Страница 38 из 76
Она наклонилась к нему, и Джедре на надо было никакого ночного зрения чтобы понять, что она ждет, когда он ее поцелует.
Их губы встретились, их сознания слились. Тепло и возбуждение охватило их обоих, абсолютное смешание эмоциональных и физических ощущений создало новую рельность, в которой они растрворились. Китарак и его лекции, разница в способностях между Джедрой и Кайаной — все стало мелким и незначительным перед этим внезапным повелительным требованием объединить все, что у них есть, создать новое существо из них двоих.
Они не разрывали контакт и не возвращались в свои тела до утра, наслаждаясь каждым мгновением, и когда они наконец вернулись обратно, то были настолько истощены, что даже не попытались встать, когда аромат от приготовленного Китараком завтрака донесся до их комнаты. Они лежали в куче одежды и одеял, Джедра на спине, тихо посапывая, а Кайана спала, положив голову ему на грудь, и ни один из них не пошевелился до полудня.
После этого многое изменилось. Не все — днем они соревновались между собой даже еще больше — но все ночи они проводили, исследуя новую территорию, о существовании которой Китарак, к примеру, даже не подозревал. Даже если тор-крин и заметил что-то, он никак не показывал это, во всяком случае. Но когда во время занятий его ученики едва не заснули у него глазах, он научил их как подавлять стремление тела спать и продолжил обучение.
Джедра потерял счет вещам, которым он научился. Большинство их он делал инстинктивно, после регулярных повторений они вошли в его плоть и кровь. Когда он входил в темную комнату, то сразу переходил на ночное зрение, стараясь разглядеть свечу, потом оживлял фитиль и зажигал пламя. Когда ему надо было поговорить с Китараком или Кайаной, он обычно говорил телепатически, если они не были в той же самой комнате. Когда ему что-то было нужно, он посылал часть своего сознания на поиски, а потом, если вещь была ему нужна, телекинетически переносил ее к себе.
А когда он хотел пить, он переносил прямо себе в горло воду из колодца, в точности так, как это делал Китарак, когда они были с ним в разрушенном древнем городе. Тор-крин громко смеялся своим щелкающим смехом, когда объяснял, как он обманул их. — Давление в баке никогда не могло бы поднять воду наверх, качай хоть тысячу лет, — сказал он им. — Только псионик или маг мог поднять воду вверх по этих ржавым трубам. — Потом он стал серьезным и сказал, — Теперь, конечно, нужно намного больше усилий, чем раньше, если это вообще возможно.
Опять Джедра почувствовал себя виноватым за то разрушение, причиной которого были он и Кайана. Теперь они научились контролировать свою силу, но прошлого не вернешь, что сделано то сделано. Нельзя изменить ничего.
В будущем надо использовать свою силу получше, на более достойные цели, только так можно извинить их прошлые ошибки и создать уверенность в себе.
Уверенность приходит с практикой, но одной ее, как быстро понял Джедра, недостаточно. Хотя сейчас они объединялись как для удовольствия, так и для обучения, все-таки что-то еще разделяло их. Кайана казалась отчужденной, иногда совсем чужой, как если бы она потеряла уважение к нему, не принимала его всерьез. Может быть это происходило как раз из-за их удовольствия… а может быть из-за чего-то другого.
Как-то ему стало совсем нехорошо, когда занятия на сегодня закончились и Кайана пошла в библиотеку, как она всегда делала вечерами. Обычно Джедра это время проводил снаружи, наслаждаясь природой, но сегодня дул сильный ветер, он очень устал и не чувствовал в себе сил выйти наружу и выдерживать его удары, так что он остался внутри. Китарак был занят в мастерской. Подумав, Джедра пошел в библиотеку и сел на матрац рядом с Кайаной. Она сидела скрестив ноги, книга лежала у ней на коленях. Она была одета в простую тунику, сделанную из грубого серого сукна, которую она нашла в их кладовке, когда они переносили вещи на склад, но на ней она смотрелась очень хорошо. Джедра вообще любил, когда она одевала ее, так как тогда были видны ее великолепные ноги, покрытые коричневым загаром.
