Страница 123 из 128
— Ничего, он мужчина славный, а только боюсь, что не получится у него ничего, — сказал я.
— Почему? Не дадут визы? — спросила Кожанова.
— Нет, дать–то дадут, отчего не дать, а просто не успеет. Ведь лететь нам рано утром, а пока он министерства да посольство обегает, анкеты заполнит и мало ли какие еще формальности выправит, не то что день, а суток пять пройдет…
— Ну, что ж, через неделю я опять буду в Кередже, и если он получит визу, тогда полетит со мной, — сказала Елена Павловна.
— Бог с ним, это его забота, а вот расскажите–ка нам, товарищ Кожанова, где вы были в Тегеране, что видели и какие у вас планы на сегодня? Видели базар? — спросил генерал.
— Нет, товарищ генерал, только собираюсь, хотела пригласить туда полковника.
— Ну, на этот раз вам придется поехать туда со мною, — засмеялся генерал, — у полковника в связи с отъездом масса срочных дел. А с базара вернемся сюда и пообедаем все вместе. Не протестуете?
— Хорошо, — согласилась Кожанова, — но только к семи часам вечера мне нужно быть на аэродроме.
— К семи вы будете возле вашего самолета.
Они вышли, а я, переждав несколько минут, подошел к телефону и набрал номер мистрис Барк.
Мне сразу же ответили. Я узнал чистый и твердый голос Эвелины Барк.
— Рано утром улетаю на Кавказ. Звоню вам, как обещал…
— Это очень мило, но я была убеждена, что вы не улетите, не заглянув ко мне, хотя бы… — она чуть слышно засмеялась.
— Хотя бы? — повторил я.
— Из желания увидеть Зосю, — так же смешливо договорила она.
— И вас, — подчеркнуто твердо сказал я.
— Это серьезно? — уже другим тоном проговорила она.
— Да, и вы знаете это, мистрис Эвелин, — впервые за все наше знакомство я назвал ее по имени.
В трубке было молчанье, послышался тихий, неуверенный вздох, потом я услышал ее слова:
— У нас в таком случае прибавляют слова: «My dear» — «моя дорогая», я исправляю вашу ошибку и договариваю за вас. Приезжайте в десять часов, я буду вас ждать. «My dear», — нежно проговорила она.
Кружельник и Аркатов прохаживались по саду, и я из окна видел, как дружески они беседовали между собой. Я усмехнулся. Следователь и его бывший подследственный.
Они сели у фонтана. Аркатов курил, а Кружельник с наслаждением ел виноград. Оба уже знали о микрофоне, и поэтому все свои беседы вели только в саду. Глядя на такое довольное, хорошее, открытое лицо Кружельника, я невольно подумал о Зосе. Чистые, ясные глаза брата были очень похожи на ее глаза, та же глубокая синь, такой же овал лица. Мне было приятно, глядя на него через окно, восстанавливать в памяти милые, ставшие уже мне дорогими, черты Зоси. Бедная девочка. Мы все уже были в сборе, все, а она…
Вечером я буду у Барк, под утро «улетаю» в Баку… Остается очень мало времени, чтобы устроить встречу Зоси с братом. Ведь нельзя же, возвращаясь от Барк, забрать Зосю с собой. Нельзя было и сейчас, среди дня, после разговора с журналисткой, приехать к ней… Как быть?..
Телефонный звонок отвлек меня от раздумья. Я взял трубку.
— Это магазин «Пель–Мель»? — услышал я торопливый, взволнованный голосок Зоси.
— Нет, частная квартира, — четко, раздельно ответил я, еле сдерживая нахлынувшую на меня тревогу.
— Извините, — успокоенно прозвучало в трубке.
Я повернулся к окну. Кружельник доедал виноград. Аркатов докуривал сигаретку… Была такая розовая, мирная идиллия во всем окружавшем их, что я даже усмехнулся.
Внезапная мысль осенила меня.
— Сержант Семенов! — высовываясь из окна, крикнул я.
Оба кейфовавших человека подняли головы.
— Сержант Семенов, ко мне! — крикнул я.
Аркатов вдруг рассмеялся, толкнул в бок Кружельника, и сержант взбежал по лестнице ко мне.
— Переоденьтесь. Мы сейчас проедем в город. — И взяв за руку Кружельника, я увел его в сад, где все еще прохаживался Аркатов.
— Ян, — сказал я, — сейчас мне звонила Зося. Она будет ждать вас в одном из магазинов. Приготовьтесь встретиться с нею, будьте спокойны, сдержанны, хладнокровны. Место это шумное, за нами, вероятно, будут следить, и малейшая оплошность может погубить дело и… Зосю.
Кружельник переменился в лице.
