Пусть покается, если сумеет. Правда, условия жизни там у нее будут куда менее комфортные, чем у жены старого Правителя. Ее имущество отобрали в казну, так что в кармане у твоей тетки сейчас ничего нет. А без денег в том монастыре ой как невесело! Тут уж пусть пеняет на свою дочь: та наотрез отказалась помогать матери хоть медяшкой. Очень княгиня разгневана на мать… Что же касается твоей второй сестры, Даи… Ее муженек усиленно проматывает те деньги, что еще остались, а твоя сестрица как потакала ему во всем, так и продолжает это делать. Еще вопросы?

— Кто был тот парень — эрбат, которого убили на моих глазах в застенке?

— Хм… А для чего тебе это надо знать?

— Как это зачем? Хочется знать поподробнее о своем товарище по несчастью. Я же должна иметь представление, кого именно вы не пожалели для того, чтоб заставить меня, скажем так, проявить свою подлинную сущность.

— И только?

— А разве это недостаточно серьезная причина?

— Ну, если тебе так хочется копаться в своей душе… Парень вместе с родными приехал к нам из Узабила. Есть такая стана на Юге, чтоб ты знала. Тамошние умельцы изготавливают очень неплохие клинки, хотя на мой вкус, их изделия частенько грешат излишне вычурными украшательствами. Так вот, тот парень как раз и происходил из семьи оружейников. Между прочим, довольно известной и уважаемой в Узабиле. Оружие из-под рук этого парня выходило — на диво. И вдруг такое!.. Всем известно, что в нашу страну заказан вход как баттам, так и эрбатам, да вот только всегда находятся такие безголовые олухи, что эти правила нарушают. Вот также было и с этим парнем. И на кой ляд родственники его с собой потащили? Как они нам потом объясняли: посчитали, дескать, что в дороге всем без него туго придется! Он же у них за всех работал, заменял собой сразу нескольких человек — и конюха, и охранника, и слугу и много еще кого! Кто ж, мол, мог подумать, что парень ни с того, ни с сего сорвется?! Хорошо еще, что первый срыв произошел на глазах того, кто понял, в чем тут дело. Так мы и взяли парня тихо и без проблем…

— И потом его стражники убили по вашему приказу. А его родные? Что они сказали?

— Да они были рады — радешеньки, что их отпустили без наказания, и без штрафа, который положен за ввоз в нашу страну батта. Помчались домой без оглядки. Мы же имели право за ввоз в нашу страну батта полностью изъять их товар в казну. Как мне сказали: единственное, что по-настоящему вызывало досаду родственников парня, так это понятие того, что до обычных тридцати лет, отведенных эрбату на жизнь, он не дотянул целых шести. То есть они на целых шесть лет раньше, чем рассчитывали, лишились пары очень и очень умелых рук Это ж в какой убыток родня попала!..

— А как звали того парня?

— Ну, а это тебе для чего знать?

— Надо. Только не надо говорить, что не помните. Вы, как я заметила, ничего не забываете. Не тот вы человек…

— Мне стоит расценивать это как неприкрытую лесть? — чуть скривил губы Вояр.

— Скорее как истинную правду. Иногда кое — что лучше вычеркивать из памяти.

— Ладно — пожал плечами Вояр. — Почему бы и не сказать? Это не является тайной. Парня звали Бахор, и ему было двадцать четыре года. И что, от этого знания тебе стало легче?

— Нет…

— Тогда нечего забивать себе голову лишними знаниями. И не стоит пускать передо мной жалостливые сопли, и пытаться вякнуть о всеобщей любви между людьми. Не поможет. Парень все одно был обречен. И тут уже не так и важно, как его звали, из какой он семьи, что он любил и кто любил его. Ты только один раз видела эрбата в приступе безумия, и то он никого не убил, а мне много раз приходилось отскребать от стен и брусчатки кровавые ошметки от тех бедолаг, кому выпало несчастье оказаться на пути у обезумевшего эрбата… Еще что тебя интересует?

