Страница 3 из 76
— О, — удивленно воскликнула она. — Это хорошо и вкусно.
— Конечно, — ответил Джедра. — Я никогда не дал бы тебе что-нибудь плохое.
— Конечно нет. — Она улыбнулась, снова взяла его за руку и они медленно пошли обратно в лагерь, быстро прикончив остаток меда как расшалившиеся дети.
Наступила темнота, костер начал гаснуть, воздух стал значительно холоднее. Все эльфы завернулись в свои многоцветные одежды, когда почувствовали холод, но на Джедре была только набедренная повязка, а на Кайане набедренная повязка вместе с грудной перевязью, так что они поторопились обратно к остаткам костра, надеясь согреться.
Оказалось, что это плохая идея. При свете мерцающих язычков пламени свежевымытая, ухоженная и чистая кожа Кайаны, жителя города, сверкала как белый бакен, она оказалась единственной полураздетой женщиной, а доносящийся от нее аромат цветов привлек внимание всех мужчин. Джедра обнял ее своей рукой, рассчитывая не столько согреть, сколько показать им всем, что они пара. Но даже и так, глаза всех мужчин глядели только на них.
Я думаю, что мы должны найти место для ночлега, мысленно передал он ей.
Теплое место, послала свою мысль Кайана. Она уже дрожала от холода, его объятия не помогали.
Я спрошу Галара, может быть он найдет нам место. Джедра обвел взглядом полукруг эльфийских лиц, но его друга нигде не было видно. Он псионически обшарил окрестности, и наконец обнаружил эльфа, сидящего в палатке рядом со склоном дюны, в дюжине шагов от каравана. Он понятия не имел, в какой палатке он находился или что он делает, но это не имело значения. Галар? послал он свою мысль. Прости, что мешаю тебе, но Кайана и я замерзли и устали. Нет ли у тебя места, где мы можем поспать?
Он не ожидал ответа; его псионические таланты на включали в себя чтение мыслей. Но он был уверен, что Галар услышал его, так что оставалось только ждать.
Но огромный воин, Сахалик, нашел их первым. Джедра услышал тяжелые шаги за спиной, а потом низкий, дружелюбный голос сказал, — Жаться так близко к огню не согреет вас надолго. Любой костер догорает — даже такой большой, как этот.
Джедра повернулся и увидел Сахалика, стоящего рядом, руками он обнял самого себя. Он, как и все, завернулся в плащ, но он надел его так, чтобы его волосатая грудь оставалась на виду. Рукоятка его меча выдавалась вперед, воин мог выхватить его в любую секунду, а гарда сверкала в умираюшем свете костра.
— Мы уже поняли это, — ответил Джедра. — Мы попросили Галара найти нам место и…
— Галар! Ха, ты увидишь его не раньше утра. Поверь мне, ему есть чем заняться сейчас.
— О, — сказал Джедра, внезапно смущаясь. Конечно у Галара было чем заняться сейчас, у него были дела получше, чем заботиться о Джедре и Кайане. Он был полноправный член племени; вероятно у него была любовница или жена, может быть даже семья. Он был вдали от племени очень давно, намного больше, чем несколько дней в караване рабов; во время долгих часов рабства он описывал, как был вынужден участвовать в гладиаторских играх в Урике по меньшей мере в течении месяца, сражаясь за свою жизнь с дикими животными и другими гладиаторами, некоторые из которых были свободными, а другие такими же рабами, как и он сам. Если бы Джедра был на месте Галара, он бы не просыхал несколько дней.
— Хорошо, — сказал Джедра, — тогда, может быть, мы можем попросить у тебя то, что собирались попросить у Галара.
Сахалик засмеялся. — Как мне представляется, ты упустил свой шанс найти теплый ночлег. Ты должен был подумать об этом раньше, когда еще не стало холодно; но для Кайаны у меня есть предложение. — Он поглядел прямо на Кайану и оскалился. У него не хватало двух зубов, одного сверху, а другого снизу, с правой стороны. — Для тебя, красотка, я смогу найти теплое местечко в своем шатре.
