Страница 65 из 86
Berlin Philharmonic Orchestra/Rafael Kubelik
DG: Berlin (Jesus-Christus-Kirche), June 1972 [400]
В 1948 году, вскоре после того, как коммунисты выбросили Яна Масарика из окна Министерства иностранных дел, Рафаэль Кубелик бежал вместе с семьей из Праги, сознавая, что обратно они могут никогда уже не вернуться. Имя Кубелика знал едва ли не каждый чех. Его отец, Ян, был всемирно известным скрипачом, вернувшимся во время нацистской оккупации на родину, чтобы умереть среди своего народа. Рафаэль стал на диво тонким дирижером, которого очень любили музыканты Праги и Брно, а впоследствии и всего мира.
Человек, нуждавшийся в политическом убежище, он провел некоторое время, занимая шаткие позиции в Чикаго и «Ковент-Гардене», а затем нашел для себя на Баварском радио оркестр мирового уровня и сделал карьеру, записываясь в «Deutsche Grammophon». Высокий и гибкий, Кубелик обладал обманчивой способностью извлекать из оркестра теплый звук — порою за счет остроты атаки. Его малеровский цикл грешил чрезмерной аристократичностью, в его исполнении Брамса, при всей роскоши красок, ощущается попытка затушевать самые мрачные глубины, словно бы нежелание слишком расстраивать публику.
Однако, когда дело доходило до чешской музыки, Кубелик отбрасывал всяческую сдержанность и давал полную волю бесконечному состраданию. В самую темную пору холодной войны, Кубелик публично заявил, что еще доживет до времени, когда чехи вернут себе свободу, а музыкальное наследие своего народа он исполнял с мессианским пылом. Девятая Дворжака, «Из Нового Света», написанная, когда композитор тосковал в Америке по дому, приобрела под руками Кубелика опдлинную порывистость, — кажется, что прошлое соединяется в ней с будущим, в обход тягостного настоящего. Взявшись дирижировать Берлинским филармоническим, которому Караян внушал одну мысль: «главное, чтобы было красиво», Кубелик добился от музыкантов игры на грани риска, взрывчатых реакций, — его оркестранты играли, сидя на краешках стульев. Главная флейта этих сеансов записи, Джеймса Гэлуэй, повторяет начальную тему со сдерживаемой энергией, так, точно он может взорваться, если дирижер продержит его в ожидании хотя бы еще одно мгновение. Последние две симфонии композитора были выпущены в дворжаковском цикле DG первыми (еще один цикл записывал в «Decca» Иштван Кертес).
В середине 1980-х заболевший артритом Кубелик ушел со сцены, однако, когда в 1989-м пал советский коммунизм, он возвратился домой, согбенный годами и болью, чтобы продирижировать на фестивале «Пражская весна» симфоническим циклом Сметаны «Моя родина». Последним произведением, которым он дирижировал перед своей смертью в 1996 году, была симфония «Из Нового Света».
Dietrich Fischer-Dieskau with Gerald Moore
DG: Hamburg, 1972 [401]
На время забудем о певце. Эта запись начинается с аккомпаниатора и завершается им. «Я не слишком громко?» — так назывались воспоминания Джералда Мура. В 1921 году он, двадцати с небольшим летний уроженец Уотфорда, пришел в студию HMV и вскоре уже аккомпанировал Пау Казальсу и Элизабет Шуман. С годами он обретал все большую уверенность в себе. В 1943 появилась его первая книга «Бессовестный аккомпаниатор», привлекшая внимание публики к неравенству, которое существует между солистами и их пианистами.
Мур работал с каждым значительным солистом, однако долговечные отношения установились у него лишь с Дитрихом Фишер-Дискау, который в большей, чем любой другой певец, степени сделал Lied центром своего существования, а цикл Lieder — неотъемлемой особенностью столичной жизни. Благородный немецкий баритон нашел идеального партнера в неучтивом Муре, который принимал музыку такой, какая она есть, и мог после особенно изнурительной репетиции отправиться в кино. Поблажек своему звездному партнеру Мур не давал. Когда Фишер-Дискау, исполняя «Auf der Bruck», забыл слова и вопросительно взглянул на Мура, тот, погруженный в свои скачущие ритмы, прошептал: «Прости, я еле-еле справляюсь с конем». За грубоватым обликом Мура крылась способность остро чувствовать удельный вес музыкальной фразы.
