Суровая нежность

Она замерла. Глаза их встретились. Один взгляд на Уильяма, и Хелен поняла, что выдала себя. Он видел, как она реагировала. Его взгляд метнулся к Магнусу. Она разглядела ярость в побелевших морщинках вокруг рта.

О Боже, он понял.

Однако, когда Уильям отвечал королю, ему удалось скрыть свои чувства за натянутой улыбкой.

– Да, полагаю, вы правы. – Его взгляд устремился на нее. – Интересно, что стало причиной такой перемены?

Сердце ее гулко стучало в груди. Она попыталась спрятать свою тревогу за вопросом.

– Имя, сир? – Голос ее чуть-чуть дрожал.

Король улыбнулся.

– Так, маленькая шутка. – Он потрепал ее по руке. – Просто не похоже на нашего друга… гм, праздновать с таким энтузиазмом. Я начинаю думать, что в наши ряды затесался один из тамплиеров, – сказал он, лукаво подмигнув Уильяму.

Ходили слухи, что Брюс предоставлял убежище многим тамплиерам, когда орден был распущен и отлучен от церкви папой римским – тем самым папой, который отлучил от церкви Брюса за убийство своего соперника Рыжего Комина перед алтарем Грейфрайерса около трех лет назад.

– Я всегда знал, что была какая-то женщина, – медленно проговорил Уильям. И пригвоздил ее взглядом.

«Я… О Боже. Неужели Магнус избегал других женщин из-за меня?»

– Ну, если и была, – заметил Брюс, – то, полагаю, больше нет. – Он хмыкнул и, к счастью, сменил тему.

Пока Уильям отвлекся на беседу с леди Анной, сидящей по другую сторону от него, Хелен рискнула бросить еще один взгляд в сторону Магнуса. Женщина все еще была у него на коленях, но, кажется, они больше не сплетались в страстном объятии.

Он смотрел на нее. Взгляд его тут же метнулся в сторону, но на один миг их глаза встретились. И в эту секунду она ощутила резкий укол боли, словно весь ужас сегодняшнего дня вдруг обрушился на нее.

Мускул у него под глазом задергался. Такое она видела только однажды. И этот предательский тик сказал ей: он по-прежнему любит ее. Он солгал.

Но уже слишком поздно.

Господи, что же она наделала?

Леди Изабелла – Белла – положила гребень на маленький прикроватный столик.

– Ты просто красавица.

– У тебя необыкновенные волосы, – добавила Анна. – Как они блестят в свете свечей! Как будто жидкий огонь струится по спине.

Даже комплимент ее волосам не смог порадовать ее. Магнус тоже любил их, вспомнила она.

– Уильям сочтет себя счастливейшим из смертных, – проговорила Кристина с широкой улыбкой.

Хелен сомневалась. Она хотела поблагодарить их, но боялась, что если откроет рот, то заблеет как овечка, которую ведут на бойню. Поэтому просто кивнула с улыбкой, которая, она надеялась, будет воспринята как застенчивая, а не паническая.

Женщины препроводили ее с пира в покои, которые она будет делить с Уильямом, дабы подготовить к брачной ночи. Она сменила платье на тонкую льняную рубашку, богато вышитую специально для этого случая, замысловатую прическу из кос распустили, а волосы расчесывали до тех пор, пока они не стали гладкими и блестящими.

Она заметила, как Белла обменялась взглядом с Кристиной и та кивнула. Мгновение спустя Белла присела рядом с ней на край кровати.

– Твоя мама умерла, когда ты была еще совсем маленькая, не так ли?

Хелен сдвинула брови.

– Да, сразу после моего первого дня святого. Она умерла, родив мертворожденного ребенка. – Хелен было ужасно жаль, что она совсем ее не помнит. Отец говорил, они во многом схожи. Ее накрыла волна грусти. Даже спустя два года после отцовской смерти боль потери все еще свежа. Она так скучает по нему. Хоть он и поправился от того легочного недуга, которым страдал, когда Магнус попросил ее выйти за него, даже с ее помощью и значительными знаниями и умениями Мюриел им не удалось спасти его, когда полгода спустя болезнь вернулась. – А что?

Белла закусила губу.

– Много ли тебе известно о том, что произойдет этой ночью?

Хелен побелела.

