Божество смерти

— Я сейчас передам трубку Пу.

— Пу, умоляю тебя, позови поскорей Чиуна!

— Там, где ты сейчас, с тобой другая женщина! — на привычной ноте заныла Пу.

— Нет... слушай, я звоню по делу и хочу переговорить с Чиуном, немедленно!

— Ты еще не выполнил своих священных обязанностей, а уже обманываешь меня!

К счастью, Анна не понимала корейского языка, на котором Римо беседовал с дражайшей супругой, но интонацию, как всякая женщина, она распознавала безошибочно.

Когда наконец на том конце соизволили пойти за Чиуном, Анна спросила:

— Римо, у тебя в Синанджу подружка, да?

— Нет, — чистосердечно признался Римо.

— А кто та женщина, с которой ты только что говорил?

— А с чего ты взяла, что я говорил с женщиной?

— Римо, как мужчины говорят с женщинами, я давно и хорошо знаю. Ну так кто это?

— Да не подружка, нет. Никакими амурами там и не пахнет.

— А кто же она?

— Моя жена.

Римо снова взял трубку, к телефону уже подошел Чиун.

— Эрисон в России, папочка. Собирается начать третью мировую войну. Где искать его, не подскажешь?

— Третья мировая война — это его забота, а не наша, смею напомнить тебе. Пока он не сунется в Юго-Восточную Азию, мне совершенно все равно, где он и что он делает.

— А мне не все равно. Ну так где?

— Какая разница, если ты еще не вернул сокровища?

— Где он, спрашиваю тебя?

— Так не разговаривают с отцом, Римо.

— Пожалуйста, скажи мне, где его найти, папочка. Я в России и мне не хочется в поисках Эрисона рыскать по всей стране.

— Если он находится на той территории, что теперь именуют Россией, искать его следует в этой... в Сибири, кажется. Где между Владивостоком и Омском кочуют татарские племена. Он наверняка там: организует этих ничтожных варваров на преступления, которые они не в состоянии совершить в одиночку.

— Большое спасибо, папочка.

— Пу хочет поговорить с тобой.

— Я, конечно, с ней побеседую, — ответил Римо попрежнему по-корейски, — но только чтобы сделать тебе одолжение, папочка.

— Сделать одолжение — мне? Ты и так в неоплатном долгу передо мной, Римо. И мне удалось выжать из тебя обещание оплатить хотя бы ничтожную его толику. Не плачь, не плачь, дорогая. Римо вовсе не собирается навлечь вечный позор на тебя и твоего отца своим мужским бессилием. Подойди, милая, поговори с ним!

— Римо, я соскучилась по тебе! Приезжай как можно скорее!

— Угу, — кивнул Римо.

Повернувшись к Анне, он спросил, в каком именно районе обитают татарские племена. Чиун сказал, где-то между Владивостоком и Омском.

Анна развернула на стеклянном кофейном столике карту и нарисовала на ней круг, по масштабу несколько тысяч миль в диаметре.

— Вот этот район мы называем кочевой зоной. Интересно, откуда Чиун знает про нее? Все правители России — от царских династий до партии — позволяли этим людям жить так, как они хотят, предоставляя им автономию в рамках государства. Иными словами, мы не трогаем их, они — нас. И каждый год правительство поставляет для их лошадей и скота миллионы тонн зерна и сена. Даже если в стране голод — мы все равно даем им зерно.

— А почему? — удивился Римо.

— Потому что не хотим портить с ними отношения.

— Но если они до сих пор ездят на лошадях, чего же вы их боитесь?

— Потому что они, Римо, потомки Чингиз-хана и его Великой орды.

Римо задумался. Монгольского владыку Чингиза в Синанджу хорошо знали. Но... собственно, он лишь один из многих завоевателей. Самый обычный мясник, находивший удовольствие в разрушении прекрасных городов и уничтожении пышных цивилизаций.

— У ваших были с ним какие-то столкновения? — видя замешательство Римо, спросила Анна.

— Да не особенно. Кто-то им занимался, и довольно успешно, кажется.

