Черная пустошь. Дилогия

– Успокойся, Адам, эта истерика ни черта тебе не поможет, – спокойным и уверенным тоном сказал Фапгер, становясь между друзьями.

Адам замолчал, рывком отвернулся, тыльной стороной ладони вытирая рот. Ричард стоял, нахмурившись, глядя в сторону.

– Простите меня, – глухо сказал Адам, не оборачиваясь, втянув голову в плечи.

– Простите меня, – повторил он, поворачиваясь и подходя к Ричарду. – Прости, Ричи, и ты, Майки, простите меня.

– Ладно, – сказал Ричард, – проехали.

– Проехали, – улыбаясь, сказал Майкл, встряхивая Адама так, что у него хрустнули кости.

– Не раздави, медведь, – прошептал Адам, пытаясь выдохнуть.

– Давай, Эйд, ты, как всегда раньше, подведешь итоги, а потом мы вместе подумаем, что к чему.

– Ладно, ладно, – начал Адам, застегивая куртку и засовывая руки в карманы – ветер наверху был сильный и холодный, погода портилась. – Прошло две недели, все шло по плану, иногда даже с опережением графика. Периметр работал надежно, лесозаготовки велись полным ходом. Скорее всего, за это время волки активно изучали нас, учились на ошибках и воспользовались нашими просчетами. Они показали нам, что мы не учли тот факт, что повредить заграждения можно, если этого сильно захотеть.

– А они этого сильно захотели, – тихо сказал Ричард.

– Вот‑вот, захотели, именно захотели. Не проще ли было напасть на работающих в лесу? Не проще ли наносить точечные удары, убивать нас из засад, когда бригада лесорубов утром выходит в лес или возвращается в лагерь, что еще лучше – все устали, внимание ослаблено, хочешь только поесть да на койку упасть. А они потратили столько времени на подготовку нападения на лагерь, столько сил! Теперь, Майки, я стопроцентно уверен, что они разумнее, иногда даже умнее нас.

– Я в этом тоже уверен, Эйд.

– Они наверняка подумали: «Да, напасть на тех, кто работает в лесу проще». Пусть у нас тепловизоры, но что они могут дать нам, когда деревья в лесу растут так плотно? Что может дать нам наша техника, если они чуют нас за километр, а мы их не видим из‑за деревьев? Они знали, что напасть в лесу проще, но, могу поклясться, что они знали и что мы это знаем. Они видели, как много солдат выходит с лесорубами в лес. Триста человек с оружием в руках, с гранатами, огнеметами. Что они могут сделать, если их всего шестьдесят или семьдесят?

– Откуда ты знаешь, сколько их?

– Снимки с дирижаблей, об этом они пока не догадались – дирижабли летают практически бесшумно. Так вот, еще я уверен, что они знали, как можно перебраться через ограду еще в тот же день, когда один из них поджарился на проволоке. Я прикинул по времени, когда смотрел, какие им пришлось вырыть ямы, чтобы свалить деревья. Им как раз хватило этих двух недель. Они знали, как мы реагируем на нарушения периметра, поэтому воспользовались одним деревом для отвода глаз, а другим для прорыва. Время и место прорыва к Двойке выбрано идеально. Значит, они тщательно все спланировали, совершенно правильно посчитав, что к охране периметра мы относимся не так тщательно, как при выходах людей в лес. Надо отдать им должное – им почти удалось сделать то, что они планировали. Им не хватило времени, да еще Жан постарался и успел вовремя.

– Теперь мы учли собственные ошибки – оттянулись назад и решили устраивать внешний периметр из расчета ширины коридора минимум пятьдесят метров, – сказал Майкл, закурив следующую сигарету от окурка предыдущей.

– Вот это и вывело меня из себя больше всего, – признался Адам, – это же в два раза, грубо говоря, больше работы. Мы прикинули по картам высоту деревьев и поняли, что, наверное, даже пятидесяти метров будет недостаточно. Ну, вырубим мы такие просеки, но как их нормально охранять? Я же вообще считал, что со временем мы откажемся от вооруженной охраны внутренних заграждений, станем охотниками в большей степени, чем солдатами, а что получилось? Сидим в глухой обороне, далеко не безупречной, как оказывается, и боимся нос в лес высунуть. А будем сидеть в обороне – то точно до зимы не управимся и зубы на полку положим.

– У меня есть две гениальные идеи, Адам, – довольно улыбаясь, сказал Майкл, глядя на него поверх струек сигаретного дыма. – Если эти две идеи окажутся нормальными, то ты пообещаешь, что выгонишь Ричарда на мой батальон, а меня возьмешь на его место.

