Белые рабыни

Гнев утих. Римо встал. Пинком отбросил прочь правую руку сержанта. Она покатилась неуклюже, как кривое полено, и осталось лежать под пустующей теперь койкой Хилари Батлер. Потом Римо подпрыгнул и обеими ногами обрушился на лицо сержанта, чувствуя, как с хрустом ломаются кости. Он постоял, глядя вниз на сержанта, понимая: то, что он сделал с ним, было платой за то, что Римо еще предстояло сделать. Три женщины, все еще привязанные к койкам, безмолвно смотрели на него.

Переходя от одной к другой и присаживаясь на уголок кровати, Римо тихо шептал каждой:

– Счастливых тебе снов! – и потом как можно мягче и безболезненее делал то, что должен был сделать.

Наконец все было кончено. Он развязал руки и ноги мертвых девушек и накрыл каждую взятым из шкафа платьем. Потом вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь.

Согласно инструкции Смита, Ободе должен был остаться живым. Ну, так пусть это Смит возьмет свои инструкции и засунет их… Если Ободе попадется Римо где-нибудь на дороге, если он просто окажется в пределах досягаемости, то познает такую боль, о существовании которой он даже не догадывается. По сравнению с тем, что он сделает с Ободе, сержанту, можно сказать, просто посчастливилось.

Чиун ожидал его, стоя у подножия лестницы с Хилари Батлер. Она взглянула на Римо.

– А остальные? – спросила она.

Римо решительно покачал головой.

– Пошли!

Конечно, Смит теперь раскипятится, почему Римо не освободил остальных трех девушек. Побывал бы он там и посмотрел бы на них! Неправда, Римо освободил их, но освободил единственным возможным для них путем. Он должен был принять такое решение, и он его принял. И нечего Смиту рассуждать об этом, так же как и о том, что Римо сделает с Ободе, если ему подвернется такая возможность.

Тыльную сторону здания, откуда выходили Римо и Чиун, охраняли лишь два солдата.

– Беру их на себя, – шепнул Римо.

– Нет, сын мой, – ответил Чиун. – Твой гнев опасен для тебя самого. Охраняй девушку.

Солнце уже почти встало. Чиун, который только что стоял рядом, вдруг исчез из виду. Одетый в черный костюм ночных дьяволов ниндзя, Чиун скользнул прочь и нырнул в то, что еще оставалось от ночной темноты.

Со своего места в темном коридоре перед задней дверью дома Римо было хорошо видно солдат, стоящих поддеревом примерно в двадцати пяти футах от дома. Но Чиуна он не видел. Потом заметил, как фигуры солдат скрючились и осели на землю. Два трупа. Римо напряг глаза. Никаких признаков Чиуна. И вдруг он снова оказался рядом.

– Пошли!

В двух кварталах от дома у тротуара стоял армейский джип с солдатом за рулем.

Римо подошел сзади.

– Такси! – сказал он.

– Какое это тебе такси! – рявкнул солдат, сердито глядя на Римо.

– Плохи твои дела, Чарли, – произнес Римо, протягивая к нему свои окровавленные руки. – Ты сам отказался от своего единственного шанса…

Вытащив тело солдата на дорогу, Римо помог Хилари Батлер забраться на заднее сиденье машины, где уже устроился Чиун.

Потом он завел мотор, и, взвизгнув покрышками, джип стремительно понесся по грязным в колдобинах улицам к виднеющимся вдали горам, над которыми, исполняя свой ежедневный ритуал утверждения жизни, уже вставало солнце.

Глава тринадцатая

– Сколько убитых? – вопрос Ободе прозвучал как рев слона.

– Тринадцать, – ответил Уйльям Форсайт Батлер.

– Но ты же сказал, что тех было только двое!

– Да, только двое.

– Должно быть, это какие-то особенные люди?

– Да, господин президент… Один с Востока, другой – американец. Лони поговаривают, что легенда начинает сбываться.

Ободе тяжело опустился в обитое бархатом кресло большого президентского кабинета.

– Значит, эти двое явились сюда чтобы вернуть власть лони и стереть в порошок злодея? – ухмыльнулся он.

– Так говорится в легенде, – подтвердил Батлер.

– Я слишком долго терпел лони и их легенды. Я ошибался, Батлер, когда послушал тебя и ввел лони в правительство. Теперь Дада намерен сделать то, что ему давно нужно было сделать. Я сотру с лица земли это проклятое племя.

