Сочинения

В-третьих, против сказанного в § 80 сделано возражение, что та же самая вещь, которая столь мала, что едва усматривается человеком, может маленькому насекомому казаться подобной горе; из этого-де следует, что minimum visibile не одинаково у всех тварей. Я отвечаю, что если это замечание будет вполне исследовано, то будет найдено, что весь смысл его сводится к тому, что та же самая часть материи, которая отмечается у людей одним minimum visibile, для насекомого представляет большое число последних. Но это отнюдь не доказывает того, что одно minimum visibile насекомого не равно одному minimum visibile человека. Причиной ошибок в данном случае является, как мне кажется, то, что не отличают опосредствованных объектов зрения от непосредственных.

101

Что же касается остальных недоразумений, то в тех вопросах, к которым они относятся, я постарался быть столь ясным, что я не знаю, как выразиться более ясно. Все, что остается мне прибавить, это совет, чтобы все те, кому было угодно критиковать мой «Опыт», прочли все со вниманием, тогда они будут в состоянии лучше понять мою мысль и, следовательно, более смогут судить о моих ошибках.

Мне сообщили, что вскоре после первого издания моего трактата некий слепорожденный где-то вблизи Лондона, бывший слепым около 20 лет, получил способность видеть. Такого человека можно считать компетентным судьей для решения вопроса, насколько согласны с истиной некоторые положения, установленные в разных местах нашего «Опыта». и если бы какой-либо любознательный человек надлежащим образом расспросил бы его об атом, то я был бы рад увидеть свою теорию или исправленной, или подтвержденной опытом.

ТЕОРИЯ ЗРЕНИЯ, ИЛИ ЗРИТЕЛЬНОГО ЯЗЫКА, ПОКАЗЫВАЮЩАЯ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПРИСУТСТВИЕ и ПРОВИДЕНИЕ БОЖЕСТВА; ЗАЩИЩЕННАЯ и ОБЪЯСНЕННАЯ. В ОТВЕТ АНОНИМНОМУ АВТОРУ

[...] 6. То, что атеистические принципы пустили глубокие корни и распространяются дальше, чем способны вообразить многие люди, будет ясно каждому, кто учтет, что пантеизм, материализм и фатализм являются не чем иным, как слегка замаскированным (disguised) атеизмом; что повсеместно находят интересными идеи Гоббса, Спинозы, Лейбница и Бейля и одобряют их и что те, кто отвергают свободу и бессмертие души, в действительности отвергают ее существование, и это даже в отношении моральных действий и в области естественной религии, а отрицая то, что бог является свидетелем, судьей человеческих действий и воздаятелем за них, они отрицают и само существование бога; и что рассуждения, которым следуют неверующие, ведут к атеизму, равно как и к безверию [...].

10. Специфические объекты всякого ощущения (sense), хотя они правильно (truly) или точно воспринимаются только одним данным чувством (that sense), могут оказаться плодом воздействия воображения со стороны некоторых других чувств. Поэтому объекты всех чувств могут стать объектами воображения, каковая способность представляет (represents) все чувственные вещи. Отсюда цвет, который поистине воспринимается только зрением, может быть тем не менее почувствован через воображение, если будут услышаны слова «синий» или «красный». Первичным и специфическим образом цвет есть объект зрения, но вторичным образом это объект воображения, но его нельзя считать специфическим объектом слуха.

11. Объекты чувств, будучи непосредственно воспринимаемыми вещами, называются также идеями. Причина этих идей, или вызывающая их сила, — это не объект чувств; [она] не воспринимается сама по себе, но лишь выводится разумом из ее действий, имея в виду те объекты или идеи, которые воспринимаются чувствами. Вывод

105

разума из наших чувственных идей надежно (good) ведет к силе, причине, [действующему] агенту. Но мы не можем отсюда заключать, что наши идеи похожи на эту силу, причину или активное существо (being). Наоборот, очевидно, что идея может быть похожа только на другую идею и что в наших идеях, или непосредственных объектах чувств, нет ничего от силы, причинности или активной деятельности (agency).