– Ох, да заткнись ты, Фапгер, – засмеялся Ричард, услышав добрую насмешку в тоне друга, – если ты родишь действительно гениальную идею, хотя бы одну, так я сам уйду и выгонять меня не надо будет.

– Ловлю на слове, малыш Ричи, – усмехнулся Майкл.

– Лови сколько хочешь.

– Давай, Майк, не томи, – устало улыбнулся Адам.

– Нет, Эйд, я томить вас долго буду, так что терпите. Я говорить много не люблю, но когда меня прет, так я часа три трепаться буду.

– Ох, господи! – выдыхает Ричард.

– Вейно, заткнуться, руки по швам! – начал Майкл. – Меня те же самые противные мысли, что и тебя, Эйд, посещали. Мне все время казалось, что поступаем мы неправильно, пытаемся природу под себя переделать, хотя проще и выгоднее под нее подладиться.

– Это каким же манером под природу подладишься, Майки? Из огнемета, что ли? – съязвил Ричард.

– Нет, не из огнемета, мой слабоумный друг, – Майкл практически не отреагировал на Ричарда, – из огнемета хорошо боевиков из подвалов выкуривать, как в Сараево. Здесь думать надо, к чему ты явно не способен, – Майкл, улыбаясь посмотрел на Ричарда.

Тот, улыбаясь, промолчал и Майкл продолжил:

– Я, как и ты, Эйд, внимательно осмотрел ямы под деревьями. Но тебя больше интересовало, сколько времени волки копались в земле, а я обратил внимание на само дерево и его корни.

– Что ты заметил, Майк? – спросил Адам, когда Майкл снова прервался, чтобы закурить очередную сигарету.

– Я заметил, что деревья вокруг Пустоши – не такие здоровые, как те, что наши канадцы валят в лесу – корневая система не такая мощная. Да и сами деревья – умирающие. Может, это из‑за воздействия Башни, не знаю. Но ведь мы знаем, что Башни выбрасывали излишек энергии в виде молний, поэтому на этой земле ничего живого вырасти не может – так верхний слой почвы выжжен. Я проверил почву на расстоянии сотни метров от периметра и понял, что в такой почве деревья плохо стоят, неуверенно, болеют много, засыхают. Дальше сотни метров все нормально, наши лесорубы говорят, что деревья здоровые, а сам Ферье признается, что когда мы там перейдем к выкорчевыванию пней, то намучаемся – дальше некуда.

– Ну, понял я, что волки смогли прорыв устроить, потому что земля им способствовала и сами деревья были такие, что можно было их свалить. Это я понял, дальше что?

– А дальше я, Эйд, тоже, как и ты, за карты местности взялся. Подробные такие карты, каждый метр видно, Варшавский неплохо постарался.

– Ну, постарался Дэвид, ну и что? Что ты, как актер‑недоучка, паузы трагические на каждом слове делаешь?

– Какие мы нервные, – усмехнулся Майкл, – надо спать побольше. Ладно, тянуть не буду. Не нужно нам просеки прорубать, проволоку надо натягивать прямо на деревья и все.

– Ни черта себе предложение! – недовольно пробурчал Адам. – Нечего сказать, гениальная идея, как тебе, Ричи?

– А он прав, Адам, – взволнованно повернулся к Майклу Ричард, – я его понял.

– Что ты понял, малыш Ричи? – улыбнулся Майкл.

– Опасность того, что волки снова подроют дерево, чтобы прорвать заграждения, существует только в том случае, если они будут заниматься деревьями возле Пустоши. Ну, сами подумайте, какое дерево лучше завалить – прочно сидящее в земле с разлапистыми корнями или умирающее засохшее с неразвитой корневой системой, которое само по себе шатается?

– Мы‑то, – постучал себя пальцем по груди Майкл, – уже подумали, Ричи.

– И что, тянуть линии прямо по лесу? – недоверчиво спросил Адам.

– Конечно, Эйд, я по карте посмотрел – леса тут густые, деревья растут тесно друг возле друга и растут так уже давно. Вот мы и будем тянуть не проволочную сетку, а отдельные секции – пять продольных протяжек и много поперечных коротких. Можно вообще постараться проволоку Нильсена колючей проволокой сделать, чтобы волкам труднее пришлось. Не надо голову сушить, где опорные столбы брать. Столбы вон, сами растут, – Майкл указал на лес.