Черная пустошь. Дилогия

– Кто переживал – Сергей или волк? – усмехнулся Дэвид.

– Сергей. Тогда Чень рассказал, что у него был очень сложный опыт, нужно было какой‑то препарат сварить, – Джек улыбнулся, – «сварить», прямо как компот какой‑то. Ну, так вот, во время этого опыта нужно температуру то убавить, то прибавить, то дополнительные компоненты ввести, то что‑то еще сделать – короче, почти ни минуты свободной, а опыт должен был занять часов шестьдесят, не меньше. Тогда Чень за основу взял таблетки для водителей грузовиков, дальнобойщиков, кое‑что по собственному рецепту добавил и эти пилюли изобрел. Он рассказывал, что за трое суток ни разу даже не зевнул.

– А побочных эффектов не было? – поинтересовался Дэвид. – Рога у нас хоть не вырастут?

Роджер хихикнул, а Джек, с очень серьезным лицом, ответил:

– Не вырастут – вы же с Адамом неженатые.

Дэвид захохотал, к нему присоединились остальные.

Адам почему‑то даже обрадовался этой короткой задержке. Ему очень не хотелось отправлять дирижабли. Ему было страшно, как бывает страшно любому человеку в ответственные моменты жизни. Так страшно бывает, когда в первый раз идешь в незнакомую школу, переезжаешь в новый дом или другой город, первый раз целуешься по‑настоящему, впервые устраиваешься на работу или предлагаешь руку и сердце. Адам чувствовал себя пилотом бомбардировщика, одним нажатием кнопки высыпающий на ничего не подозревающего врага многотонный груз металла, начиненного взрывчаткой. Кто‑то рассказывал, что пилоты ничего не чувствуют в этот момент, что они озабочены тем, чтобы нажать на кнопку сброса в нужный момент, поразить цель, может быть, испытывают какой‑то азарт, но это не так. Любой человек, понимающий, что от его действий зависит чья‑то жизнь, всегда испытывает страх в такие моменты. Не важно, что у тебя в руках – нож, спусковой крючок или незаметная, безобидная кнопка. Ты в любом случае становишься убийцей.

И Адам очень боялся этого. Отчасти этот страх был вызван тем, что Фолз не хотел, чтобы Роджер, Фред, Джек и Дэвид стали убийцами. А еще, где‑то глубоко‑глубоко внутри, Адам боялся, что мальчишек охватит азарт, как во время компьютерной игры, что они не воспримут серьезно тот факт, что простым нажатием кнопки они перечеркнут жизнь сотен живых существ, а не запрограммированных персонажей. Адам боялся, что они могут почувствовать себя убийцами и боялся, что они сами этого не поймут.

– Ну, я пошел, – сказал Адам, – всех прошу постоянно быть на связи со мной. Джек, ты первый.

– Хорошо, – Джек одел наушники с микрофоном и переключил свой радиотелефон в режим двусторонней связи…

Через пятнадцать минут дирижабли поднялись в воздух и, набирая скорость, стали удаляться от Башни…

– Как будем бомбить? – тихо спросил Дэвид у Адама, когда он вернулся с обзорной площадки. – Каждый свое племя по отдельности или те, кто найдет волков первыми, будут ждать остальных?

– Как только кто‑нибудь находит свою цель – то сразу приступает к бомбежке. Свободный в это время от дежурства выполняет обязанности корректировщика. Всем понятно? – Адам повысил голос, чтобы его услышали все.

– Понятно, – вразнобой ответили «беспилотчики».

– Задача может усложниться еще и тем, что на тех местах, координаты которых мы определили, сейров может не оказаться, – сказал Фолз. – Поэтому, если цель не будет определена, выполняем поиск по стандартной схеме: удаляемся от первоначальной позиции по спирали, постепенно увеличивая радиус поворота. Ищем до тех пор, пока не найдем всех.

– А если не хватит газа в баллонах?

– Сбросим груз и будем возвращать дирижабли на базу. Я не хочу, чтобы бомбы вернулись обратно.

– А что говорит Сергей? – спросил Дэвид. – Он может хоть как‑то предположить, куда будут мигрировать волки с наступлением осени?

