Дым и зеркала

Современный крысиный яд содержит варфарин, от которого разжижается кровь. Крысы едят приманку, забиваются в норы, проделанные в стенах, и умирают от внутреннего кровотечения. Это медленный, болезненный, ужасный вид смерти. Тони знал о нем именно потому, что тот был не скорым. Сценаристы хотели использовать крысиный яд, чтобы разобраться с «преступником дня» в одиннадцатой серии, но, узнав, сколько это займет времени, отмели идею. До варфарина главный ингредиент менялся в зависимости от марки яда, но в сельской местности Канады преобладал мышьяк.

Женщина распахнула глаза так широко, что вокруг светло-карей радужки стали ясно видны белки, налитые кровью, и проглотила вторую пригоршню.

Потом она заставила себя съесть третью.

Эта особа стиснула зубы так крепко, что Тони видел, как подергивался мускул на ее челюсти. Она ухитрилась удержать все три порции в желудке, пока шла обратно к скамье и чопорно садилась на дерево, залитое кровью, — колени сжаты, ноги скрещены в лодыжках.

Тони понятия не имел, сколько времени прошло после того, как ее начало рвать кровью, но это длилось долго. В результате старая леди оказалась лежащей в луже крови — собственной и садовника — с высунутым бледным языком, голубоватой кожей. Ее открытые глаза смотрели прямо на Тони. На мгновение, как раз перед смертью, она слегка нахмурилась. Можно было подумать, будто женщина видела, что он здесь стоял.

Ничего более страшного в этом доме парень еще не наблюдал.

Потом снова стало темно и тихо. Тони не слышал стука дождя по стеклу и понятия не имел, то ли тот закончился, то ли дом не пропускал звуки внутрь. Слегка боясь, что старая леди все еще смотрит на него, он стал возиться с задвижкой чулана, и тут снова заплакал Карл.

«Разве не странно, что плач ребенка, горящего в камине, успокаивает?

Вообще-то чертовски странно».

— Тони?

Голос Ли доносился явно не с кухни. Актер находился гораздо ближе. Тони почувствовал тычок пальцами и взвизгнул.

— Тебя не было слишком долго. Я… э-э… начал беспокоиться о тебе, поэтому пошел, держась за стену.

Фостер не купился бы на это, если бы Николас так отчаянно не сжимал его руку.

— Я тебя напугал? — спросил Ли.

— Напугал? Да я чуть не обмочился, блин!

— Это уже лишняя информация.

Смех актера получился слегка напряженным, но все же это было представление, достойное награды, учитывая, что от хватки Ли на руке парня могли остаться синяки.

Тони отчаянно жаждал человеческого прикосновения. Для разнообразия мысль о том, что к нему прикасается Ли, не вызвала у парня сексуальной реакции, по крайней мере сильной. Вообще-то Фостера ободряло уже то, что его член проявлял хоть слабые признаки жизни. Ведь несколько мгновений назад собственные яйца от ужаса чуть не вспрыгнули ему на плечо.

Тони открыл чулан и нашел на верхней полке что-то похожее на лампу. Осторожно держась за круглую середину, он тихонько потряс эту штуку. Внутри плеснулась жидкость.

— Керосин? — спросил Ли.

— Будем надеяться.

Другой рукой Тони нащупал на полке сальную коробку. Он толкнул ее, и внутри что-то застучало.

— Кажется, я нашел спички.

В одной руке парень держал лампу, в другой — спички. Пришла пора действовать.

— Ты понятия не имеешь, что с этим делать, да? — спросил актер с фирменным смешком.

— Ну да, керосиновые лампы не играли большой роли в моей жизни.

— Ты никогда не был бойскаутом?

— Нет.

Тони постарался ответить пренебрежительно, но не очень в этом преуспел. Когда он жил на улице, среди его постоянных клиентов был начальник отряда бойскаутов. Каждую неделю после собрания своих подопечных тот, как часы…

— Тебе повезло. А я был. Не шевелись.

Николас повел рукой от предплечья Тони к его ладони, а потом к лампе. Звякнуло стекло.

— Его надо убрать.

Раздался стук. Ли положил стекло на полку, ко второй лампе, держа первую в руке.

— Фитиль надо обмакнуть в керосин. — Он задел пальцами ладонь Тони и спросил: — Держишь спички?