Она оторвала глаза от ее книги, тяжелого толстого тома, с темным орнаментом по краям листов и рядами черных загогулин, наполнявших центр страниц.
— Что ты читаешь? — спросил Джедра.
Она показала ему обложку. Еще загогулины. — История целительства.
— О. Это интересно?
Она нахмурилась. — Нет, это скучно, ужасно скучно, доводит до слез. Вот почему я и читаю ее.
— На самом деле?
Она нахмурилась еще больше. — Конечно это интересно. Ты что, не понимаешь шуток?
Джедра почувствовал, как краснеет. — Извини. Я никогда не читал книг, так как я не умею читать, но я слышал, что чтение — довольно скучное занятие.
— Может быть, для твоего сорта людей, — сказала Кайана, — но оно никогда не скучно для того, кто понимает их.
— Моего сорта людей? — спросил Джедра. — Ты имеешь в виду полуэльфов? Я знал многих полуэльфов, которые умели читать. Один из моих лучших…
— Я имеею в виду людей, которые выросли в трущобах, — сказала Кайана, с треском закрывая книгу. — И где это ты видал людей, которые умеют читать? Только аристократам и темпларам разрешается уметь читать.
В первый раз за всю свою жизнь Джедре стало стыдно своего прошлого. Спать на улице, весь день мотаться в поисках еды, и так каждый день без надежды на лучшее будущее — да он впервые увидел книгу, когда ему было лет девять. Вот теперь он понял, как должен был выглядеть в глазах Кайаны, и как она должна себя чувставовать, когда кто-то вроде него способен делать то, что она не может. Не с Джедрой, ответила она, когда Китарак спросил ее, не чувствовала ли она себя так неестественно, Тогда это прозвучало так, как будто он расстроена, потому что любила его, но теперь он подумал о том, что может быть и другое объяснение.
Он едва мог поверить в это, особенно после того, что они пережили вместе. А их связь — как они могли сливать сознания, если она так думает о нем? Не говоря уже о других вещах, которыми они занимались вместе.
Точно, так она и думает о нем. Может он и не видел книгу до девяти лет, но за свои годы на улице он научился тому, что она не узнает никогда.
Он взглянул на Кайану, на презрительную усмешку на ее лице, и сказал, — Я знал аристократку, которая умела читать. Она, бывало, приходила на рынок. Худая. Блондинка. Когда она шла, то ожерелье вокруг ее шеи нежно позвякивало. Она была замужем за один из богатейших землевладельцев в Урике, у них были сотни рабов с совершенными телами, которые могли бы сделать все, чтобы она не захотела — но она заинтересовалась моим приятелем. Он был эльфом, продавал воду, на одном его глазу была повязка, а через всю грудь шел шрам от удара ножом. А еще у него не хватало нескольких пальцев. Для Ровен-Да это не проблема. Она обычно старалась одеться так, чтобы не привлекать внимания — я сомневаюсь, что она обманула кого-либо, кроме самой себя — но раз или два в неделю он надевала рваный плащ и маску и приходила провести полчаса с Мерриком в задней половине его палатки.
— И в этом романтическом воспоминании скрыт какой-то глубокий смысл?
Джедра медленно кивнул. — Да, она получала от этого очень сильные переживания, в ней играла кровь. Меррик тоже, но не понимал, что происходит на самом деле. Он думал, что она увлеклась им по-настоящему, до того дня, когда он надоел ей и она продала его в рабство.
Кайана закрыла глаза и молчала какое-то время. Потом, когда она открыла их, в них горел огонь. — Так ты думаешь, что я тоже бегаю в трущобы?
— Не имеет значения, что думаю я, — сказал Джедра. — Важно, как ты сама к этому относишься, кто я для тебя.
Она опять не отвечала долгое время, потом книга с громким шлепком упала на пол, а она сама легла на подушку, закрыв глаза руками. Долгое время в комнате был слышан только слабый свист ветра, ударявшего в замаскированный дом тор-крина. Наконец она сказала, — Только этого мне и не хватало. Особенно учитывая все остальное.