– Дубинин еще очень слаб, – ответил Адам. – Ситуация с пленным волком не принесла никаких результатов, кроме огромного нервного и физического истощения как у Сергея, так и у волка. Владислав категорически запретил Сергею покидать его лабораторию, пока они, вместе с волком, не пройдут полный курс лечения и восстановления.

– Как‑то странно с этим волком получилось, – задумчиво протянул Дэвид. – Сергей как‑то объяснил, что произошло в лаборатории?

– Владислав запретил посещения, – усмехнулся Адам, – ты же знаешь этих врачей. Со слов Сергеева Дубинин очень расстроился из‑за того, что пленный сейр отказался принимать пищу. Сергей постоянно испытывал чувство вины перед волком и Владислав предположил, что у него создалась не очень приятная фобия по поводу волка – Дубинин сам отказался есть и пить, всё свое время проводил рядом с ним, прекратил все контакты с внешним миром и впал в ступор.

– Сумасшедший, – с сожалением прошептал Дэвид.

– Ничего он не сумасшедший, – вступился за своего учителя Роджер, – просто Сергей такой человек, что не мог спокойно смотреть на то, как животное мучается!

– Я не имел в виду, что Сергей сошел с ума, – сказал Дэвид, – и прошу прощения за то, что так назвал его, но, согласитесь со мной, что поведение нашего биолога вышло за рамки нормального человеческого поведения.

– Действительно, – задумчиво сказал Джек, – запереться в лаборатории, ни с кем не разговаривать, ничего не есть – что‑то тут не то, не похоже на Сергея.

– Просто он – очень добрый, – сказал Фред, – мама говорит, что когда у человека такое большое сердце, это очень плохо – сердца может не хватить на всех.

– Вот у него и не хватило, – вздохнул Адам, – если бы не наши врачи, то Сергей вполне мог бы умереть. Но, – улыбнулся он, – ничего непоправимого не случилось и скоро всё придет в норму. А по поводу миграции сейров, то я разговаривал с Сергеем задолго до того, как всё случилось, и мы пришли к выводу, что сейры, как и большинство теплокровных животных с наступлением холодов будут откочевывать в южные области.

– А так как до наступления серьезных холодов еще два или, в лучшем случае, три месяца, – подхватил Дэвид, – то существует большая вероятность того, что нам не придется искать волков слишком долго, чтобы мы не успели вернуть наших «касперов».

– И «Титан», – сказал Джек.

– Ну, конечно, и «Титан», – улыбнулся Дэвид…

Высота «9‑21» – Форт.

– Как у нас дела с лесозаготовкой? – спросил Майкл Фапгер у Дональда Седжвика.

– Последние бревна притащили еще вчера вечером.

– Значит, в лес уже можно не выходить. Что с источником?

– Слабенький нам родничок попался, – ухмыльнулся Седжвик, – уже третий день пытаемся ров заполнить водой и только на треть получилось.

– Ладно, – усмехнулся в ответ Майкл, – наши «беспилотчики» пока еще долетят до места. Успеем. Будем проволоку растягивать впереди рва или за ним?

– Подумать надо, – потер нос Седжвик, – а нельзя и там, и там?

– Если хватит проволоки – то можно. Ориентиры уже определили?

– Обижаешь, командир. Всё уже давно сделано.

– А пулеметчики уже пристрелялись?

– Нет еще. Вы же с Ричардом запретили стрелять.

– Теперь можно, – Майкл подошел к узкому окну, – желательно, чтобы они даже с закрытыми глазами могли стрелять – я думаю, что волки попрут на нас ночью, как обычно.

– А термооптика?

– К технике у меня доверия большого нет – они уже сколько раз нам глаза отводили.

– Ну, если они опять глиной обмажутся, у нас ракет немеряно – засветим лес, как на Четвертое июля.

– Добро. Да, – вспомнил Майкл, – пускай и гранатометчики пристреляются. Четыре гранатомета на крышу поставим по углам и пулеметчики пусть на крыше начинают устраиваться.

– У вас на крыше скоро мухе не будет где сесть, – усмехнулся старый солдат. – Не боишься, что крыша не выдержит?

– Я уже парням приказал балки несущие подпереть, пусть только позавтракают. Иди, старый, и ты ешь, пока еще время есть.

– Я раньше вас всех пожрать успел – старые псы до рассвета поднимаются. Не то что вы, щенки‑молокососы.

– Эти щенки еще покруче тебя будут, – рассмеялся Майкл.