Белая вода

— Ставлю на подлодку.

— Субмарина из подводного положения говорить не может. Значит, ее можно увидеть на поверхности. Если вы поспешите, то поймаете ее в самом уязвимом положении.

— Превосходно. У меня руки чешутся еще раз пощупать эту гадскую лодку.

— Мне нужны сначала ответы, а трупы потом.

— Получите и то, и другое, — пообещал Римо, щелкая крышкой телефона.

— Сейчас, кажется, будет наш выход, — сказал он мастеру Синанджу.

— Сначала трупы, потом ответы.

— Смитти хочет наоборот, — заметил Римо.

— Не сомневаюсь, что ты сумеешь объяснить Императору Смиту свою ошибку, не уронив при этом чести Дома, который ты опозорил своим глубинным провалом, — твердо отчеканил Чиун.

— Ты слишком горячишься для человека, который потерял всего лишь один груз рыбы.

— Моя душа истосковалась по хорошей рыбе.

— Надеюсь, жестяная рыба тебя удовлетворит.

Мастер Синанджу выглядел слегка озадаченным.

— Никогда в жизни не пробовал жестяную рыбу. Это что-то похожее на железноголовую форель?

Глава 17

Найти субмарину оказалось проще всего остального. Катер береговой охраны США «Каюга» шел полным ходом к указанным Смитом координатам — и вдруг она появилась, вынырнув из волны, как мокрая черная сигара.

— Вот она! — сказал Римо.

Они стояли на носу возле шестнадцатидюймовой пушки, покрытой тонким слоем замерзших соленых брызг.

Сэнди Хекман, натянувшая до ушей оранжевый воротник спасжилета «Мустанг», направила бинокль на субмарину и тихо сказала:

— Никогда раньше не видела такого флага.

Глаза Чиуна прищурились.

— Это французское судно.

— Это не французский флаг.

— Это флаг Хлодвига и франкских королей, хотя цвета неправильные, — настаивал Чиун. — Должно быть золотое на голубом фоне.

Сэнди крикнула через плечо:

— Спаркс, попробуй связаться с ними по радио.

В радиорубке зашевелился радист.

— Почему всех радистов называют Спарксами? — поинтересовался Римо.

— Проще, чем запоминать имена, — рассеянно ответила Сэнди.

Подлодка ответила на вызов — но не так, как они рассчитывали.

Люк ее внезапно открылся и на палубу выскочили моряки в белой форме без знаков различия. И лица у них тоже были белыми. Римо ясно видел «флер-де-лисы» на белом фоне грима — как плоские голубые крабы.

А подводники быстро закрепили на люке рычаги, и оттуда вылезла корабельная пушка на турели.

— Не нравится мне эта штука, — буркнула Сэнди себе под нос.

Ствол пушки повернули в сторону «Каюги», и Сэнди крикнула:

— Рулевой! Маневр ухода! Кажется, они эту пушку вытащили для дела.

Снова приложив к глазам бинокль, она буркнула:

— Что им от нас надо, черт возьми? Ведь мы в нейтральных водах!

Тут ей пришлось ухватиться за носовой планширь, чтобы ее не сбросило в воду.

Катер метался во все стороны, кроме обратного курса, чертя зигзаги по черной поверхности. Фонтаны брызг окатывали надстройки, тут же замерзая.

Ударил глухой выстрел. Послышался свист вылетевшего из дымящегося ствола снаряда. Он пролетел над радарной мачтой, ударил под гребень подымающейся волны примерно в тридцати ярдах за квотердеком и тут же исчез, только булькнув.

— Плохо стреляют, — прокомментировал Римо.

— Это был предупредительный выстрел. — Сэнди крикнула через плечо, пересиливая нарастающий вой двигателя. — Спаркс, тебе удалось связаться с ними?

— Они не отвечают на наши запросы.

Трое моряков с лицами привидений работали у пушки, наводя ее ствол на катер.

Пушка снова кашлянула. На палубу вылетела дымящаяся гильза и скатилась в воду с таким звуком, будто в бочку сунули раскаленную кочергу.

Этот снаряд упал прямо перед носом катера, окатив Сэнди обжигающе-холодным рассолом. Римо и Чиун успели отступить туда, куда фонтан брызг не достал.

Вымокшая и посиневшая Сэнди рявкнула, отплевываясь:

— Ну ладно! Отвечаем на огонь.

— У меня есть идея получше, — предложил Римо, снова сбрасывая туфли. — Давайте я с ними разберусь.

