Страница 25 из 41
Я полностью сосредоточился на спуске – лестница была старая, выщербленная и очень крутая. Создавалось ощущение, что здание представляет собой башню, опрокинутую вниз, наверное, ее строили еще до Эпохи Хаоса, тогда любили городить придурковатые конструкции. Я одолел два пролета, когда преследователи появились наверху. Мне послышалось тирсинское «люмо!» – кто‑то требовал света. Ну почему, почему мертвые языки я знаю лучше, чем живые?! Проигнорировав выход на следующий этаж, я добрался почти до самого низа колодца и обнаружил в дверном проеме чьи‑то следы. Второй выход есть!!! Воспрянув духом, я вылетел в замусоренный битым щебнем коридор и заметался.
Налево? Или направо? Является ли здание подобием башни с двумя лестницами или второй вход подведен к ней сбоку на манер галереи? Преследователи спустились до первого подземного этажа и громко сообщили об этом тем, кто оставался наверху.
Я повернул налево и поначалу был уверен, что угадал: коридор был намного длиннее, чем помещения наверху, но очень скоро расчищенная неизвестными дорожка разветвилась, разделилась между боковыми проходами. Я заглянул в один из них – за коротким коридором меня ожидал большой круглый зал. Это был мортуарий – древний склеп. Резные плиты, сваленные в углу, некогда накрывали саркофаги, в стенных нишах когда‑то стояли урны с прахом, но исследователи подземелий по‑своему распорядились их содержимым – все вокруг было припорошено тонким слоем серого пепла.
Мое сердце отчаянно сжалось. Вряд ли предки устраивали на кладбищах множество ворот. Скорее всего, единственный выход на поверхность остался за моей спиной. В коридоре мелькали отсветы факелов – преследователи разделились и теперь пытались отыскать какой‑нибудь след.
Мне оставался один выход – прятаться. Но что делать, когда погаснет огонь? Сумею ли я найти выход отсюда на ощупь и не придет ли убийцам в голову завалить камнями дверь? Тень Магистра в который раз пожалел о потерянной способности к мерцанию. Впрочем, какого черта! Вор гордился умением ориентироваться в темноте, главное, чтобы путь назад был достаточно прост и снабжен ориентирами. Я решил дойти до конца главного коридора, выбрать могилку посуше и присыпаться прахом. Глядишь, мимо пройдут, а не пройдут – прикинусь умертвием. Они просто подохнут со смеху.
Масла в плошке осталось чуть‑чуть, а коридор все не кончался. Разбежавшиеся было тропки собрались в одну и вывели меня к большим чугунным дверям, обильно украшенным изображениями черепов. Рядом стояла корзина с факелами. Неужели я все‑таки угадал? Я поспешно запалил факел от гаснущей плошки и огляделся. Еще один круглый зал, но без могил и праха. Лестницы здесь были, даже две, но обе намертво завалены землей и камнями. Двустворчатая дверь (в два моих роста) открывалась с дивной легкостью и практически без скрипа. Умели же люди делать! Желания осматривать храм (а я был уверен, что это именно храм) у меня не возникло – Древние умели делать не только двери, но и ловушки. Вор жадно вглядывался в отблески стекла и металла, манящие его из темноты.
– Вейт! – грянуло за спиной.
Если они хотели меня остановить, им следовало приближаться молча. От резкого звука меня словно подкинуло, я в панике протиснулся в дверь и налег на створки спиной. Раздался громкий щелчок. Я оказался внутри, а убийцы остались снаружи.
Вопрос – надолго ли?
Факел горел тускловатым дрожащим пламенем. Этого неверного света было достаточно, чтобы понять – я загнал себя в угол. Подземный храм был очень большим, но второго выхода не имел. Об этом однозначно свидетельствовал холодный, застоявшийся воздух и полное отсутствие сквозняков. Возможно, когда‑то тут были вентиляционные шахты или еще что‑то, но теперь все было засыпано так же, как и лестницы в привратном покое.
За второй аркой, украшенной большими светильниками в форме черепов (к сожалению, пустыми), обнаружился большой двухъярусный зал, рассчитанный, наверное, человек на триста. Для участников ритуалов были предусмотрены невысокие широкие ступени, для зрителей – две длинные галереи на втором этаже. Пламя выхватывало на стенах мозаики с изображением первоэлементов, растительных мотивов и человеческих черепов, множества, множества черепов разных размеров и в разных ракурсах. Черепа красовались на фресках, выступали из стен в виде барельефов и были натыканы всюду в виде анатомически точных скульптурных изображений.
