Белые рабыни

– А могу я остаться, если захочу? – спросил он, наконец.

– Не знаю. Легенда об этом молчит.

– Ах, да… Легенда.

С тех пор, как два дня тому назад они с Чиуном прибыли сюда, они, кроме как о легенде, мало о чем слышали. Чиун вместе со своими семью сундуками и всем остальным прекрасно устроился в самой лучшей соломенной хижине, которая только нашлась у лони. Правившая этой деревней принцесса Саффа – две ее младшие сестры-принцессы правили двумя другими деревушками – покинула этот дом, чтобы освободить место Чиуну.

– Черт подери, Чиун, это несправедливо, – сказал ему Римо. – Въехал бы куда-нибудь еще, чем выживать кого-то.

– Несправедливо? – удивился Чиун. – Что несправедливо? Что народ лони хочет выразить свое уважение человеку, который проехал тысячи миль, пересек океан только для того, чтобы отдать долг многовековой давности и вернуть им прежнюю силу?

– Ладно, ладно… Но выживать из дома их принцессу…

– Принцессу! Ты вдруг стал роялистом? Тогда запомни: принцессы и принцы, короли и королевы приходят и уходят. Но в мире есть только один Мастер Синанджу.

– Миру, конечно, здорово повезло, – съязвил Римо.

– Да, миру повезло, что у него есть я. Но еще больше повезло тебе, имеющему возможность греться в лучах величия Мастера.

И Чиун поселился в хижине принцессы Саффы.

Однако Римо из чувства протеста отказался жить с Чиуном под одной крышей. Он настоял на том, чтобы его поселили в самой маленькой хижине на окраине деревни. В первую ночь он замерз. Во вторую промок. Утром третьего дня с одеялом под мышкой он вошел в хижину Чиуна:

– Мне подумалось, может, тебе здесь одиноко, – сообщил он Чиуну. – Вот я и решил составить тебе компанию.

– Я счастлив, что ты обо мне так много думаешь, – сказал Чиун. – Но я не хочу, чтобы ты делал что-то против своих принципов.

– Да ладно, Чиун, все в порядке. Я уже решил. Я остаюсь.

– Нет, – заупрямился Чиун. – Я настаиваю.

– Прости, Чиун, но я не уйду. Хочешь ты этого или нет, я останусь и составлю тебе компанию.

– Ты уйдешь немедленно, – заявил Чиун и созвал всю деревню, чтобы, если потребуется, выставить Римо силой. Возвращаясь тайком в свою глиняную лачугу, Римо слышал, как Чиун, стоя у своего дома, пояснял ему вслед: – Ребенок иногда забывается, ему надо напомнить о его месте. Но он молод и еще может чему-нибудь научиться.

Расстроенный Римо медленно поднялся на вершину холма; принцесса Саффа последовала за ним. Она пришла, чтобы его утешить.

– Н-да… Легенда… – повторил Римо. – Послушай, ты же сообразительная девушка. Неужели ты действительно веришь, что лони вернутся к власти, потому что сюда приехал Чиун?

– Дело не только в Старейшем, – ответила она. – Ты тоже здесь, и тоже часть легенды. – Она раскрыла его ладонь и сделала вид, что изучает ее. – Послушай, а когда ты успел умереть? – Она засмеялась, почувствовав, как ладонь Римо мгновенно напряглась. – Понимаешь, – сказала она, смеясь, – легенда говорит только правду.

– Лучше расскажи мне об этой легенде, – попросил Римо. Ему было приятно, что она продолжала сжимать его руку.

– Однажды, – начала принцесса свой рассказ, – много лет тому назад, здесь жил Мастер из-за океана. Тогда лони были великим благородным народом. Они жили со всеми в мире и никогда не поступали несправедливо. В древние времена, как говорят ваши историки, величайшие библиотеки мира находились в Александрии, в земле Египетской. Но это неправда. Самая большая библиотека была в Тимбукту, это была библиотека лони. То, что я тебе говорю, Римо, – правда. Ты все это можешь проверить. Именно Империя Лони дала миру железо. Это тоже правда. У нас были люди, которые могли врачевать глаза; наши врачи могли вылечивать даже тех, у кого что-то случалось с головой. Все это было у лони, и все это они умели делать, и мы были великим благословенным Богом народом.