— Да.

— Хорошо. Протяни руку сюда… Держу.

Парню пришлось слегка повозиться, чтобы открыть коробку.

— У тебя глаза закрыты? — осведомился Ли.

Фостер подумывал спросить, что видит Николас, закрывая глаза, но отверг эту идею. Учитывая, что случилось прошлой весной… У него было такое чувство, что он знал ответ.

— Так, фитиль смочен. Давай зажжем эту фиговину.

Первая спичка тихо зашипела, но не загорелась. Вторая вспыхнула болезненно яркой, оранжево-красной точкой, продержавшейся две секунды.

— В третий раз должно повезти.

Поскольку единственным ответом, пришедшим в голову Тони, была фраза: «Три человека на спичку»[36], он предпочел промолчать.

Третья спичка загорелась и не погасла. Ли чуть подержал ее в ладони, сложенной чашечкой, потом опустил к кусочку ткани, торчащему из основания лампы.

Загорелся свет.

Тони наблюдал, как Ли поколдовал с маленьким металлическим колесиком, снова надел на лампу стеклянный колпак, а потом ухватился за проволочную ручку.

— Вот и порядок, — произнес Тони.

— Да. — Ли заметно расслабился, сунул в карман коробок спичек. — Есть и вторая лампа, — сказал он, вынимая ее из чулана. — И двухлитровая, почти нетронутая канистра керосина.

«А еще четыре мышеловки и коробка крысиного яда. Предвестие будущих событий. — Тони вздохнул. — Признак качественного триллера».

Вот только это был не фильм, а реальная жизнь. Он прищурился на коробку.

— Проблемы? — поинтересовался Ли.

— Не-а.

«Это непочатая коробка. Если двери откроются на рассвете, то дому просто не хватит времени, чтобы варфарин успел сработать. Насколько же наперекосяк должна пойти жизнь, чтобы это успокаивало?

Полностью, блин!»

— Тони? Ли?

Голос Адама доносился издалека. Первый ассистент режиссера, наверное, отошел к краю светового круга, отбрасываемого свечами, так как его голос, способный перекрыть полдюжины разговоров, шум строительства на заднем плане и толпу истеричных фанаток Раймонда Дарка, был едва слышен.

— Какого черта?.. — Несколько слов проглотило расстояние, сделав ситуацию пугающе похожей на проблему с передатчиками. — Почему так долго?

Ли полуобернулся, вспомнил, что они не одни, и сказал:

— Надо возвращаться.

— Защитный круг Эми.

— Верно. Думаешь, она знает, о чем говорит?

— Считаю, что соль не повредит.

В ответ на лице Ли появилось настолько нейтральное выражение, что было очевидно — он понял подтекст. Столь же явным был и тот факт, что он не собирался об этом упоминать. Надежда была хрупка даже в лучшие времена, а уж теперь, когда они очутились взаперти в чокнутом доме, ей и вовсе приходилось круто.

Кто-то из службы доставки положил большую коробку с маленькими пакетиками соли и другими специями на стол у двери. Тони поставил там лампу — Ли нес запасную и керосин — и закрыл коробку. Когда парень сунул ее под мышку, три пакетика упали на пол.

Фостер нагнулся, чтобы их поднять, замер и выпалил:

— Сукин сын!

— Что?

Провода, идущие от генератора, еще не убрали, когда в доме захлопнулись двери. Тони настолько привык весь рабочий день переступать через паутину кабелей, что ему и в голову не пришло спросить себя, почему они остались здесь. Ведь из-за них невозможно было бы закрыть входные двери, так? Хотя при данных обстоятельствах «невозможно», наверное, было неподходящим словом.

Провода доходили до двери и исчезали. Тони ухватился за один, потянул — безрезультатно. Кабели не были перерезаны, просто переставали существовать.

— Они все еще проходят через пространство, — пробормотал он. — Когда дверь — это не дверь?..

— Когда дверь — это кружка? — В голосе Ли явно слышалось: «Дай-ка подыграю сумасшедшему».

— Когда это сверхъестественная конструкция.

— Что ты сказал?

Тони присел, поднял взгляд на актера и продолжил:

— Эту дверь дом создал для того, чтобы запереть нас. Настоящая все еще открыта.