Первой моей мыслью было, что я попал в храм сектантов, но для черепушников это место было слишком шикарным. К тому же они не очень‑то уважали первоэлементы. Потом я запоздало сообразил: череп – гораздо более древний символ, когда‑то он был эмблемой Разрушителей, и только после основания Арконата наши сектанты (называвшие Темных не иначе как Господами) наложили на него свою лапу. Я осознал истину и на какую‑то минуту позабыл о своем бедственном положении. Это был храм Темного ордена!
Душу Тени Магистра охватил томительный зуд. Острое зрение не обмануло вора, тут действительно было что взять – по сравнению с разоренными могилами храм от внимания грабителей считай что не пострадал. Многоцветные мозаики, драгоценная облицовка колонн, плитки пола из того материала, который у нас идет разве что на алтари, бронзовые с хрусталем светильники, изысканные набалдашники в виде черепов, оплетенных короткими трехлиственными побегами змеиной лозы. И это только то, что видно! Я неожиданно обнаружил себя в одном из альковов простукивающим стены в поисках тайников. Такая резвость меня напугала.
«Пшел вон, хам! Урод! – Я пинком вышвырнул из сознания обнаглевшего демона. – Этот храм никто не смел тронуть тысячу лет, а ты тут руки распускаешь! Катись на фиг!!!»
С Тенью случилась форменная истерика. Он обвинял меня в неблагодарности, нечуткости и жестокости, клялся, что хотел только посмотреть, божился, что искал только оружие. Я вспомнил, почему мы тут оказались, и немного остыл. Мы ругаемся, а убийцы в поте лица ищут способ открыть дверь. Изнутри на ней замка не было, только две ручки в виде змеиных голов, возможно, для того чтобы войти, достаточно было на них нажать.
«Ищем оружие, светильники или место, где спрятаться. Больше ничего не трогаем».
Тень готов был на все, лишь бы снова прикоснуться к древнему камню. Он с ходу обнаружил две потайные двери, за одной из них была комната с остатками истлевшей мебели, за другой – шкафчик с кучей покрытых пылью мешочков. В комнате я нашел серебряный подсвечник и решил, что в крайнем случае буду драться им. Вора от такой заявы чуть удар не хватил.
Факел догорал. В поисках источников света я оглядел алтарное возвышение. За невысокой кафедрой находился полукруглый альков, наверное прежде скрытый драпировками. На полу кругом расположились чуть закоптелые лампы‑черепа, я проверил пальцем – так и есть, внутри было вполне современное масло. Я запалил одну лампу и перевел дух: еще пара часов света мне обеспечена. К сожалению, лампы крепились к полу намертво, так что оставшееся время мне предстояло провести, созерцая святая святых древнего храма. Тень не успокоился, пока мы не осмотрели альков, слева обнаружилась ниша, затянутая черной бархатной занавеской. Отнюдь не древней, надо сказать. Я заглянул туда – на дне лежала какая‑то железяка. Ничего особенного в этой штуковине я не заметил, но сердце вора зашлось восторгом.
«Ах! Моя гривна!»
Я позволил ему ухватиться за эту вещь и пару минут выслушивал его умильное воркование, сюсюканье и лепет. Прямо как дитяти конфету дали! Я поднес штуковину к свету. Цацка как цацка! Массивное шейное украшение из темно‑серого металла, ажурная вязь черепов и побегов, простая крупная цепь.
«Это же гривна Разрушителей!»
«Как пошло! Ну и вкус был у наших…»
Вор озлился и выдал мне весь набор гатангийских метафор для тупого деревенского недоумка.
«Она волшебная!!!»
«Я не ощущаю волшебства».
«Щас ощутишь. Надевай!»
Я повиновался. Гривна тяжело и уютно легла на плечи. Что‑то такое я действительно ощутил: снимать эту штуку не хотелось. Я бросил взгляд на темный зал и представил, как собирались в нем грозные и загадочные Разрушители, как приветствовали они своих вождей, раз за разом и в последний раз. Сердце охватила печаль и щемящая тоска о давно потерянном мире, таком большом и безопасном, но уже обреченном на уничтожение. Думали ли они об этом? Догадывались ли о том, что произойдет?