Статисты

— Посвети, — сказал он Арчибальду, который шёл сзади.

В ярком луче, высветившем часть тоннеля, мелькнуло несколько серых теней.

— Крысы! — взвизгнула одна из женщин.

Не обращая внимания ни на свет, ни на людей, крысы поодиночке и небольшими группками прошмыгивали мимо отряда Тони и убегали во мрак тоннеля.

— Вы поняли?! — крикнул обрадованно Тони своим попутчикам. — Вы всё поняли?! Мы правильно идём. Крысы всегда знают, где выход.

К нему подошёл Ричард.

— Хоть я и опаздываю, но людям, я полагаю, надо дать отдохнуть. — Он взглянул на часы и заключил: — Они не спали ночь. Сейчас утро, без четверти одиннадцать. Люди валятся от усталости с ног.

— Какого дьявола? — удивился Тони. — Куда теперь можно опаздывать? На тот свет, что ли? — Он хмыкнул и уже спокойнее добавил: — Дойдём до станции — передохнём.

Он приловчился идти в темноте по шпалам так, чтобы поминутно не спотыкаться. Разговоры и остановки сбивали с этого удобного темпа, заставляли снова гадать при каждом шаге — куда опустится нога.

«Уже утро. Одиннадцать… — подумал он. — Значит, мы сидим здесь около полусуток. Несчастные статисты — в кино и в жизни, — которые зачем-то уцелели во время всемирной бойни. Зачем?»

Тони невольно вспомнил вчерашний вечер — во всех подробностях, которые обычно ничего не значат. Однако после ТОГО, ЧТО ПРОИЗОШЛО, даже мельчайшие детали приобрели силу и отчётливость стоп-кадра.

Часов в десять вечера в ночлежке сказали, что старина Пайпер, нагловатый и разбитной помощник продюсера, утром будет набирать статистов для какого-то нового супербоевика и что ему, бывшему морскому пехотинцу, и карты в руки. Сказал один из старых знакомых, с которым они не раз вместе снимались в массовках, зарабатывая таким образом на пропитание.

Впервые в это сомнительное предприятие Тони встрял года три назад по дикой нужде, чтобы не подохнуть с голоду. Ему тогда даже понравилось играть народ. Вокруг такие же обездоленные и равнодушные люди, как и ты. Но вот вспыхивают прожектора, звучит команда: «Мотор!», и начинается фальшивая жизнь фальшивых героев — римских легионеров, рабов или солдат, а то и просто прохожих с улицы или каких-нибудь подонков. Кого угодно изобразим, лишь бы платили. Это поначалу только помнишь, что куплен, что ты герой на время. А потом штурмуешь, например, Бастилию и почти веришь, что всё это происходит на самом деле. Не он, нет, не он придумал поговорку: вся жизнь — игра. Что ж, это святая правда. В жизни, как и в кино, мало кому достаются главные роли. Все остальные статисты. А он, и ещё около сотни таких как он, прижившиеся при киностудии, — вдвойне статисты. И в жизни, и в кино.

Как бы там ни было, услышав новость, Тони решил ехать на студию немедленно. «Ночь как-нибудь перекантуюсь, — подумал он — зато утром буду в числе первых».

Он едва наскрёб восемьдесят пенсов на метро, прихватил несколько бутербродов, чтобы, стоя утром в очереди, разом и позавтракать, и поспешил к станции подземки — время уже шло к полуночи. В метро он встретил Арчибальда.

— Куда так летишь? — спросил тот.

Тони замялся, придумывая, что бы его солгать, но вдруг вспомнил об одолжении, которое сделал ему как-то этот хмурый парень.

— Слушай, — хлопнул он Арчибальда по плечу. — Поехали со мной. Утром будут набирать статистов для съёмок какого-то нового супербоевика. Шесть или семь массовок. Представляешь?!

— Здорово! — обрадовался Арчибальд. — Я как раз на мели.

Они вместе спустились по эскалатору.

На платформе станции людей было мало — человек двадцать. Подошёл сверкающий огнями поезд. Они сели в пустой вагон, стали вспоминать разные смешные случаи, которые происходили с ними на съёмках.