— Не сомневаюсь, что можешь, — саркастически заметила Кайана, — но я предпочитаю остаться с Джедрой.
Эльф нахмурился. — Не будь такой торопливой. В моем великолепном шатре я совсем один и там есть мягкая…
— Я сказала нет. — Голос Кайаны прогремел в ночи как удар грома. Все разговоры прекратились. Во внезапно наступившей тишине послышался треск горящего дерева, в воздух поднялось облако светящихся искр.
Сахалик стоял как статуя, пораженный до глубины души. По видимому никто и никогда не отказывал ему, по меньшей мере публично. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, на даже не мог найти слов.
Галар спас их всех от дальнейших затруднений. Он ввалился в круг света, растрепанный, одежда едва прикрывала тело, волосы стояли дыбом, и уставился на всех окружающих. Потом он повернулся и закричал в темноту, — Ну, и где этот ленивый бард? Ночь почти кончилась. Мы хотим услышать новую песню, бард!
Остальные эльфы громко подхватили намек. Они затопали ногами, разразились одобрительными криками, — Песню! Песню! — и вот бард появился на свету. Правой рукой он прижимал арфу к боку, а в левой держал лист пергамента. Он выглядел намного менее озабоченным чем тогда, когда Джедра первый раз увидел его; на самом деле теперь, когда он был в центре внимания, его походка стала важной и величавой, а когда он заговорил, его голос был полон презрения и озорства.
— Я думал, что вы никогда не попросите, — сказал он, разворачивая пергамент. — У меня уже семьдесят три куплета, и еще осталось столько сказать…
Эльфы заворчали, и один из них крикнул, — Сохрани это для завтрашней дороги. А сейчас спой нам короткий вариант.
Бард потряс головой. — Нет, нет и нет, это было бы неуважением к нашим гостям и к нашему знаменитому Галару, чьи неудачливые приключения в Урике и привели нас к сегодняшнему великолепному празднику. Я обязан пропеть вам всю песню целиком, а потом и ее окончание, когда я напишу его.
Потом последовало несколько мгновений добродушного ворчания, и кто-то тяжело вздохнул, — Надо приготовиться к гнилому фрукту.
Бард указал на бочонок с водой, на котором сидел кто-то из эльфов и сказал, — Я беру твой стул себе.
Когда эльф освободил его, он твердо поставил свою правую ногу на бочонок, уперся арфой себе в бедро и пробежал пальцами по струнам.
Воздух наполнился сочным звоном струн, и шум голосов мгновенно прекратился. Бард настроил арфу, потом начал играть знакомую всем мелодию и запел звучным голосом:
Эльфы залились смехом, а Галар низко поклонился. Во время всей этой дружеской пикировки Джедра болезненно ощущал присутствие Сахалика у себя за спиной, но тут он уловил дижение позади себя. Эльфы давились от смеха, стоял невообразимый шум, он не мог слышать шаги, но его псионическое чувство сказало ему, что воин-эльф ушел. Джедра с облегчением вдохнул и только тогда обнаружил, что все это время не дышал.
Бард подождал, пока смех не утих и запел снова:
Барду пришлось подождать еще минуту, наконец смех прекратился и он продолжал, но каждая следующая строфа вызывала все большее и большее оживление среди эльфов, так как красочно повествовала о постепенном падении Галара — из-за обмана и карточных неудач — от гордого свободного человека к одинокому, презираемому всеми эльфу, имевшему огромные долги и ставшим гладиатором ради денег. Наконец, осаждаемый кредиторами и боясь за свою жизнь, он купил место в караване рабов, уходящем из города. Никто и не подумал искать его за загородкой для рабов, и, по плану, когда караван должен был уйти подальше от города, владелец каравана должен был освободить его.