Персидские ночи

— Ты и не собирался отпускать Женю, — с трудом выдохнула Надя, совершенно раздавленная аргументами Хамата, его коварством и не находящим в ее голове определения поступком.

— Конечно.

— И Сусанна…

— Знала об этом.

— И помогала.

— Естественно. Иначе она бы не вышла замуж за Самшата. Только я могу уговорить бабушку смягчить ее. Не мама, а она решает в нашей семье.

— А может, Женя ей не понравится, как Сусанна? — ухватилась за эту мысль девушка, как за последнюю надежду.

— И она, и мама нас уже благословили.

— Но Женя не знает. Она возненавидит тебя!

— Простит. Она великодушна и уже привязана ко мне сильнее, чем ты думаешь. Сладострастие, инстинкты не перебьешь ничем. Любые доводы подруг и злопыхателей пусты, если мужчина устраивает женщину в постели. Она послушает их, но забудет в объятьях и себя, не только советы. Все, инцидент исчерпан.

— Правильно, Женя не хотела ехать сюда, это я виновата.

— Наоборот, спасибо. Одна бы она не поехала, а ты ее мне привезла и неплохо сыграла роль громоотвода. Надеюсь, ты не в обиде: четырнадцать дней на всем готовом. Мало? Если будешь вести себя правильно, возможно, я переживу еще один твой приезд, на рождение сына, нашего с Женей первенца.

— Зачем она тебе нужна?

Хамат долго смотрел на девушку, которая казалась ему очень глупой, раз задает такие вопросы.

— Я люблю ее, — ответил честно.

— Это не любовь, а насилие, принуждение.

— Мы разберемся с Женей сами, а ты не лезь и не вздумай устраивать скандал Сусанне и моему брату. Моя невестка ждет ребенка, и если наша семья его не дождется благодаря тебе, мне будет не трудно послать пару своих людей в Россию. И найти тебя проблемы им не составит. А может, и не выпускать? — Прищурился. Наде стало холодно, так что зубы застучали:

— Не-е-етт…

— Хорошо. Надеюсь, ты разумна и все поняла, — улыбнулся щедро. — Приятного отдыха. Я распорядился, чтоб тебя доставили в аэропорт и сопроводили до самолета. Счастливого пути. Не забудь документы, — кинул, уже стоя у порога. — И все, что я тебе сказал. Сантар! –– Позвал в открытую дверь. Надя увидела поджарого усатого мужчину.

— Сдашь билет, — Хамат сунул ему листы в руку. — И смотри за гостьей, чтоб не устраивала неприятностей, — кивнул в сторону девушки. Она понятия не имела, о чем идет речь, но лицо мужчины и тон Хамата пугали. И кто его знает, не приказал ли парень убить ее, ведь всем известно: нет человека, нет проблемы. Надю парализовало от страха.

Женя не находила себе места, крутилась возле машины, не усидев в салоне. Хотела уже пойти за Хаматом, как он появился.

— Почему так долго? — спросила.

— Извини, — улыбнулся. — Твоя подруга расстроена, пришлось успокоить.

— Я ей позвоню, — похлопала по карманам в поисках сотового. — Черт! Кажется, я телефон оставила!

— Этот? — успокаивающе улыбнулся ей Хамат, подавая трубку.

— Оставила, значит, — вздохнула, забирая. — Спасибо, что взял.

— Не за что. А звонить пока не надо, я успокоил Надю, она легла отдыхать. Не стоит ее беспокоить, — открыл дверцу перед девушкой. — Поехали.

Три машины двинулись в путь.

Надя, раскачиваясь, сидела на диване, не зная, что сделать, что можно предпринять. Хамат, как Мефистофель, расставил сети и поймал две рыбки. Одна теперь не вырвется, другая только мечтает. Женя уже мчится в неизвестность, уверенная, что едет в Дамаск за документами, а рядом ее ангел-хранитель, добрейший и милейший человек, а не демон. И не знает, что никто и ничто ей не поможет. Надя же путем предательства и молчания имеет шанс вырваться, вернуться домой. И как не смотри – выхода иного нет – молчанием купить свою жизнь и билет домой. Ужасно!

Девушка зарыдала от страха и отчаянья.

Глава 14

Женя расстроено вздыхала, поглядывая в окно. Хамату не нравилась ее нервозность, и он обнял девушку:

— Успокойся, все будет хорошо. Я же рядом.