— Пару лет назад я снимался в «Понтии Пилате», — скупо улыбнулся Арчибальд. — Таскался в толпе учеников Христа. Его знаменитый Гарди играл, да, тот самый Гарди. Так вот. Пришёл я на заключительную массовку, а Христу учеников уже не требуется. Пайпер объясняет: его сейчас, мол, на Голгофу поведут, все ученики по сценарию разбежались. И ещё говорит: если хочешь, бери камни и иди в толпу, оплата одинаковая… Что ты тут будешь делать?! Взял я пару бутафорских резиновых камней и пошёл добивать Спасителя нашего…

Тони, в свою очередь, рассказал, как они однажды изображали оргию завоевателей и Чарли, проныра и ворюга первый сорт, притащил с собою бутыль вина и, пока мы лакали подкрашенную воду, хорошенько нализался. Тут тревога. Все вмиг протрезвели, а его по-настоящему повело: в сапожищах — и на скатерть, перевязь с мечами не может надеть. Оператор орёт: «Не трогайте его! Мне правда жизни нужна…»

Поезд подошёл к какой-то станции. Свет в их полупустом вагоне вдруг погас, зажёгся снова. Динамики системы оповещения дико захрипели, а затем испуганный голос диспетчера объявил:

— Воздушная тревога! Воздушная тревога! Через несколько минут город будет подвергнут атомной бомбардировке. Все в укрытия! Соблюдайте…

Что они должны соблюдать, друзья не дослушали. Они опрометью выскочили из вагона и, вопреки призывам диспетчера, бросились к бегущей вверх лестнице.

Вот тут-то и настиг их конец света.

Пол под ногами вздрогнул от могучего удара, из тоннеля, ведущего на поверхность, ядовитым клубком выметнулось облако дыма и пыли. Там, наверху, что-то грохотало и рушилось, на остановившиеся эскалаторы посыпались камни вперемежку с песком, куски штукатурки.

На станции около их поезда металось несколько десятков смертельно перепуганных людей.

Свет замигал и погас, зажёгся снова. Очевидно сработала аварийная система.

Отовсюду — из обоих тоннелей, сверху и снизу, от эскалаторов — шёл низкий и мощный гул. Казалось, это стонет сама земля. Тони и Арчибальд прижались к колонне.

— Не рухнет? — спросил Тони, указывая глазами на потолок.

— Нет, здесь глубоко, — ответил Арчибальд.

В это время свет погас окончательно.

— Давай, приятель, держаться вместе, — предложил Арчибальд. — По одному отсюда не выбраться. Кроме того, у меня есть фонарик. По вечерам всегда таскаю с собой, чтобы не сломать голову, когда пробираюсь в свою дыру…

— О'кэй! — согласился Тони. — Надо идти к станциям, которые на окраине города. По идее какая-нибудь из них должна уцелеть.

И только тут до него наконец дошёл смысл происходящего. Гул, идущий отовсюду, затих. Тони нашёл в темноте плечо Арчибальда, изо всей силы сжал его.

— Ты… Ты… понимаешь, что произошло?! — запинаясь, спросил он. — Какой ужас! Всё-таки это произошло!

— У тебя кто-нибудь остался? Там. Наверху, — голос у Арчибальда был абсолютно спокоен.

— Нет… То есть несколько приятелей. Знакомые…

Арчибальд долго молчал.

Затем как бы нехотя сказал:

— Я ничего не должен этому миру. А он мне задолжал. Много. И бессовестно обманывал… Будем считать, что мой должник умер… Пошли, приятель. Ты, говорят, приёмы знаешь?

— Есть немного. Десантником был.

— Прекрасно. Иди тогда впереди и вправляй мозги всем сволочам. Их тут в ближайшие полчаса будет больше, чем надо.

Они спрыгнули на путь и, приноравливаясь к сплошному мраку, двинулись вперёд.

Из тоннеля навстречу бредущим по шпалам людям дохнуло свежим воздухом.

«Станция», — догадался Тони.

— Подождите здесь, — негромко сказал он Арчибальду. Взял у него фонарик и, держась ближе к краю платформы, осторожно двинулся вперёд — на разведку.

На станции никого не было.

Тони направился к эскалаторам и чуть было не ударился лбом о металлическую перегородку, перекрывшую тоннель входа.

«Этого ещё не хватало! — Он растерянно поводил лучом фонарика. — Никогда не слышал о таком. По-видимому, строители предусмотрели защиту на случай обвала или… атомной войны… Если эта штуковина сработала на всех станциях — нам крышка. Нет… Не паникуй! Не было ещё случая, чтобы среди множества механизмов не нашёлся хотя бы один неисправный… Да и автоматика у них там, наверху, вся дымом пошла. Точнее — ясным пламенем. Эта заслонка скорее исключение, чем правило…»