Страница 23 из 39
– Жалко, что вы говорить по‑человечески не умеете, – вздохнул мальчик. – С вами, конечно, спокойнее и не так одиноко, только немного скучно.
Тропа пошла вниз, волки, тормозя всеми четырьмя лапами, осторожно спустились вниз, за ними волчица, а потом Данька. На ногах он не удержался и скатился на спине, поднимая тучу пыли. Звери презрительно взглянули на него.
– Вам хорошо, у вас четыре лапы, а на каждой когти, у меня всего две ноги, да и те в сапогах, – стал оправдываться мальчик. – А у них подошва скользкая.
Но волки уже скрылись в зарослях.
Мальчику, чтобы не отстать, пришлось пробиваться сквозь кусты, и уже через полчаса он был весь в царапинах иг крепких длинных шипов.
Тропа после длинного пологого спуска вывела их к лесу. Здесь почва была мягкой, покрытой толстым слоем сгнивших растений. Стоял густой зеленоватый сумрак, потому что лучи солнца не могли пробиться сквозь густую темную листву.
Волки шли медленно и осторожно, постоянно принюхиваясь, шерсть у них приобрела зеленый оттенок, и уже в нескольких шагах их было невозможно увидеть.
Звери двигались бесшумно, а под ногами у мальчика постоянно трещали полусгнившие сучья и чавкала полужидкая грязь. Волчица после очередного громкого треска подошла к нему и недовольно взглянула в лицо желтыми глазами.
– А что я могу сделать? – шепотом спросил мальчик. – И так стараюсь идти тихо, только у меня не получается.
Самка неодобрительно мотнула головой и пошла с ним рядом, толкая каждый раз в сторону, когда видела ветки под ногами. И понемногу, особенно тогда, когда глаза Даньки привыкли к этому сумрачному свету, он пошел так же бесшумно, как и звери.
На широкой поляне волчица остановилась. Волки исчезли в кустах, а вернувшись, притащили в зубах небольшое животное и бросили под ноги мальчику.
– Это мне?
Волчица кивнула, и Данька стал разделывать тушу. Он вырезал для себя самые, как ему показалось, аппетитные места, а то, что осталось, предложил волкам. Они съели и снова исчезли в зеленом сумраке.
В лесу все пропиталось влагой после вчерашнего дождя. На деревья лезть не хотелось, в конце концов мальчик решил, что сможет разжечь и мокрые сучья.
Самка настороженно наблюдала за ним, а когда мальчик поднес спички к веткам, выбила их лапой у него из рук.
– Я не ем сырую пищу, – обиженно произнес Данька. – Зачем ты мне не даешь развести огонь?
Волчица брезгливо отбросила коробок к рюкзаку. Мальчик вздохнул. Есть ему хотелось, и даже очень. Он взглянул на мясо и снова потянулся за спичками, но самка зарычала, обнажив большие острые клыки. Данька даже расплакался от обиды.
– И зачем я только с вами пошел? Был бы один, смог бы развести костер. А теперь умирай с голода.
Волчица подтолкнула к нему тушку.
– Ну вот ты еще и все испачкала, а тут и воды нет, чтобы вымыть, – огорченно пробормотал мальчик.
Он поднял мясо, нарезал его тонкими длинными полосками, посолил и засунул в рот. Мясо было невкусным, жилистым и кровянистым. Но Данька ел, а самка пристально и недовольно смотрела на него. Он съел всего несколько кусочков, потом его стошнило.
– Ну вот теперь я умру. Ты этого хотела?
Волчица легла на землю, выбрав сухое место, и закрыла глаза. Мальчик устроился с ней рядом, понемногу желудок успокоился, в нем стало горячо. Данька прижался к волчице, чтобы было не так одиноко умирать, но самка вскочила на ноги, возбужденно рыча.
– Что еще? Неужели нельзя просто поспать?
В кустах рядом послышался подозрительный шорох, мальчик встал и вытащил пистолет. Волчица неожиданно заскулила. А на них сверху с деревьев стали падать какие‑то мягкие мохнатые комочки. Казалось, что идет самый настоящий дождь.
