Персидские ночи

— Хамат, — млела под его ласками и щедро дарила нежность.

Еще одна ночь упоительного беспамятства, в котором никого – только он и она. И крики радости, и умоляющий шепот: еще и его ответный: люблю…

Глава 15

Женя проснулась от звука голосов: властного – бабушкиного и спокойного – Хамата. Потом послышался глухой хлопок, второй, и девушку подкинуло – машины! Хамат уезжает!

Женя вскочила, быстро оделась, схватила сотовый со столика и просвистела на выход, но не успела. Во дворе никого и ничего не было. Где-то чуть ниже и правее слышался удаляющийся звук уезжающих машин, шуршащих колесами по гравию. Рвануть за ними? Куда? Не видно ничего за домами, камнями, хребтами.

Девушка опустилась на каменную ограду дворика, посмотрев на телефонные часы: 7.15. До самолета меньше двенадцати часов, а у нее ни билета, ни документов, ни вещей. Вокруг горный пейзаж и ни одного ориентира населенного пункта, не считая этой деревеньки, в которой наверняка никто не знает не то что русский язык, но и что такое самолет. И куда идти, что делать? Женя чуть не плача заметалась по дворику, пытаясь дозвониться до Нади, но связи не было, а следом еще и батарейка села.

Чудно, — поздравила себя девушка, в бессилии опустившись на ограду. Из глаз брызнули слезы. Думай, давай, а не реви! — разозлилась на себя Женя и огляделась, оттерев влагу с лица. Если идти, то нужно вниз и вправо, но сколько она будет идти, пока куда-нибудь придет? Самолет точно помашет крыльями. Нет, не вариант, не зная местности, языка, не имея документов, бродить по незнакомой стране означает нарываться на еще большие неприятности, чем уже есть. Хотя, с какой стороны смотреть. Если Хамат бросил ее, значит, больше неприятностей она получит, оставшись в этой богом забытой деревне.

Сволочь! — пнула со злости камень: как она могла довериться мужчине? Поверить сирийскому ловеласу и мало потерять время, так еще и оказаться в полном ауте. Че-ерт! Дура, Боже, какая же она дура! — стукнула кулачком по камню. А Хамат подлец, негодяй! У-у-у! — закрыла лицо руками: говорила ей Надя, предупреждала. Да что сейчас? Что с араба возьмешь? Устроил ночь прощания со славянкой и укатил в утренний туман. А что ему? Сама виновата. И кто ее укусил, как у нее вообще хватило ума с ним связаться?!

Ладно, лирика, — сунула бесполезный телефон в карман: что же делать? Побродила по дворику, поглядывая на окружающие дома, но что выискивала, сама не знала. За ограду вышла, постояла и во двор вернулась, не решаясь уйти.

Из-за угла дома появилась вчерашняя черноглазая девушка и замахала Жене рукой, качнула тарелкой с лепешками. Завтракать приглашает, — поняла та и отрицательно мотнула головой: нет, не хочу есть и не смогу. Девушка пожала плечами и прошла в дом. Женя осталась мерзнуть и мучиться от неизвестности. Голова пухла от обилия мыслей, но все отчего-то были на одну тему – Хамат. Вероломный, коварный тип. Хотя что с него взять, если сама виновата. Знала, что нельзя с ним связываться, тем более верить, и все равно связалась, поверила. Кто виноват? Она. Потому что нечего романы с местной фауной заводить, если заранее известно, что ничем хорошим они не закончатся. А с другой стороны – хорошо. Показал свое лицо милый сирийский мальчишечка, супер любовник. Теперь Женя хоть о нем жалеть не будет, тосковать, думу думать. Вычеркнет, выкинет из души, сердца. Опыт ей на будущее… Если оно будет, если выберется.

— Ненавижу, ненавижу! — рявкнула в сторону уехавшего и, всхлипнув, осела прямо на землю, накрыв голову руками.

— Как ты его ненавидишь, сегодняшней ночью не только весь дом, вся деревня слышала, — раздался саркастический голос с сильным акцентом. Женя вскинула взгляд – бабушка Хамата. Та застыла перед ней, сложив руки на животе, и смотрела на девушку насмешливо и внимательно.

— Вы?.. Вы говорите по-русски?

