Страница 12 из 12
К несчастью, ее одеяло уже давно улетело, сорванное ветром. Вначале она не замечала холода, но теперь не могла думать ни о чем другом. Оливия стала вспоминать, когда ей доводилось больше всего страдать от жары. У котлов паровой машины в прошлом августе? Да, тогда ей было ужасно… восхитительно жарко. Ну и еще в почтовой карете, застрявшей жарким летним вечером в Бате. Вот, пожалуй, и все.
Скачка казалась бесконечной. Оливия потеряла счет времени и уже не могла сказать, сколько все это продолжалось – двадцать минут или два часа.
Наконец Клейтон остановился у высокой поленницы. Оливия с трудом оторвала руку от луки седла. Слезы застыли у нее на щеках крошечными льдинками. Она хотела стереть их тыльной стороной ладони, но руки слишком сильно дрожали. И казалось, они вообще утратили чувствительность.
Тут Клейтон спрыгнул на землю и нахмурился, когда она не сделала того же.
– Мы должны попасть внутрь, – сказал он.
Внутрь? Внутрь… чего? Она посмотрела на него вопросительно.
Клейтон указал на поленницу, и Оливия наконец заметила в центре ее небольшую дверь. Штабель бревен оказался хижиной. Оливия не осознавала, что тупо таращится на нее, пока Клейтон не подхватил ее и не стащил с лошади.
Затем он осмотрел ее и проворчал:
– Черт возьми, твое одеяло?
Оливия молча покачала головой. Язык отказывался ей повиноваться.
Клейтон сорвал с себя плащ и накинул ей на плечи. От неожиданно окутавшего ее тепла колени у нее подогнулись. Оливия хотела схватить Клейтона за руку, чтобы удержаться на ногах, но он резко отдернул руку, пробормотав что-то злое. Однако упасть на землю она все же не успела. В последний момент Клейтон подхватил ее на руки, ударом ноги распахнул дверь, внес свою ношу в хижину и усадил на некое подобие каменной скамьи.
После этого он зажег свечу, и хижина озарилась тусклым светом. Внутри она выглядела не намного лучше, чем снаружи. Щели между бревнами были заделаны мхом, а окна занавешены чем-то вроде шкур.
Послышался стук сухих деревяшек – Клейтон стал бросать поленья в печь, стоявшую слева от скамьи, на которой сидела Оливия. Через несколько минут огонь разгорелся, стало заметно теплее, и Клейтон поставил на печку медный чайник. Затем взял Оливию за руку и, осмотрев руку, заметно помрачнел. Усевшись рядом со своей спутницей, он расстегнул на себе рубашку и сказал:
– Пожалуйста, положи руки мне на грудь.
– Что?…
– Я говорю, положи руки мне на грудь, если, конечно, не хочешь лишиться пальцев.
Оливия повиновалась, хотя держать руки все время поднятыми было неудобно. Но куда же их положить? Не на живот же… Такое прикосновение было бы слишком интимным. Тогда уж лучше на пояс – по бокам.
Клейтон даже не вздрогнул от ее прикосновения.
Зато Оливию била дрожь. «Прости», – хотела сказать она, но ни губы, ни язык не желали шевелиться. Она только чувствовала волшебное тепло, исходившее от его кожи. Чудесное, живительное тепло.
Когда же ее пальцы согрелись, она почувствовала твердость его мускулов и увидела, как поднимается и опускается при дыхании широкая грудь Клейтона.
Он сидел совсем рядом. Так близко, что она могла положить голову ему на плечо. Но Оливия не поддалась искушению.
Холод и его не пощадил. Кончики его ушей и нос были ярко-красными. А она отнимала у него тепло…
– Ты ведь тоже замерз. Может… – Она не знала, что собиралась ему предложить. – Ты можешь погреть руки под моим плащом. То есть под твоим… Я бы предложила тебе свой живот, но… На мне много нижнего белья, и туда трудно добраться.
Клейтон даже не улыбнулся. Подняв руку в перчатке, он проговорил:
– Я лучше подготовился к путешествию в Россию. Уже чувствуешь пальцы?
К сожалению, да, чувствовала. Они болели так, словно их все одновременно кололи иголками.
Оливия неуверенно пошевелила пальцами и несколько раз сжала кулаки.
Клейтон кивнул и, встав, быстро отошел в дальний угол.