Легенда говорит, что лони отдали Мастеру всю свою храбрость, и доверили ему свою безопасность, используя головы только для науки, а руки – для искусства. Но однажды этот заморский Мастер покинул нас, и лони, которые полагались на него, были повержены гораздо менее развитым народом, и наша Империя погибла. Наши лучшие мужчины и женщины были проданы в рабство. Нас выслеживали и травили, как диких животных, пока мы, те, кто остались – три небольшие группы – не отступили в горы, где теперь живем и прячемся от наших врагов.

Но через годы, моря и горы этот Мастер прислал нам весть: придет день, когда он вернется. Он приведет с собой человека, который уже ходил в сандалиях смерти, человека, чья прежняя жизнь уже окончилась, и этот человек встретится в смертельной схватке со злым человеком, который будет держать в рабстве народ лони. Это о тебе, Римо, и уверяю тебя это – правда.

Римо поднял голову и увидел печаль в темных глазах принцессы.

– А что мне предрекает эта легенда, победу или поражение? – спросил Римо.

– Не знаю, – ответила она. – Легенда молчит. Но она говорит о том, что случится потом. Дети лони вернутся домой. Лони опять будут хозяевами своей страны. Их дети будут снова гулять по улицам, а слепые смогут обрести зрение.

– Получается, мне придется проделать всю работу, – подытожил Римо. – А что там говорится о Чиуне? Будет он что-нибудь делать, кроме как валяться в твоей хижине, будто он Генрих Восьмой?

Принцесса Саффа рассмеялась, и смех оживил точеные черты ее лица.

– Ты не должен так говорить о Старейшем, – сказала она. – Вековые лишения изменили лони. Когда-то мы были добры, теперь – жестоки. Когда-то мы были великодушны, теперь – мстительны. Где была любовь – там поселилась ненависть, вместо храбрости – трусость. Легенда говорит, что Мастер очистит народ лони священным огнем. Этот огонь вернет лони их прежние добродетели, чтобы они снова были достойны управлять этой страной. Но, выполняя это предначертание. Старейший может погибнуть, вот почему мы так глубоко чтим его.

Римо повернулся и заглянул в темные глаза Саффы.

– Погибнуть?

– Да, так там написано. Пламя может поглотить его. Он – великий человек. Он вернулся к нам, хотя знает, что здесь над ним может пробить погребальный колокол.

– Чиун знает об этом?

– Конечно, – ответила Саффа. – Он ведь Мастер. Ты разве не слышал, что он сказал, когда вы сюда пришли? Ах да, он говорил на языке лони. Он сказал нам тогда: «Прошли века, и вот я прибыл из страны Синанджу, чтобы снова быть с моими братьями, лони, чтобы возложить свое тело на священные угли, очистить народ лони своей жизнью».

– Он мне не говорил, – сказал Римо. – Он ничего не рассказывал о ритуальном костре.

– Он тебя очень любит и не хочет, чтобы ты волновался.

– А ты, Саффа, ты сама веришь в эту легенду?

– Я должна верить, Римо. Я – прямая наследница короны Империи Лони. Моя вера поддерживает веру моего народа. Да, я верю. И верила всегда. Я верила и тогда, когда к нам приходили другие, и мы думали, может быть, этот и есть наш избавитель. Но когда у них ничего не получалось, это была их вина, а не легенды. Совсем недавно к нам приходил еще один, и мы поверили, что это он, но когда появились вы, мы поняли, что он – не тот. Вы – наши спасители.

– Идущие на смерть приветствуют тебя[2], – сказал, улыбнувшись, Римо.

Она потянулась к нему и, глядя прямо в глаза, спросила:

– Римо, ты веришь в грех?

– Если оба орангутанга согласны, что в этом может быть плохого?

– Не поняла. – Требовательно-вопросительное выражение ее лица смягчилось, когда она увидела, что Римо улыбается.

– Ты все шутишь, – укоризненно произнесла она. – Все шутишь. Когда-нибудь ты мне объяснишь, что значит твоя шутка, а сейчас я хотела бы поговорить с тобой серьезно.

– Ладно, объясню когда-нибудь, – сказал он. – Нет, я не очень-то верю в грех. Грех – это если ты не можешь сделать то, что должен сделать. Все остальное сомнительно.

– Очень рада, что ты это сказал, потому что для принцессы Лони считается грехом познать мужчину до замужества. И все-таки, Римо, я хочу познать тебя.

2

Приветствие, с которым гладиаторы, перед началом смертельного поединка обращались к Цезарю.