Отдав по телефону все необходимые распоряжения для вылета в зону кочевий, Анна вновь обратилась к Римо:

— Ты, может быть, не помнишь этого из истории, но Чингиз-хана никто не мог победить. Его орда дошла до самого арабского Востока и уже готовилась вторгнуться в Европу, но почему-то повернула назад.

— Угу, — кивнул Римо несколько часов спустя, когда они садились в кабину легкого истребителя «Лисица». — Я вспомнил. Он влез в Багдад вопреки предупреждениям Синанджу, и нам пришлось вплотную заняться им.

— Но ведь Чингиз-хан умер от сердечного приступа!

— Когда прилетим, я расскажу тебе поподробней.

У сидевшего впереди пилота зубы от страха выбивали барабанную дробь. Ни один из его коллег, когда-либо летавших в эти дикие степи, не вернулся оттуда. Обнаружить удалось только одного — его останки были найдены у основания деревянного столба с изображением какого-то идола.

Римо круто изменил ход мыслей пилота, прижав пальцами нервные окончания на его шее и дав ему тем самым понять, что собственно смерть — это еще не самое худшее.

Приземлился ас воздушных пространств весьма неуклюже. Когда Римо и Анна выбрались из кабины и, спотыкаясь о мерзлый грунт, отошли на несколько шагов от машины, самолет тут же снялся с места и исчез в облаках. При разбеге доблестный летун едва не разбил машину. И в ту же секунду, насколько хватало глаз, со всех сторон на горизонте показались цепочки всадников в меховых шапках на маленьких коренастых лошадях.

Анна, ни слова не говоря, вцепилась в рукав Римо.

— Вот, — кивнул тот, — сейчас я и покажу тебе, отчего с Чингиз-ханом случился приступ.

Всадники, скакавшие в первых рядах, были уже совсем близко и гнали во весь опор. Было похоже, что пришельцы станут добычей того, кто первым окажется рядом с ними.

Передний из всадников, поравнявшись с Римо, протянул руки, намереваясь схватить его за голову: эта древняя монгольская игра, в которой призом служила голова пленника, перекочевала некогда в Индию, откуда англичане вывезли ее под названием «поло».

Римо легко, словно кольцо со штырька в игре серсо, сдернул степного воина с лошади.

Сунув руку ему за пазуху, он легко проник сквозь грудину и, сжав пальцами сердце, остановил его. Узкие глаза монгола расширились, рот раскрылся, словно в беззвучном крике, короткий стон, не родившись, умер на посиневших губах, лицо исказилось, он медленно осел на землю.

— Сердечный приступ, — констатировал Римо, указывая Анне на тело, распростертое у его ног.

Еще двое всадников подлетели к Римо почти одновременно, ему пришлось сдернуть их с седла, работая уже обеими руками. Одному из них он сломал шейные позвонки, одновременно нанеся на его лицо сеть мелких ссадин.

— Оспа, — пояснил Римо.

Второй воин после быстрых манипуляций с кровеносными сосудами мешком сполз к его ногам.

— Апоплексия.

Римо все с большим увлечением ставил диагнозы. Поймав еще одного, он обхватил его ребра каким-то змеиным движением, через секунду суставы конечностей вспухли на глазах, словно кедровые шишки.

— Ревматический артрит, — удовлетворенно отметил Римо. — Работа хорошая, но, конечно, не фонтан. Вот Чиун делает это без сучка без задоринки. В принципе можно имитировать почти все болезни, но на это нужно время и слишком велик расход энергии.

Но именно времени ни у него, ни у Анны не было. Кольцо всадников было готово вот-вот сомкнуться вокруг них со всех сторон, и Анна, бывавшая уже не в одной переделке, из этой, несмотря на присутствие Римо, не видела выхода.

Глава одиннадцатая

Великий воин Хуак, сын Бара, внук Хуака Бара Первого, правнук великого Кара, родословная которого уходила корнями к славному предку Сар Ба, знаменосцу самого Чингиза, носившего на древке знамени девять ячьих хвостов, был известен на все окрестные племена как один из лучших наездников. Еще дальше гремела его слава стрелка — в искусстве попадания в цель из короткого лука прямо на скаку ему поистине не было равных.

Не хуже владел он и кремневым ружьем, доставшимся ему в наследство от прадеда, одним из первых принесшего этот трофей после битвы с армией белых людей.