Батлер опустил глаза, чтобы Ободе не заметил вспыхнувшего в них торжества. Пусть он думает, что Батлер отвернулся, чтобы скрыть свое несогласие. Но теперь, когда этот чертов желтый и этот проклятый американец избежали ловушки, такое решение его вполне устраивало. Пусть Ободе погоняется за ними; пусть Ободе убьет их; вот тогда-то Батлер и займется им самим. Его люди уже занимали многие влиятельные посты в правительстве; они окажут ему полную поддержку. Лони восславят его как человека, который воплотил легенду в жизнь, и, опираясь на всенародное единство, Батлер вернет Бусати ее былые мощь и величие.

– Мобилизовать армию? – спросил Батлер.

– Армию? Против лони? И еще двоих?

– Эти двое только что убили тринадцать человек, – напомнил Батлер.

– Да, но им еще не приходилось иметь дело с Большим Папочкой. И с тобой, Батлер. Так что мы вдвоем и взвод солдат. Этого будет вполне достаточно, чтобы раз и навсегда разделаться и с лони, и с их легендой.

– Вы же и раньше пытались уничтожить лони.

– Да. До того, как ты сюда приехал. Они разбегались и прятались от нас, как жуки перед жарой. Потом я перестал их преследовать, потому что послушался тебя. Но на этот раз я не остановлюсь. Хотя не думаю, что лони теперь побегут: разве спасители из легенды не с ними? – И Ободе, довольный собой, широко осклабился.

– Да, они в это верят, – подтвердил Батлер.

– Ладно, Батлер, там будет видно.

Батлер отдал честь, повернулся и направился к двери. Он уже коснулся ручки двери, когда его остановил голос Ободе.

– Генерал, в твоем докладе отсутствует одна деталь.

Батлер повернулся.

– Да?

– Твои женщины. Что случилось с ними?

– Они мертвы, – сказал Батлер. – Все до одной.

– Это хорошо, – сказал Ободе. – Потому что если бы они были живы, они могли бы говорить. Ну, а если бы они заговорили, мне пришлось бы преподать тебе хороший урок. Пока что мы не можем не считаться с американским правительством.

Батлер знал это, и прежде всего поэтому-то и солгал. Скоро сам Ободе будет мертв, и тогда все можно будет свалить на него.

– Мертвы, – повторил Батлер. – Все мертвы.

– Не переживай так, – сказал Ободе. – Когда мы покончим с этими проклятыми лони, я куплю тебе новый бордель.

Ободе засмеялся, затем его мысли снова вернулись к тринадцати солдатам, погибшим от рук американца и азиата, и он сказал:

– Да, Батлер, вот еще что: пусть будет не один, а два взвода.

Вытирая руки маленьким носовым платком, из хижины вышла принцесса Саффа.

– Она заснула, – сообщила она Римо.

– Очень хорошо.

– С ней плохо обращались. На ее теле много синяков.

– Я знаю.

– Кто?

– Генерал Ободе.

Саффа в сердцах плюнула на землю.

– Хаусская свинья. Я счастлива, что ты и Старейший с нами, и мы скоро освободимся от тяжкого ярма.

– Каким это образом? – спросил Римо. – Мы сидим здесь в горах. Он сидит там, в столице. Когда же две половинки сойдутся вместе?

– Спроси лучше Старейшего. Он знает все. – Услышав за своей спиной донесшийся из хижины легкий стон, она молча повернулась и ушла, чтобы помочь своей пациентке, а Римо отправился на поиски Чиуна.

Хижина Чиуна, сооруженная под защитой огромной каменной глыбы, была пуста. Римо нашел его на центральной площади.

На Чиуне было голубое кимоно, которое, как было известно Римо, он надевал лишь по случаю ритуальных церемоний. Старик наблюдал, как мужчины складывали дрова и сучья в яму, вырытую сегодня утром. Она была двадцати футов в длину и пяти футов в ширину. На всю свою футовую глубину яма была до краев наполнена дровами, но, внимательно приглядевшись, Римо увидел, что дно ее покрыто слоем округлых белых камней величиной с гусиное яйцо.

Пока он это рассматривал, один из лони поджег дрова, пламя ярко вспыхнуло, и вскоре вся яма была охвачена огнем.