12. Отсюда следует, что сила, или причина идей, есть объект не чувств, а разума. Наше знание о причине определяется действием, знание о силе — нашей идеей. Поэтому в сущности о внешних причинах или силах мы ничего не можем сказать; они не являются объектами нашего ощущения или восприятия. Следовательно, когда бы название чувственного «объекта» ни употреблялось в строго интеллигибельном смысле, оно служит для обозначения не абсолютно существующей внешней причины или силы, но самих идей, вызываемых ими.

13. Идеи, которые наблюдаются связанными друг с другом, обычно рассматриваются с точки зрения отношения причины и действия, тогда как, согласно строгой философской истине, они относятся только как знак к обозначаемой вещи. Ибо мы хорошо знаем наши идеи и поэтому понимаем, что одна идея не может быть причиной другой; знаем, что наши идеи чувств не являются причинами самих себя. Мы также знаем, что сами мы не вызываем их. Отсюда нам ясно, что идеи должны иметь иную действующую причину, отличную и от них самих, и от нас.

14. При исследовании зрения моей целью было рассмотрение действий, явлений и объектов, воспринимаемых чувствами, идей зрения, связанных с [идеями] осязания, а также исследование того, как одна идея внушает другую, принадлежащую иному чувству, как видимые вещи внушают вещи осязаемые, как вещи, существующие в настоящее время, внушают вещи отдаленные и будущие вследствие либо сходства, либо необходимой связи, либо геометрического вывода или произвольного установления.

15. и в самом деле, среди математиков и философов преобладали мнение и неоспоримый принцип, что существуют идеи, общие этим двум чувствам, откуда и появилось разделение первичных и вторичных качеств. Но, я думаю, было достаточно показано *, что не существует такой вещи, как общий объект, идея или разновидность идеи, воспринимаемой сразу и зрением, и осязанием.

* [См. «Опыт новой] теории зрения», § 127 и т. д.

106

16. Для того чтобы с достаточной строгостью исследовать природу зрения, необходимо в первую очередь внимательно рассмотреть наши собственные идеи: провести различие там, где имеется таковое; назвать вещи своими именами; определить термины, а не запутывать себя и других двусмысленным употреблением: ведь принятие или непринятие их [терминов] часто приводило к ошибкам. Так происходит, когда люди говорят, будто одна идея оказывается действующей причиной другой; отсюда они ошибочно принимают выводы разума за восприятия чувств; вследствие этого они путают силу, пребывающую в чем-либо внешнем, с действительным объектом чувств, который поистине является не чем иным, как нашей собственной идеей.

17. После того как мы хорошо поймем и [внимательно] рассмотрим природу зрения, мы, отталкиваясь от этого в своих рассуждениях, быстрее сможем получить (collect) некоторое знание о внешней, невидимой причине наших идей, будет ли таковая единой или многообразной (many), разумной (intelligent) или лишенной разума, активной или инертной, телом или духом. Но для того чтобы понять и уразуметь данную теорию, а также открыть ее истинные принципы, мы должны учесть, что наиболее правильный путь заключается не в том, чтобы заниматься неизвестными субстанциями, внешними причинами, агентами и силами, и не в том, чтобы умозаключать или выводить нечто из вещей непонятных, невоспринимаемых и совершенно неизвестных.

20. Реальные объекты * зрения мы видим, а то, что мы видим, мы знаем. и для того чтобы понять истинную теорию зрения, эти подлинные объекты чувств и знания, т. е. наши собственные идеи, должны быть рассмотрены, подвергнуты сравнению и различению. Что же касается внешней причины этих идей, будет ли таковая единой и однородной или многообразной и разнообразной, будет ли она мыслящей или немыслящей, духом или телом, то, что бы мы еще ни воображали или заключали о ней, видимые явления от этого не изменят своей природы, а наши идеи по-прежнему останутся теми же самыми. Хотя я могу иметь ошибочное понятие об этой причине или быть совершенно несведущим относительно ее природы, это все же не мешает мне высказать истинные и очевидные суждения о моих идеях [...].