Девушка с благодарностью посмотрела на него и легла на сильное плечо, немного успокоенная близостью Хамата:

— Спасибо.

— Не за что, — улыбнулся ей.

— Да, есть за что. Понять не могу, как я могла потерять паспорт! Я редко что-то теряю. Раза три за всю жизнь, и то все случаи приходятся на бесшабашную молодость, а потери – смех. Шарф, перчатки и конспект.

— Ты такая же, как я, что попало в руки, не выпустишь, — мурлыкнул довольный парень и поцеловал её ладонь.

Девушка недоуменно покосилась на него: вообще-то она другое имела ввиду.

А тот внимательно рассматривал пальцы Жени:

— Кольца не хватает.

Вытащил то самое кольцо с сапфиром и надел на безымянный палец.

— Зачем? — нахмурилась девушка.

— Подарок. Красивым рукам красивая безделушка. На память обо мне. Не отказывай, а то обижусь.

Вот только обид Хамата Жене и не хватало. Девушка вздохнула, пообещав себе вернуть презент позже, у трапа самолета, который, дай-то Бог, все-таки примет ее в свое жерло и умчит домой. Подумать только – две недели дома не была, всего две недели отдыхали, а такое чувство, что век находится в знойной Сирии, и ничего кроме нее да Бен-Хаджаров не видела до и не увидит после. Ужас, если вдуматься. Чтоб она еще раз поддалась уговорам и поехала отдыхать куда-то кроме, как в комариную вотчину родительского сада – да ни за что, ни за какие награды. Хоть медаль на грудь, хоть звезду в лоб! Наелась экзотикой – на всю жизнь хватит. Одно плохо – Хамат. Тяжело с ним расстаться, как ни бегай от этой мысли, как ни уверяй себя в мимолетном увлечении, допинге новизны и адреналина, на который он мастерски раскручивает ее.

Маньяк! — не сдержала улыбки, вспомнив вчерашнее купание. Хамат, заметив ее улыбку, полез целоваться, начал ласкать девушку, направляя ход ее мыслей прочь от неприятностей с документами.

Однако Жене было не до любовных утех, она отодвинулась, давая понять, что не расположена к играм, настроение не то. Хамат уложил ее к себе на колени и принялся гладить по голове, как ребенка:

— Расслабься, отдохни. А хочешь, слетаем в Иорданию, на Кипр, в Турцию,

— У тебя и там виллы?

— Есть где остановиться, — улыбнулся ей. — Я очень богат, Женечка.

‘Да, плевать мне на твое богатство’! — хотела брякнуть, да язык вовремя прикусила. Не дело обижать человека, который столько делает для нее.

— Если только пожелаешь, устрою турне по всему миру.

— Не надо, — качнула пальчиком. — Остановимся на Дамаске, новом паспорте и билете домой.

— Как скажешь, — улыбнулся. — Но подумай.

— Угу, — заверила, думая о злосчастных документах и той волоките, что предстояло пережить, пройти. И хорошо бы быстро, а то как затянут на неделю или хуже – на месяц – она взвоет. Умрет в краю олив от ностальгии по родным рассадникам клещей – лугам, полям и не хоженным лесным тропам. Даже общество милого, заботливого Хамата не спасет.

Она посмотрела в окно и увидела незнакомую местность. Конечно, Сирия ей в принципе незнакома, но Женя точно помнила, что в Дамаск, что из него они ехали не через горы. Другая дорога? Более короткая?

Прошло десять минут, пятнадцать – машины шли по извилистой дороге меж желто-коричневых скал, холмов. Хамат что-то говорил, но Женя не слушала – хмурила брови, глядя в окно, а в душе нарастала тревога.

— Хамат, ты уверен, что мы правильно едем? — спросила осторожно.

— Уверен, — принялся гладить ее пальцы, целовать руки.

Прошло еще минут двадцать – ландшафт становился суровым, пейзаж унылым, однотипным и безлюдным, дорога плохой, больше подходящей для коз, чем для машин. Глушь – одно слово.

Женя села:

— Мы ездили в Дамаск по другой дороге.

— Мы едем к бабушке…

— К кому?!

— К бабушке. Она живет в деревне, в горах.

Женя потеряла на минуту дар речи.

— Зачем нам бабушка? — каркнула севшим от накрывшего ее страха и возмущения голосом.