Страница 5 из 56
Длительное правление Соломона (965–928 годы до н. э.) стало кульминационным пунктом в истории единого древнееврейского государства. Оно оставило глубокий след не только в еврейской памяти. Арабский фольклор тоже до сих пор хранит многочисленные легенды и предания о великом «царе Сулеймане ибн Дауде». Но в это же время были заложены предпосылки для распада государства евреев. Этот распад, по мнению современных исследователей, как раз и подготовил почву для возникновения первых книг ТАНАХа.
Важнейший вклад в изучение политической истории Соломонова царства внес американский библиевед (тогда еще выпускник Гарвардского университета) Барух Гальперин. Его работа была продолжена другим американским еврейским исследователем — Ричардом Фридманом. Результаты их работ, основанные на тщательном изучении библейских источников, а также исторических и археологических материалов, позволяют восстановить детальную картину интересующих нас событий. Мы выберем из них лишь самые необходимые.
Соломон продолжил политику централизации монархии, начатую его отцом Давидом. Еще до восшествия на престол ему пришлось выдержать борьбу с одним из старших сыновей Давида Адонией, которого поддерживал первосвященник из Силома Авиафар. На стороне Соломона в этой борьбе был второй Давидов первосвященник — Садок из Хеврона. Победив Адонию, Соломон изгнал Авиафара из столицы. Вместе с Авиафаром впали в немилость и все другие священники из северных областей царства, которые возводили свою родословную к Моисею. Главной опорой Соломона стали священники из колена Иуды, потомки Аарона во главе с Садоком. Этот передел священнической власти оказал важное влияние на последующие события.
Еще более важным шагом на пути к централизации власти было строительство иерусалимского Храма. Соломон построил его с помощью финикийского царя Хирама. За это он отдал ему двадцать городов в Галилее, то есть северных областей царства. Утрата галилейских городов нанесла еще один удар по интересам северных колен. Еще более серьезным ударом стала для них проведенная Соломоном административная реформа. Вместо древнего деления страны на уделы двенадцати колен Соломон ввел разделение на 12 новых округов, границы которых не совпадали с традиционными уделами. Каждый из этих округов насчитывал около 50–60 тысяч человек и был обложен своей податью, предназначенной на покрытие расходов по строительству Храма. Распределение этих податей было неравномерным: самыми тяжелыми были поборы с северных округов.
Кроме того, Соломон впервые ввел систему постоянных налогов. Как подсчитал историк Олбрайт, каждый округ в среднем должен был сдавать в царскую казну почти 10 тонн зерна, 900 быков и 3000 овец в год. Но опять-таки послабления были сделаны для округов, населенных коленами Иуды и Вениамина, а главная тяжесть налогов легла на северные колена. Эта несправедливость вызвала глухое брожение на севере царства. Свидетельством этого недовольства может служить следующий показательный факт: когда, после смерти Соломона, в северных округах вспыхнуло восстание, первым царским чиновником, которого убили восставшие, был сборщик налогов. Стоит отметить и другой важный факт — глашатаем восстания был пророк Ахия а-Силомни, представитель униженного царем священничества из Силома.
Восстание началось после того, как преемник Соломона Ровоам отказался отменить повинности, возложенные его отцом на северные колена. Во главе восставших встал Иеровоам из колена Эфраима. Как свидетельствует Третья книга Царств (12:16), восставшие выдвинули лозунг: «Нет нам доли в сыне Иессевом (то есть у Давида. — Р. Н.); по шатрам своим, Израиль!» Результатом восстания было отпадение десяти северных колен от царства Давида — Соломона и образование ими особого, северного — Израильского — царства, на власть в котором Ахия помазал Иеровоама. Власть Ровоама оказалась ограниченной наделами колен Иуды и Вениамина, которые с этого времени стали называться Иудейским царством.