После того, как в 1968 году Мур ушел на покой, — получив в виде прощальной серенады «Кошачий дуэт» Россини, исполненный Элизабет Шварцкопф и Викторией де лос Анхелес на гала концерте в «Королевском фестивальном зале» (записанном EMI), — Фишеру-Дискау удалось еще раз заманить его в студию для последней попытки исполнения шубертовских циклов (их лебединой песни, как назвал ее баритон). Мур играл с динамичной спонтанностью, а Фишер-Дискау, который уже несколько лет воздерживался от исполнения Шуберта, пел так, точно каждая строка приводит его в изумление. Временами, — например в «Благодарении у ручья», — практически слышишь, как два сердца бьются в полной гармонии. «Ритм, за который особенно хвалил меня Джералд, был одним из собственных его главных достоинств, — отмечал Фишер-Дискау. — Он шел рука об руку с партнером, никогда не принося в жертву размер и ритм дыхания. И никогда не увязал в деталях, но неизменно проходил до конца основную, проведенную композитором линию.»[402] На этот раз, они, знающие, что больше им работать вместе никогда не придется, и не тревожимые никакими карьерными соображениями, свободно отдавались своим порывам, создав лучшее в их жизни исполнение музыки.
Monks of the Benedictine Monastery of Santo Domingo de Silos
EMI: Santo Domingo de Silos, Burgos, March 1973 [403]
В один палящий мадридский вечер 1980-х, потевшие в пробках водители услышали по радио звуки, от которых по спинам их пробежал холодок. Некий умный диск-жокей, знавший, какой хаос творится на улицах, поставил старую долгоиграющую пластинку с записью ежедневно исполняемых монахами молитвенных песнопений. Этот его ход привел к тому, что кровяное давление ползших по скоростным магистралям водителей упало по вертикали, а на лицах тех, кто торчал на перекрестках больших улиц, расцвели прекрасные улыбки. В 1993 году за эту запись ухватилась EMI, подмазывавшая клубных ди-джеев с тем, чтобы они запускали ее при закрытии клуба, отчего насытившиеся роком юнцы отправлялись по домам, словно плывя на духовном облаке. За месяц, прошедший после выхода песнопений, в США был продан миллион экземпляров этой записи. Предложение сделать за 7,5 миллионов долларов ее продолжение монахи отвергли.
Сердца слушавших их по всему миру людей трогал неземной имматериализм уединенного мира монахов и нечто первородное в музыке, которую они пели. Тропы католических песнопений приписывают папе Григорию I, скончавшемуся в 604 году, сомнительно однако, чтобы за четырнадцать лет своего папства он смог сочинить их в таких количествах. Кое-кто прослеживает эти мелодии до источника более раннего — до Храма Соломонова в Иерусалиме. Если они правы, бешеные пульсации двадцатого века были чудотворно замедленны самыми ранними из известных звуками, сопровождавшими единение Человека с Творцом.
Nathan Milstein
DG: London (Conway Hall and Wembley Town Hall), February-September 1973 [404]
Существуют записи, которые являются определяющими в том смысле, что они приостанавливают все последующие. Далеко не один выдающийся скрипач объявлял, прослушав запись, сделанную Мильштейном в DG, что больше он баховских сонат и партит играть не будет, настолько ослепительна ее красота и настолько непререкаем его авторитет.
Мильштейн был одним из первых музыкантов, покинувших коммунистическую Россию, — в 1925 году скрипача вместе с его другом Владимиром Горовицем отправили за границу в качестве посланников нового режима. Пианист обратился в звезду едва ли не за один вечер, Мильштейн же появлялся на публике не часто, а виртуозность свою сдерживал. Человека безграничной любознательности, его можно было обнаружить за полчаса до выступления в книжном магазине или кафе, где он занимался чем-то, к предстоявшему концерту никакого отношения не имевшим. Рахманинов, услышав в его исполнении партиту ми мажор Баха, был настолько ошеломлен диапазоном выразительных средств, использованных в одной-единственной вещи, что переработал три части этого сочинения в собственную фортепианную сюиту. Манера Мильштейна обладала естественным обаянием, как если бы он намеревался сказать вам нечто важное, но не хотел задерживать вас и на миг дольше необходимого.
400
Дворжак, симфония «Из Нового Света» (а также Дворжак, Восьмая симфония).
Берлинский филармонический оркестр, дир. Рафаэль Кубелик.
DG: Берлин (Иезус-Христус-Кирхе), июнь 1972 — прим. переводчика.
401
Шуберт, «Прекрасная мельничиха».
Дитрих Фишер-Дискау и Джералд Мур.
DG: Гамбург, 1972 — прим. переводчика.
402
Dietrich Fischer-Dieskau, Echoes of a Lifetime, London: Macmillan, 1989, pp. 328-9.
403
Грегорианские песнопения.
Монахи монастыря Санто Доминго де Силос.
EMI: Санто Доминго де Силос, Бургос, март 1973 — прим. переводчика.
404
Бах, Сонаты и партиты для скрипки соло.
Натан Мильштейн.
DG: Лондон («Конуэй-Холл» и «Таун-Холл» Уэмбли), февраль-сентябрь 1973 — прим. переводчика.