Мальчик поймал один из них в руку – комочек был шелковистым, мягким и теплым – и решил, что это куски чьей‑то шерсти. В его ладони тот неожиданно раскрылся, превратившись в большого жука с мощными челюстями. Укус оказался настолько болезненным, что Данька подпрыгнул на месте и громко завопил.
Приземлился он уже на ковер из насекомых, его сразу вновь укусили, несмотря на сапоги и плотный комбинезон. Волчица закрутилась на месте, разбрасывая жуков лапами и хвостом, но тут же жалобно завизжала и бросилась в кусты.
Данька помчался за ней, сбрасывая с себя насекомых, продолжающих падать с верхушек деревьев. Укусы следовали один за другим, он кричал от ужаса, уже. даже не надеясь на то, что им удастся спастись.
Самка прибавила ходу, выскочила на большую поляну и с размаху бросилась в лесной ручей. Данька плюхнулся вслед за ней и тут же погрузился с головой в холодную воду. Насекомых унесло течением, а они еще долго сидели в ручье, не решаясь выйти на берег.
Мальчика трясло от страха, да и волчица, похоже, чувствовала себя не лучше. Прошло довольно много времени, прежде чем она вышла на берег, продолжая повизгивать от боли.
Данька прислушался к себе и понял, к своему удивлению, что чувствует себя не так уж плохо. В желудке уже не бурлило, на коже там, где его укусили насекомые, расплывались багровые пятна, которые начинали зудеть.
Самка к чему‑то прислушалась и двинулась к кустам. Дойдя до них, она остановилась и, повернув голову в сторону мальчика, негромко зарычала.
Данька поплелся за ней, оставаться одному в таком густом и опасном лесу ему не хотелось.
Волчица побежала мелкой трусцой. Впереди послышалось громкое рычанье. Они выскочили на небольшую поляну, по которой метался огромный лохматый зверь с длинными тонкими рогами.
Волки не давали ему скрыться в кустарнике, преграждая дорогу и яростно рыча. Заметив самку, они напали на оленя сразу с двух сторон. Данька полез в кобуру за пистолетом, но волчица, обернувшись, недовольно фыркнула, и он понял, что стрелять почему‑то нельзя.
Самка рванулась вперед, выбрав момент, когда зверь бросился к одному из волков, вскочила ему на спину и впилась зубами в загривок.
Раздался громкий и отчаянный рев, олень бросился к кустам, но добежать ему не удалось.
Еще раз, взревев на этот раз как‑то печально, он упал и больше не шевелился, только его ноги продолжали судорожно вздрагивать. Волки, не обращая на это внимания, рвали его живот, вытаскивая и пожирая внутренности.
Данька вздохнул и отвернулся, видеть ему это не хотелось.
Когда звери наелись, волчица подтолкнула Даньку к туше.
– Я не хочу есть. Меня тошнит.
Самка выгрызла кусок мяса и положила Даньке на руку, туда, где уже вспухал большой волдырь от укуса насекомого.
– Зачем ты это делаешь?
Волчица фыркнула, и мальчик каким‑то невероятным образом понял, что сырое мясо снимет боль. Он нарезал себе полос из мяса, обложил ими руки и ноги и лег на землю, а волки продолжили свою трапезу. Быстро темнело, скоро уже ничего не было видно, только в темноте слышались чавканье и хруст перегрызаемых костей.
Данька так и задремал под эти звуки.
Ему даже приснился какой‑то хороший сон, пока его не толкнула в бок волчица. Он недовольно поднялся.
– Я еще не выспался. Чего ты хочешь?
У мальчика слипались глаза, да и чувствовал он себя неважно.
– Пить хочу, и умыться тоже не помешало бы, да и комбинезон грязный, его постирать надо.
Волчица отвернулась и направилась к кустам, и мальчик так и не понял, услышала она его или нет.
К полудню, когда солнце встало прямо над головой, они вышли на берег реки. Здесь волки остановились, Данька напился, набрал воды во фляжку и постирал одежду. Он разложил комбинезон на красной траве и решил искупаться.