– Я сейчас найду для тебя еще что-нибудь теплое. – Повозившись в темноте, он извлек откуда-то узел, испускавший резкий запах скотного двора. Достав из узла овчинный тулуп, Клейтон укрыл им Оливию. – Скоро станет тепло, – сказал он. – Эта печка очень хорошо греет. Она выпускает дым через ту скамью, на которой ты сидишь. Так комната согревается быстрее.
Очень скоро Оливия действительно почувствовала, как согревается под ней скамья.
– Думаю, ты все-таки не обморозилась, хотя была близка к этому. Вероятнее всего, у тебя просто облезет кожа. – Он достал из кармана ее листок бумаги. – А теперь не объяснишь ли ты мне, что это такое?
Оливия поморщилась.
– Это шифр. Аршун запланировал революцию, но ему нужна информация с этого листка, чтобы начать.
– Что здесь зашифровано?
Она покачала головой:
– Не знаю. Аршун тоже не знает. Шифр принадлежал человеку по фамилии Васин. Аршун сказал, что Васин внедрил своего агента в окружение императора. Неизвестно, кто этот агент и как с ним связаться. Но если граф взломает шифр и отдаст приказ агенту, то план осуществится и вся императорская семья будет убита. – Оливия не могла допустить, чтобы это случилось. – Ты сможешь взломать шифр?
Клейтон скрестил руки на груди и выпрямился; лицо же оказалось в тени, так что разобрать его выражение было невозможно.
– Почему революционеры похитили именно тебя?
– Они решили, что я шпионка, которую зовут Малышка – La Petit по-французски. Эта шпионка якобы может взломать шифр. Они сказали, что она уже делала это раньше.
– Малышка ничего не смыслит в шифрах.
– Но они мне так сказали, что она может… То есть что я могу. И еще они сказали, что она совратила их бывшего лидера, украла информацию и расшифровала ее.
– И теперь ты хочешь, чтобы это сделал я? – Голос Клейтона звенел от напряжения. Неужели он расстроился из-за того, что ей стало известно о его шпионском прошлом? Или ему не понравилось, что она попросила его о любезности? Но ведь эта любезность не для нее!
Оливия кивнула:
– Да. Потому что у меня ничего не получится.
– А что ты станешь делать, когда я взломаю шифр? Не безопаснее ли сжечь этот листок прямо сейчас?
– Нет! – Она вскочила, чтобы выхватить у Клейтона листок. – Ведь Малышка лишь один из возможных взломщиков шифра. У графа есть и другие копии этого документа, а также – другие специалисты. Так или иначе, но он все равно прочитает его.
– Поэтому тебе нужен я?
Глаза Клейтона метали молнии, но она понятия не имела, чем это вызвано. Да и хватит с нее непонятных намеков.
Она снова кивнула:
– Да. Я уже сказала об этом.
– А к кому ты пойдешь, когда я взломаю шифр?
Только теперь Оливия наконец поняла, в чем дело. Но неужели он действительно… Какая глупость!.. Не может же он думать… Нет, пожалуй, может.
– Ты считаешь, что я работаю на Аршуна? И мне поручено заманить тебя в ловушку, чтобы ты взломал шифр?
– Да, так получается.
Пощечина прозвучала оглушительно громко. Руку ее пронзило болью, но Оливии было на это плевать. Она должна была стереть мрачную уверенность с его наглой физиономии.
Заметив отчетливый отпечаток ладони на щеке Клейтона, Оливия почувствовала некоторое удовлетворение и спокойно проговорила:
– Они похитили меня, потому что ты привел их ко мне. Да, именно ты. Они решили, что я Малышка. Она из твоей компании, разве не так? – Неужели он даже не подумал о том, что ей, Оливии, пришлось пережить за последние две недели?
– Тогда почему ты невредима?
Да, очевидно, он не думал об этом.
– Невредима?… Разве не к моему горлу Аршун сегодня приставлял нож? – Она сбросила тулуп и плащ, продемонстрировав порез на шее и запекшуюся кровь. Потом показала руки, покрытые синяками и царапинами. – Две недели меня держали на судне связанной!
Оливия подняла с пола тулуп и надела его, оставив его плащ на полу. Пусть лучше она замерзнет до смерти, чем прикоснется к его одежде.
Клейтон не сводил с нее тяжелого взгляда. Если она надеялась, что ее гневная тирада заставит его раскаяться, то она жестоко просчиталась.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте