Страница 99 из 115
— В следующий раз. Поговорим о деле.
Рая встала, тихо подошла к двери, прислушалась и отворила. За дверью никого не было.
— На всякий случай. Моя домработница Вероника не любопытна, однако проверить не помешает, тем более, что вы пришли в неприемный час.
Фаркаши стало понятно странное поведение Вероники.
— Итак, о деле, — Фаркаши закурил и приготовился слушать.
— Давайте о деле. Итак, вы остановились в «Лондонской». Это звучит солидно для коммерсанта, однако именно в таких первоклассных гостиницах сигуранца проявляет повышенное внимание к иностранцам. Учтите это. Может быть, подыщете гостиницу попроще или пансионат? — Она говорила тихо, почти шепотом. — Ионел арестован. Вы это знаете.
— А его связи? — быстро спросил Фаркаши.
— Связи остались. Его взяли одного... пока одного. По крайней мере, я еще здесь, как видите. — Рая открыла изящную деревянную шкатулку, вынула длинную сигарету и тоже закурила. _
— Мне не очень нравитсй ваше настроение, мадемуазель Рая, — жестко произнес Фаркаши. — Мы знаем Ионела. Он будет молчать.
— Я его тоже знаю, Мачек. Однако я знаю и то, что могут сделать с человеком эти подонки из сигуранцы. — Ее черные глаза вспыхнули ненавистью.
На минуту в комнате воцарилось молчание.
«Похоже, — подумал Фаркаши, — у нее особые счеты с сигуранцей», — но расспрашивать не стал.
Рая уже взяла себя в руки и виновато улыбнулась.
— Вы уж извините меня за минутную слабость. Я же все-таки женщина. Все время на нервах. И это мое занятие... Надоело до смерти. Вы даже не представляете, какие дуры сюда приходят. И то ей скажи, и это, и как замуж за богатого и красивого выйти, и как молодость сохранить, и много всякого, о чем даже рассказать мужчине совестно.
Фаркаши ее не прерывал, давая возможность высказаться. Он был сейчас единственным близким, своим человеком с той стороны.
— Из Центра передают, — продолжала Рая уже деловым тоном, — вам необходимо заинтересоваться уроженцем Протягайловки Григорием Мугурелом и неким Марчелом. По не проверенным, но заслуживающим доверия сведениям, этих двоих видели в Протягайловке накануне массового перехода границы. Судя по всему, именно Марчел основная фигура. Григорий играл подсобную роль, видимо, его завербовали ради «крыши»: брат имел дом в Протягайловке и тоже сбежал. Григорий же много лет назад ушел в Румынию, чем здесь занимался, узнать не удалось. Установить контакт с Марчелом и Григорием Мугурелом вам должны помочь Думитру Затыка и Николай Потынга, это наши люди из Протягайловки, перешедшие Днестр под видом беженцев. Они должны находиться в Тигине, в ремесленном училище. Вы для них — дядя Георгий.
— Все верно. По-чешски имя Георгий звучит как Иржи.
— Запомнили фамилии или повторить?
— Повторять не надо, — сухо ответил Фаркаши. — Однако я не понял, что значит — должны находиться?
— Не знаю, так было в шифровке. Это первоочередное задание.
— Понятно, — кивнул Фаркаши. — Продолжайте.
— После этого вам необходимо сосредоточиться на Новосельцеве Александре Васильевиче, владельце бакалейной лавки. Это русский, бывший офицер. Есть основания думать, что он связан с сигуранцей и разведотделом третьего корпуса, однако его роль не совсем ясна.
Фаркаши слушал, хотя уже знал кое-что о Новосельцеве. В Центре его ознакомили с донесениями Ионела, касающимися Новосельцева и других лиц, попавших в поле зрения советского резидента.
— А вам что-нибудь известно об этом человеке? — спросил он свою собеседницу.
— Почти ничего... Я ведь только связная.
— Не скромничайте, Рая. Вы не просто связная, Ионел очень ценил вас как верного, надежного помощника. К сожалению, приходится употреблять глагол в прошедшем времени. Надеюсь, и мы с вами будем так же хорошо работать. Крыша у вас надежная?
— Трудно сказать, — не сразу ответила она. — По крайней мере, ничего подозрительного не замечала. Я же гадалка, причем весьма популярная, сюда много народу разного ходит.
Обычно явочными квартирами, которые посещал Фаркаши, были кабинеты частнопрактикующих врачей, фотоателье, парикмахерские, салоны красоты и другие подобные заведения, где всегда многолюдно и появление посетителя не привлекает ничьего внимания. Вместе с тем в выборе подобных «крыш» таился и немалый риск. Контрразведчикам противной стороны это тоже хорошо известно, и подобные заведения пользовались у них особым вниманием. И вот теперь — квартира модной гадалки. С такой явкой он встречался впервые за свою многолетнюю работу в разведке и отдал должное удачному выбору «крыши». Он знал: надежная явка — это полдела. Не один разведчик «светился» именно на явке. Он мог бы вспомнить немало эпизодов из своей практики, когда важную информацию оказывалось подчас получить проще, чем передать ее своим. Связь — надежная, безопасная, быстрая — вот что ему нужно, особенно сейчас, после провала Ионела. О рации не может быть и речи: сигуранца, безусловно, тщательно прослушивает эфир и пеленгует все подозрительные сигналы. Остается одно — поддерживать связь через курьеров. Вряд ли сигуранца станет подозревать эту гадалку, однако известный риск он, естественно, не исключал. Ну а вдруг он сам, Фаркаши, у них уже под «колпаком», просто так, как иностранец, и привел сюда, на Садовую, «хвост»? Ну что ж, пусть даже и так. Он, коммерсант, человек суеверный, и прежде чем заключить сделку, обязательно «советуется» с картами Если они все-таки усомнятся в его личности, пусть запрашивают торговый дом «Новак и сыновья» в Братиславе, служит ли у них Иржи Мачек и где он в настоящее время находится. Там свои люди, и нужный ответ придет без промедления.
— Что же я сижу! — вдруг спохватилась Рая. — Гостей полагается угощать. Я сейчас...
Она исчезла и вернулась, неся на подносе две чашечки. Фаркаши еще на расстоянии ощутил приятный, ни с чем не сравнимый аромат.
— Отличный кофе, — похвалил он, сделав несколько глотков.
— В самом деле? — недоверчиво спросила Рая, приняв похвалу за вежливый комплимент.
— Видите ли, Рая, — сказал Фаркаши, — у нас в Москве сейчас не до кофе. Мы не избалованы. Накормить бы народ, а потом и до кофе дойдет очередь.
— Москва... — тихо, с затаенной нежностью и грустью сказала Рая. — Взглянуть бы на нашу Белокаменную. — Ее глаза затуманились. — Вы даже не представляете, Мачек, как я рада вам и как завидую. По-хорошему, конечно. Ведь вы еще несколько дней назад ходили по московским улицам и, может быть, по моей родной Якиманке. Ведь я же москвичка. — И, как бы предупреждая удивление и недоверие своего собеседника, добавила:—Это долгая история, когда-нибудь расскажу. — И без видимой связи закончила: — А кофе меня научила готовить по своему рецепту одна из жен турецкого паши, когда я жила в Константинополе. Вот такие дела, мой господин. — Она поправила сползшую с плеча шаль и снова закурила.
Фаркаши с сожалением допил свою чашку и поставил на поднос. Рая перевернула ее вверх дном, немного подождала, потом снова взяла чашку и стала изучать испещренную бороздами и причудливыми линиями темно-коричневую гущу. Заговорила профессиональным голосом:
— Уважаемого господина ждет удача в коммерческих и других делах и большая дорога. — Рая поставила чашку на место и лукаво улыбнулась. — Господин доволен таким предсказанием?
— Господин верит лучшей ученице профессора Ахмеда Дина, — в тон ей ответил Фаркаши.
Фаркаши распрощался и вышел на улицу, которая полого спускалась вниз, и вскоре снова оказался в центральной части. На углу Александровской и Пушкинской он еще утром приметил ресторан «Корсо» и направился туда, чтобы пообедать. Его внимание привлекла кучка людей, толпившихся возле какого-то объявления у входа в пассаж. Подошел поближе и прочитал заголовок вверху большого листа: «Воззвание», и стал читать. «В 1917 г. небольшая группа людей, воодушевленная безграничной любовью к своему народу, взяла на себя инициативу объединить всех воинов Бессарабии, разбросанных по окопам русского фронта. Боевой клич был услышан во всех концах России, и верные сыны Бессарабии собрались в Кишиневе на конгресс молдавских воинов, положив основание Центральному Молдавскому исполнительному комитету. Они были инициаторами созыва краевого парламента. 27 марта 1917 г. исполнилась заветная мечта — Бессарабия была воссоединена со своей матерью-родиной Великой Румынией.. Сегодня нам вновь нужно стать грудь с грудью и образовать несокрушимую стену против тех, кто еще не может примириться с тем, что румынская нация на веки вечные объединилась в единое мощное национальное целое от Тисы до Дуная...»