— Как?

— Вырублю эту пушку.

— Чем?

— Тактикой внезапности.

И Римо, не поворачиваясь, прыгнул в воду.

На этот раз Сэнди смотрела. Она видела, что Римо стоит на краю палубы все в том же черном неопреновом костюме, — и вдруг его не стало. На этот раз всплеск был слышен. Но далеко не сильный. Так входят в воду дельфины.

Сэнди перегнулась через борт. Там, где Римо ушел под воду, расходились едва заметные круги, а его самого и след простыл.

Сэнди повернулась к мастеру Синанджу.

— Его же убьют.

— Он достигнет успеха. Ибо он обучен лучшим из лучших.

— Лучшим в чем?

— Когда говорят «лучший», вопрос «в чем» неуместен. Лучший — это лучший.

— И кто же это такой?

— Это я, — ответил Чиун.

Сэнди направила бинокль на подлодку. Ее экипаж наводил пушку с самым серьезным видом. Настолько серьезным, насколько могло иметь трио моряков с лицами клоунов.

— Мы не можем дожидаться, пока они попадут, — сказала Сэнди и голосом, не уступающим судовому гудку, крикнула:

— Орудийный расчет, к орудию!

Орудийный расчет береговой охраны бросился к шестнадцатидюймовой пушке.

Оказавшись под водой, Римо устремился к подлодке, работая ногами по-лягушачьи достаточно долго, чтобы набрать скорость. Остаток пути он проплыл по инерции. При этом не оставалось ни пенного следа, ни волнения на поверхности, которые могли бы его выдать.

Подлодка была большой целью. Римо поднырнул под корпус, двигаясь на ощупь. Так он смог оказаться на другой стороне лодки, не замеченный и не заподозренный.

Когда вынырнула его мокрая голова, орудийный расчет подлодки только что выпустил третий снаряд. Римо поднял обе руки и взялся за корпус. Тот был скользким на ощупь, но Римо поднялся на палубу одним плавным движением.

Дав воде стечь с гидрокостюма, он поднял температуру тела для избавления от оставшейся влаги и пополз к занятому делом орудийному расчету.

Их он убрал легко.

Двое возились с поворотным механизмом, и Римо, схватив их за затылки, столкнул лбами раньше, чем они поняли, что вообще что-то происходит.

Черепа раскололись с глухим влажным звуком, подводники выпали из рук Римо, и их обнажившиеся мозги колыхнулись, как два куска пудинга.

Остался канонир. Он уже держал в руках шнурок спускового механизма и был готов снова его дернуть.

Римо скользнул к нему и похлопал сзади по плечу.

Канонир вздрогнул и обернулся.

— Некрасиво стрелять по хорошим людям, — наставительно сказал Римо.

У канонира отвисла челюсть, открыв красную с синими краями дыру рта на белом лице. Будто раскрылась обрамленная зубами пещера, из которой раздался нечленораздельный звук удивления.

— Ты можешь произнести «миксололус церебралис»? — спросил Римо.

— Бу-бу-бу...

— Вряд ли, — сказал Римо, встряхнув его за голову так резко, что мозг канонира превратился в холодную серую яичницу-болтунью. Он шагнул назад, и глаза его вращались в разные стороны, а тело шаталось и хромало вдоль палубы, поскольку нефункционирующий мозг подавал телу нераспознаваемые нервные импульсы. Когда покойник шагнул за борт, Римо решил, что это ему по заслугам.

Отступив от пушки, чтобы его было видно, Римо поднял руки, скрестил их над головой и дал отмашку.

Катер шел прямо на лодку, и Римо стал махать ему, приглашая подходить.

В следующую секунду он уже нырял. С носовой пушки взлетел дождь сосулек, и из внезапного облака порохового дыма выскочила дымящаяся гильза.

С двух бортов, как стереоколонки, заговорили интоматические винтовки М-16.

Римо прорезал воду, уходя от бури.

В холодную воду океана ворвался визг пуль. Прозвучал глухой удар. Подлодка вздрогнула и качнулась, а когда Римо приподнял голову, то увидел, что катер мог засчитать себе прямое попадание. Корпус был пробит у ватерлинии по миделю. Прямое попадание пришлось в рубку, и от нее остались дымящиеся лоскутья рваной стали. Пулевые отверстия у ватерлинии засасывали воду и выпускали воздух, и море булькало и икало, как пьяница.