— Я не могу найти другой возможности устроить сейчас вашу встречу, но вам непременно нужно увидеться сегодня. Вы понимаете это?
— Не беспокойтесь, обыватэлю полковник. Я буду спокоен… выдержит ли только Зося?
— Выдержит, — уверенно сказал я. — За эти дни девочка так много передумала и перестрадала, что она выдержит любое испытание.
Кружельник с благодарностью взглянул на меня.
— Я не нужен? — спросил Аркатов.
— А ведь это идея! — воскликнул я. — Вы очень можете пригодиться.
Мы пешком прошлись до перекрестка Шахской улицы и, взяв такси, доехали до универмага. Войдя в него и смешавшись с толпой покупателей, переходя от прилавка к прилавку и разглядывая товар, мы подошли к лифту. У подъемной машины стоял маленький бой в красной форме с окантованной золотым галуном фуражке. Из бельевого отделения, держа покупку в руке, показалась Зося. Обходя толпу, она направилась к выходу, но я понял, что девушка увидела меня. Сделав изумленное лицо, я шагнул ей навстречу.
— Какая приятная неожиданность, — загораживая ей путь, воскликнул я.
Она вздрогнула, обернулась и так естественно изобразила смущение, что я в душе порадовался за нее.
— Вы здесь, пан полковник? — сказала она. — Неужели тоже покупки?
— О да! Я завтра улетаю в Россию и зашел кое–что купить.
Я взял ее под руку и осторожно повел к выходу.
— А ваши покупки? — громко спросила она.
— Успею, успею, Зосенька! Знаете, как поется в одной песенке… «Первым делом, первым делом девушки, ну, а покупки потом», — с видом отчаянного ухажора так же громко ответил я, отводя ее к самому окну, где под нарядной пальмой в кадке стояло небольшое кресло. Я быстро осмотрел гомонившую сзади толпу. Ничего подозрительного не было. Фуражка Аркатова и пилотка Кружельника мелькнули в толпе, и я увидел, как, прорываясь сквозь нее, мои спутники направились ко мне.
— Зосенька… крепитесь и не сплошайте! Сейчас подойдет Ян… Не волнуйтесь и не погубите дела, — шепнул я, изображая на лице такую страсть, что самому чуть не стало тошно.
— А, вот где вы, товарищ полковник! — проговорил Аркатов, поднося руку к фуражке. Кружельник стоял за ним, глядя на Зосю с таким непроницаемо–спокойным лицом, точно видел ее в первый раз.
— Познакомьтесь, Зося! Капитан Соколов, а это наш новый сержант Семенов, сменивший вашего приятеля Сеоева, — сказал я.
Зося улыбнулась, кивнула и, глядя на меня, что–то негромко сказала по–польски. Изо всей фразы я понял только одно слово «Янек», но как нежно и задушевно прозвучало оно. Кружельник пожал ей руку, поклонился и, делая вид, будто беседует с Аркатовым, так же негромко ответил ей, в то же самое время показывая капитану рукой куда–то в толпу. Ресницы Зоси затрепетали, глаза стали синими–синими и до того детскими, что я замер от восхищения.
Продолжая глядеть на меня, она бросила быстрый взгляд на брата и с непередаваемой нежностью тихо проговорила что–то по–польски.
Я понял, что она вспомнила мать и, вероятно, какой–то эпизод своего детства, на что Кружельник, повернувшись ко мне, негромко ответил:
— Мы опять вернемся домой, сестренка… Мы будем в Варшаве!
Щечки девушки порозовели. Она повернулась ко мне и прошептала:
— Благодарю вас, мой… — не договорив, она крепко сжала мою руку.
Надо было уходить. Наша живописная группа уже привлекала внимание любопытных.
Болтая и пересмеиваясь, мы вышли на площадь. Девушка заторопилась, делая вид, что хочет ехать домой, но я и Аркатов с двух сторон загородили ей путь. Кружельник, посмеиваясь, стоял за нами, и Зося, махнув рукой, сдалась, наконец, на наши уговоры.
— Но только двадцать минут… Иначе мне достанется на орехи, — смеясь, воскликнула она.
Все вышло так естественно и живо, что эта сценка должна была рассеять подозрение тех, кто, возможно, наблюдал за нами. Ухватив девушку за руки, я и Аркатов почти бегом увлекли ее вперед по аллее. Франтоватые иранские бездельники в лакированных ботинках и хлыщи, занимавшиеся тут же у «Пель–Меля» темными торговыми операциями, шутками и смешком проводили нас. «Похищение сабинянки» удалось на славу. Держась за руки, мы втроем шли по аллее, а Кружельник замыкал нашу веселую, смеющуюся группу.