Израиль был многолюднее Иудеи, но его население не было однородным — значительную его часть составляли ханаанские племена. Их религия была языческой, пантеон их богов — «Элоим» — возглавлял Баал, сын Илу, родоначальника всех богов, и под влиянием хананеян поклонение Баалу, а также другие языческие обряды широко распространились среди еврейского населения Израильского царства — куда шире, чем в Иудее, где монотеистическая вера в Яхве не имела таких примесей язычества. Эта политическая и религиозная неоднородность Израиля создавала неустойчивое положение, и Иеровоам поспешил укрепить свою власть — как среди евреев, так и среди хананеян. Он провозгласил столицей царства город Шхем (во многом еще ханаанейский) и стал утверждать собственный вариант иудаизма, в котором традиционный для евреев культ Яхве сочетался с некоторыми чертами ханаанейских богов. Для этого Иеровоам создал новые религиозные центры, установил новые даты праздников, назначил новых священников и ввел новые религиозные символы.
Эта своеобразная, «израильская» версия общееврейской религии вводилась им, в частности, еще и для того, чтобы подданные его не отправлялись на праздники в иерусалимский Храм — в царство Ровоама. Новые религиозные центры были продуманно построены на северной и южной границах царства — в еврейском городе Дан и в ханаанейском (судя по названию) городе Вефиль (Бейт-Эль). Дата праздника Кущей (ывр. Суккот) была перенесена на месяц позже, чем в Иудее (что, кстати, опять же соответствовало древней северной традиции). И если в иерусалимском Храме подножьем для незримо присутствующего в «святая святых» Яхве служили два позолоченных херувима (в виде четвероногих животных с человеческой головой и птичьими крыльями), то в храмах Вефиля (Бейт-Эля) и Дана Господь незримо опирался на двух отлитых из золота молодых быков («тельцов»). Заметим, что это был также жест в сторону ханаанейских подданных Иеровоама — их Эль-Баал обычно изображался в виде молодого бычка.
Создавая для себя опору в виде новой религиозной знати, Иоровоам руководствовался принципом «политических назначений» — он отобрал новых священников из лично преданных ему людей, а не из левитов Силома, считавших себя потомками Моисея. Эти левиты, из среды которых вышли такие люди, как Самуил, Авиафар и Ахия, помазавший Иеровоама на царство, могли ожидать награды за свои заслуги перед Израилем; оттесненные в сторону новыми «назначенцами» царя, они, несомненно, ощутили себя жестоко ущемленными.
Запомним эту деталь — она нам вскоре пригодится. Пока же заключим: несмотря на все усилия Иеровоама, его царство осталось нестабильным. Ни одна из царских династий Израиля не продержалась дольше двух-трех поколений. Да и само Израильское царство просуществовало не более 200 лет. В 722 году до н. э. оно было разгромлено и покорено Ассирией. 23 тысячи человек были уведены в плен; остальные рассеялись; многие бежали в соседнюю Иудею. 10 северных колен прекратили свое существование. Иудейское царство продержалось еще свыше ста лет, непрерывно управлямое потомками Давида. Но в 586 году до н. э. пало и оно — на сей раз под натиском вавилонян. А теперь вернемся к созданию ТАНАХа.
Сквозь первые четыре книги Торы (мы уже об этом говорили) струятся, то переплетаясь, то расходясь, два повествовательных потока — два рассказа, выдающие свои отличия многочисленными повторами, противоречиями и разночтениями. Они рассказывают об одних и тех же событиях: сотворении мира, первом человеке и его сыновьях, о поколении Ноя и потопе, о праотцах и египетском рабстве, о Моисее, исходе из рабства и даровании Торы — и это свидетельствует о наличии в их основе общей древней традиции, принадлежащей одному народу. Но каждый рассказ повествует об этих событиях несколько иначе, и эти различия оказываются устойчивыми сквозными приметами, позволяющими отделить один рассказ от другого.
Перечень отличий можно было бы продолжать долго. Но в то же время оба рассказа, вне всякого сомнения, принадлежат одному народу, древняя традиция которого сохранила общие воспоминания, общие легенды и сказания, общий тип религии и общий характер Закона. Таким образом, перед нами две версии единого национального эпоса. Напрашивается гипотеза, что они были созданы в двух частях одной и той же страны, населенной одним и тем же народом, сохранившим общую традицию, но разделенным обстоятельствами жизни и потому создавшим две версии одной и той же религии.