Страница 64 из 72
— Десять лет? — повторяет он недоуменно. — В какую сторону?
— То есть как «в какую»? — ржу. — Мне двадцать восемь.
Он таращится на меня, как будто привидение увидел.
— Вы, земляне, не стареете, что ли? — спрашивает наконец.
— А чего, — говорю, — по-твоему, это так много?
Тут внезапно открывается дверь и входит… правильно, Алтонгирел!
— Ты знаешь, что ей двадцать восемь лет? — тут же спрашивает у него Эцаган, тыча в меня большим пальцем.
Духовник делает кислую рожу.
— Не знаю, но не удивлен. Земляне дольше живут, — потом он поворачивается ко мне. — Это, кстати, хорошо, что ты старше, чем выглядишь, а то Старейшины не любят большую разницу в возрасте. А теперь можно узнать, что ты тут делаешь?
— Так просто зашла… — начинаю я, но Эцаган меня перебивает:
— Мы хотим организовать швейный клуб!
Алтонгирел высоко поднимает брови и пару секунд обдумывает услышанное.
— Только в моем присутствии, — наконец говорит он.
Я кривлюсь.
— Я в твоем присутствии себе пальцы пристрочу, — говорю. — А больше нас некому проконтролировать?
— Только самому Азамату, — пожимает плечами Алтонгирел. — Но у него и другие дела есть, и тем более шить-то ты ему собралась, надо надеяться? Не в его же присутствии.
— А мне ты не доверяешь? — с усмешкой спрашивает Эцаган.
Вот только не хватало мне их поссорить…
— Я могу сколько угодно тебе доверять, — отстраненно говорит Алтонгирел, — но Старейшинам глубоко наплевать на это. А мы все заинтересованы в их расположении.
Я тяжело вздыхаю. Господи, неужели когда-то этот вопрос решится и мне не надо будет больше думать о реакции Старейшин, а?
— Ладно, — говорю, — я потерплю.
— Вот и прекрасно, — деловито кивает Алтонгирел. — А теперь марш в игровую, и так вчера ничего не делали.
И уходит. Эцаган бодренько подскакивает и принимается натягивать чулки-сапоги прямо поверх треников.
— Куда он нас послал? — спрашиваю.
— Игры начались, — говорит парень радостно. — После Белого Дня неделю надо играть, чтобы год был счастливым.
— Во что играть? — моргаю.
— Во все, — подробно объясняет Эцаган. — Пойдемте.
Мы спускаемся уровнем ниже — мой топографический кретинизм не позволил мне даже задуматься, что у корабля есть другие уровни. Там обнаруживается внушительных размеров спортзал, где уже собралась почти вся команда. В команде у нас, как я наконец-то посчитала, пятнадцать человек. Точнее, тринадцать плюс Эцаган и Гонд. Из них я уже хорошо знаю четверых — Алтошу, Тирбиша, Ирнчина и Дорчжи, еще более-менее знакома с тремя — это Хранцицик, Ахамба и Бозорху, будь он неладен, еще двоих знаю по именам — Орвой и Бойонбот, ну и, наконец, есть еще запасной повар, который не представился, пилоты, которые почти не появляются даже за столом, и длинноволосый парень, который когда-то давно еще на земном звездолете охранял нас на пару с Гондом. А ведь это было всего двенадцать дней назад, подумать только! Парень этот кого-то мне напоминает — ах да, мужа Эсарнай. Интересно, может, братья?
Так вот, в зале присутствуют все, кроме Алтонгирела, Азамата и пилотов. И присутствуют они не просто так. Они играют в бабки. Нет, на полном серьезе, посреди зала выстроены в линию костяшки, и все по очереди по ним швыряют еще одной. Первобытный боулинг, ага.
— О, Лиза! — окликает меня Тирбиш. — Присоединяйтесь?
Меня дважды просить не надо, я уже привязалась к этим косточкам. Мы играем с полчаса, но я так чувствую, это только начало. Тут является Алтонгирел в халате — в смысле парадном халате, хотя и не таком нарядном, как тот, что он надевал на встречу с другими муданжцами.
— Разогрелись? — спрашивает он бодрым голосом. — А теперь давайте в тивик.