— Дан и Вен… То есть я хотела сказать принц Домнион и граф Венциан…

— Оба уже женатые люди. Остепенившиеся, так сказать. Оба вот — вот должны прибыть в Харнлонгр. Еще?

— Когда меня отпустят, чтоб я могла поехать в Нерг?

— Поехать… Это слово совершенно не подходит, когда идет речь о Нерге. Туда просто так не ездят. Что касается твоего вопроса… Мое мнение по этому вопросу не изменилось. В Нерге тебе нечего делать.

— Я тоже остаюсь при своем мнении. И оно тоже не поменялось.

— Твое мнение… — поморщился Вояр. — Ты, милочка, не представляешь, что у нас творилось после твоего исчезновения из застенка. Я получил заслуженный нагоняй от Правителя, наслушался возмущений от принца с графом… Они не просто кипели гневом, а булькали им, как вода в кипящем котле!.. Вновь слышать подобное мне бы не хотелось. То, что ты жива и здорова, это, конечно, замечательно, но…

— Что "но"? Вы можете говорить все, что сочтете нужным, прекрасно понимая при том, что у меня нет иного выхода кроме того… В общем, чтоб направиться в Нерг!

— Это ты никак не можешь понять, что от Нерга тебе следует держаться как можно дальше. Наш общий знакомый Адж — Гру Д'Жоор все же сумел ускользнуть от тайной стражи. Спешу порадовать: о тебе скоро будет известно в Нерге. А может, там уже знают о некоей девице, которая может представлять для них немалый интерес. Не знаю, стоит ли говорить о совершенно очевидных вещах…

— О чем именно?

— Например, о том, что тебя уже наверняка ждут в том Храме Двух Змей. И вовсе не для того, чтоб поговорить о видах на будущий урожай. Они же понимают: чтоб снять последствия эценбата у тебя все одно нет иного выхода, кроме как объявиться в том храме. Так что будет тебе там и торжественная встреча, и соответствующий прием, и все такое прочее… Комитет по встрече, думаю, уже подобран. Можешь не сомневаться: твое долгожданное появление не проворонят. А в лапах колдунов, как ты сама знаешь, тебя ничего хорошего не ждет.

— Я все же надеюсь…

— На авось? Я бы не стал много ставить на лошадь с таким именем.

— Других коней у меня нет.

— Своего Медка забери.

— Он здесь? В Стольграде?

— Где ж еще? Правда, граф Эрмидоре, оставляя Медка здесь, чуть не рыдал. Расставаться с ним никак не хотел. Но и взять с собой не мог: велел вернуть хозяйке, то бишь тебе, как только найдешься. Дескать, ты ему дала Медка только на время, и граф верит, что ты вернешься… Так и стоят этот необычный конь в конюшнях Правителя, тебя дожидался, хотя многие на него зуб точат. У кого душа стерпит, когда такой добрый конь без дела пропадает!

— И я могу его забрать?

— Пожалуйста. Как только мы с тобой закончим нашу познавательную беседу и как только ты выйдешь отсюда. Я велел Медка доставить сюда, к воротам. Будешь уходить — заберешь.

— Ну, и когда же состоится это долгожданное событие?

— Сегодня. Как только мы с тобой закончим наш милый разговор, и как только ты поймешь, что тебе не стоит покидать пределов нашей страны.

— По почему?

— Могут быть нежелательные последствия. Если, не приведи того Всеблагой, в том же Нерге ты попадешь в лаборатории колдунов, то они выжмут из тебя все, выяснят, что с тобой происходило в жизни, все, до последнего момента. Могут прочесть и правильную формулу изменений, внесенных в тот обряд эценбата, что был сотворен над тобой. А эти знания могут дать в руки Нерга очередной козырь. Вряд ли это принесет пользу людям. Так что должна понимать и сама: некоторым нежелательно высовывать нос за пределы нашей страны. Будь моя воля, я б тебя даже из застенка не выпустил. Подобное лучше извести на корню. Так куда надежней и спокойней.