– Бояться совершенно нечего, – поспешила заверить ее Анна. – Близость с мужем может быть довольно… – Она застенчиво покраснела, – приятной.

Кристина криво ухмыльнулась.

– А еще она может быть довольно порочной.

Белла бросила на нее взгляд, который намекал, чтобы она выбирала выражения.

– Мы хотим сказать, что это вполне естественно – нервничать. Если у тебя есть вопросы, задавай.

– Нет, – отрезала Хелен, больше не в силах это выдержать. Она нервничает не потому, что не знает, что будет, а, наоборот, потому что знает. Если и был момент, которого она страшилась больше самой свадьбы, так это постель. Уильям почти не разговаривал с ней после того, как обнаружил ее тайну. Она знает, что он зол, но не знает, как он отреагирует. Предъявит ей обвинения или будет вести себя как ни в чем не бывало? – Я знаю, что происходит между мужчиной и женщиной.

Еще одно ее девичье любопытство, которое Мюриел наконец удовлетворила несколько лет назад.

Белла кивнула.

– Иногда в первый раз бывает больно.

– Это как резкий щипок, – присовокупила Кристина.

– Но быстро проходит, – заверила Анна.

Хелен понимала, что они пытаются помочь, но это обсуждение лишь усиливало ее беспокойство. Белла, похоже, заметила ее состояние. Она поднялась.

– Тогда мы оставим тебя.

– Спасибо, – выдавила Хелен. – Спасибо вам всем. Вы были очень… – голос ее звучал чуть сдавленно, – добры.

В иных обстоятельствах – правильных и вполне естественных – она смеялась и улыбалась бы вместе с ними, засыпая вопросами, на которые они, возможно, не пожелали бы ответить. Но нынешние обстоятельства не были правильными.

Пару минут спустя она осталась одна. Как бы ни хотелось ей оказаться сейчас где угодно, но только не здесь, она заставила себя забраться под одеяло. По традиции друзья жениха провожают его в спальню, и Хелен не желала сидеть перед ними в чересчур тонкой рубашке.

Ледяными пальцами вцепилась она в одеяло, натянула его до подбородка и устремила немигающий взгляд на дверь, словно в любую минуту в нее могло ворваться какое-то чудище.

Бе-е-е.

Хелен понимала, что это нелепо, но не могла успокоить ни лихорадочного биения сердца, ни панической пульсации крови в жилах. Как она сделает это? Как сможет спокойно исполнять свой супружеский долг, когда сердце ее принадлежит другому?

Магнус любит ее. Ей все еще трудно было в это поверить. Но чуть заметный тик выдал его. Она видела у него такой тик лишь однажды, когда они познакомились. Воспоминание было настолько свежо, как будто все это произошло только вчера.

В тот год игры проводились в замке Даноттар близ Абердина. Четырнадцатилетней Хелен впервые было позволено на них присутствовать. К тому же это был первый опыт общения с большими группами девочек ее возраста. И он ее разочаровал.

Единственное, что их, похоже, интересовало, – это обсуждение, кто самый красивый участник состязаний, у кого самая тугая мошна и кто, вероятнее всего, подыскивает жену. Хелен наскучили все эти глупые хихиканья и влюбленные вздохи по Грегору Макгрегору, который, приходилось признать, был умопомрачительно красив. При первой же возможности она потихоньку сбежала.

Решив поискать ракушки на берегу для расширения своей коллекции, она пересекла узкую полоску суши, соединяющую крепость с островом, и стала спускаться по тропинке справа. Замка, который располагался бы столь экзотически, ей еще видеть не доводилось. Громоздящийся на маленьком куске земли, окруженный величественными отвесными скалами, вздымающимися из моря на высоту ста пятидесяти футов, он был практически неприступен. Спуск в скалах даже по пешеходной тропе был ненадежен, как она обнаружила. Не единожды нога ее соскальзывала, попадая на предательские камни. После одной такой неприятности она взглянула вниз и заметила что-то на берегу.

Какой-то юноша стоял на коленях над лежащей у его ног меховой кучкой. Собака, догадалась она, и по их позе поняла, что что-то случилось.

Пульс у нее участился. Должно быть, собака свалилась со скалы. Хелен любила животных, и сердечко ее сжалось от тревоги. Она надеялась, что бедняжка не слишком сильно поранилась, и ускорила шаги, чтобы посмотреть, не может ли она чем помочь.