Вот есть у нас всякие сказки про гусли-самогуды, от звука которых все вокруг против воли принимаются плясать. Теперь я знаю, как это выглядит. Муданжцы разделяются на две команды, каждый достает какую-то металлическую шайбочку, подбрасывает ее в воздух… и принимается подкидывать то одной ногой, то другой, но не носком, а внутренней стороной лодыжки. В итоге вся шарашка скачет на месте, быстро поочередно задирая то одну, то другую ногу коленом вбок, и все это с ужасно сосредоточенными физиономиями, да еще и считают вслух! Я хохочу, зажимая себе рот, чтобы их не сбить, давлюсь, но даже кашлять не могу, так мне смешно. В итоге Хранцицик меня замечает и сбивается, его шайба падает на пол. Однако игра продолжается. Постепенно игроки один за другим теряют свои фишки, и в итоге остаются только Эцаган и тот парень, похожий на мужа Эсарнай. Они больше не стоят на месте, а кружат вокруг друг друга, глядя не на шайбы, а друг другу в глаза. В какой-то момент Эцаган все-таки дожимает противника, и тот промахивается. Он, впрочем, тут же поднимает свою шайбу и кидает ее Эцагану, который с выражением превосходства на лице ухитряется отбить ее ногой вместе со своей шайбой и продолжает подкидывать уже две. Остальные принимаются улюлюкать, и я невольно присоединяюсь — пожалуй, это и правда круто.
Алтонгирел дает знак прекратить, Эцаган ловит ладонью свои шайбы и отходит в сторону.
— Это никуда не годится, — сурово распекает проигравшую команду Алтонгирел. — Ваше мастерство с прошлого года совершенно не выросло. Эцаган как был лучшим, так и остался, а ведь он был ранен. Что, больше никто не может работать над собой? А?!
В таком духе он ворчит еще некоторое время, хотя, по-моему, все очень здорово попрыгали, у меня вот до сих пор живот болит от смеха. Ребята мрачнеют, и в воздухе начинает попахивать адреналином. Впрочем, когда Алтонгирел объявляет, что следующим номером будет борьба, я понимаю, зачем он всех разозлил. Теперь вместо шайб парни извлекают что-то вроде фехтовальных масок, только очень крупноячеистых. Отхожу к двери на всякий случай и сталкиваюсь там с Азаматом, который как раз входит.
— А-а, — говорит он с довольным видом, — я как раз вовремя.
— Ты пропустил разминку, — говорю я.
— Боюсь, что она мне не понадобится, — вздыхает он. — Вряд ли кто-то из них отважится меня вызвать. Когда в прошлом году нам пришлось на праздники задержаться на Гарнете, корабль был неисправен, вот там были мне противники. А тут все в другой категории. Ирнчин еще когда-то пытался со мной бороться, но ему это надоело.
— Ну ничего, — говорю, беря его под руку. — До Муданга доберемся, там-то найдутся желающие.
— Да-а, летом-то большой будет выбор, когда все съедутся… — кивает Азамат, и я практически могу посмотреть у него в глазах краеведческий фильм по воспоминаниям.
Тем временем Тирбиш бодреньким речитативом в стихах вызывает Бойонбота, а тот немного смущенно откликается, явно путаясь в ритуальных словах. Насколько я понимаю, они сводятся к тому, что я такой крутой хочу помериться силой с тобой таким крутым. Очень позитивно. Пока они кружат друг напротив друга, Алтонгирел затевает бойкую песенку о том, как победа сильнейшего должна благотворно сказаться на достижениях всей нации. Мне просто удивительно, как этот циничный, высокомерный человек может с такой отдачей и совершенно искренне распевать подобную муть.
— Алтонгирел все-таки очень странный, — говорю я Азамату.
Он уже вынырнул из мира грез и внимательно и серьезно следит за происходящим на «арене».
— Мм? — откликается он, видимо не желая отвлекаться. — Он прекрасный проводник воли богов.
А дальше начинается собственно бой. Насколько я могу понять, у борцов задача не столько надавать сопернику, сколько увернуться от его ударов. Во всяком случае, попадают они друг по другу крайне редко и, видимо, не очень больно, зато мечутся как бешеные: прыгают, кувыркаются, изгибаются… Еще у них есть совершенно чумной удар ногой по голове, который, к счастью, еще ни разу ни одному из этой парочки не удался, потому что второй все время подныривает. Время от времени эти удары сыплются подряд с обеих сторон, так что получается и вовсе танец какой-то: пинок-нырок-пинок-нырок, и так в противофазе. Алтонгирел ходит вокруг них почти вплотную, периодически перегораживая нам весь вид своим халатом.