— Ну, говорю, а чего б не говорить, раз в России родилась, жила, — ответила грубо. — С земли-то встань, простудишься, одежду запачкаешь. Пошли в дом завтракать, — приказала и пошла, не дожидаясь пока Женя из ступора выйдет. А та ресницами похлопала и за женщиной побежала:

— Постойте! Извините, вы не подскажете, куда идти, в смысле, где ближайший город? У меня сегодня самолет, а…

— Хамат приедет, у него и спросишь, — отрезала бабулька. Женю качнуло: приедет! Пыф! Значит, не бросил? Наверное, по ее делу хлопотать уехал, Сафара вызванивать, искать. А она гадости про него думала. Девушка с трудом сдержала слезы, но уже не горечи, а радости: прости, Хамат.

Позавтракала Женя через силу, и то, чтоб бабульку не обижать. Хотела ее расспросить, да та ушла ни слова не сказав, и девушке ничего не оставалось, как сидеть и ждать в одиночестве. Очень она себе в эти часы Ассоль Грина напоминала: стояла на берегу - во дворике и бригантину – машину принца Хамата ждала. И все молила, чтоб у него с документами получилось, да ругала себя за то, что плохо о нем думала.

Час, другой, время уже к полудню, к обеду, а Хамата нет. Женю измаяло, она места себе не находила от тревоги, понимая, что не успевает на самолет, но еще надеялась, еще ждала цепляясь за последнюю возможность – чудо, что обязательно должно произойти в ее жизни, и пусть сейчас – самое время Богу ее им облагодетельствовать.

Машины появились ближе к двум часам. Въехали во двор и встали. Хамат вышел и обнял Женю, метнувшуюся к нему:

— Почему ты здесь?

Что за глупый вопрос? Женя скорчила умоляющую мину:

— Хамат?!

Тот понял, покосился на мужчин, что прошли мимо них с сумками, достав их из багажников. Сел на камни и подтянул Женю к себе.

— Ничего, да? — Поняла по его лицу и застонала. — А когда, когда?

Высвободилась из его объятий и села рядом, потирая лоб в раздумьях:

— Что теперь? Когда? Нужно ехать в Дамаск… Точно! У них же нет моей фотографии! Как же они паспорт сделают?

— Есть твоя фотография, не беспокойся, — заверил, сжав ее ладонь.

— Откуда?

— Я передал. Фотоаппарат свой помнишь? Он у меня. Снимков там достаточно, а переделать их, убрав ненужный фон, труда не составило.

Женя, с благодарностью посмотрев в его глаза, прижалась щекой к его плечу: какой он сообразительный.

— Спасибо. Но все равно нужно ехать, чтоб подпись поставить или еще что понадобится. А когда вообще обещают, хоть примерно?

— Что?

— Документы.

— А-а, — и молчит.

— Хамат, не молчи, а то у меня сейчас нервный срыв начнется.

Он улыбнулся довольно, щедро, чем сильно удивил и насторожил девушку:

— Чему ты радуешься?

— Встречи с тобой. Больше шести часов не виделись. Представь, я вдруг понял, что не могу прожить без тебя и часа. Настроение портится, дела не идут и мысли лишь о тебе.

Женя отвернулась, не зная, что сказать: не до признаний ей. Нет, приятно, спору нет, когда человек настолько привязан, но чревато. Как он после ее отъезда будет жить, а она? Думай теперь. И ему печаль, и ей забота.

— Ты говоришь так, словно никогда и никого не любил до меня.

— Так - нет.

Женя вздохнула:

— Хамат, расскажи, ты виделся с Сафаром, что он говорит? Когда будет готов паспорт?.. Надя улетает, а я даже не могу проводить ее. И остаюсь здесь! Кошмар!

— Женечка, чем тебе здесь не нравится? Тихо, спокойно.

— Со спокойствием у меня сейчас плохо, а от тишины выть хочется.

— Можем уехать к морю. Хочешь? Устроим подводную рыбалку, погоняем морских каракатиц.

— Не хочу.

— А на Кипр?

— Не хочу!

— А что хочешь?

— Домой!... ‘На Кипр’, ‘на морскую охоту’! Ты говоришь так, словно мне придется ждать документы минимум пару недель, — разнервничалась девушка.

— А если не две?

— Не пугай меня, — побледнела Женя. — Слов нет. Как подумаю, так … О-о! Чтоб я еще раз куда-то поехала – ни за что! Как я вообще могла на уговоры подруг поддаться?!

— Жалеешь?