Страница 114 из 144
Тем не менее именно в Манычской, не без колебаний со стороны атамана Краснова, произошло присоединение к Добрармии 1-й Отдельной бригады русских добровольцев под командованием полковника М.Г. Дроздовского. Михаил Васильевич, превозмогая болезнь, встретил пришедшее с далекого Румынского фронта пополнение как установлено — военным порядком, в конном строю, под трехцветным Русским флагом. В воспоминаниях о встрече дроздовцев отмечено, что Деникин и Алексеев на рысях прошли перед строем, здороваясь с каждым подразделением, а затем Михаил Васильевич обратился к бригаде с речью, в которой от лица «старого солдата Русской армии» поздравил прибывших с Румынского фронта стрелков и с «низким поклоном» проводил их в ряды Добровольческой армии.
Алексеев получил также согласие атамана на предоставление армии второй части денежной ассигновки (из оговоренной суммы в 9,5 миллиона рублей армия получила 4 миллиона, выплаченных частями — в июне и июле 1918 г.), определенной «соглашением», заключенным еще с атаманом Калединым.
Несмотря на установившееся военно-экономическое взаимодействие, весьма важное для Добрармии с точки зрения поставки боеприпасов и финансирования, Алексеев не оставлял надежд и на заключение с Доном военно-политического соглашения. Для атамана Краснова более предпочтительным был вариант создания Юго-Восточного союза с переводом Добрармии на царицынское направление — для совместного наступления на «красный Верден». Но в таком случае Добрармия рисковала стать не центром объединения антибольшевистских сил на Юге России, и тем более — не «государственным фактором», а лишь армией в составе новообразованного Союза, равноправной но статусу Донской.
Поскольку в перспективе Юго-Восточный союз мог оказаться под контролем Германии (как и Украина), то в этом случае возникала серьезная опасность разоружения и ликвидации Добрармии, как военной организации, открыто заявлявшей о верности Антанте и находящейся на территории, подконтрольной германскому оккупационному командованию. Важность царицынского направления признавалась Алексеевым, но лишь в той степени, насколько это позволяло «вывести» Добрармию с Дона и Кубани, способствовало бы восстановлению Восточного противогерманского фронта.
5 июня 1918 г. прибывший в столицу Войска Донского Алексеев обратился к Деникину с письмом о политическом и финансовом положении Добрармии. Прежде всего, Михаил Алексеевич охарактеризовал изменившееся положение в отношении немецких оккупационных сил: «Высшее германское командование заключило перемирие с большевиками на всех фронтах», а «после декларации Донского Правительства о признании себя частью Единой, Неделимой России, отношение круто изменилось в отрицательную сторону». Донское войско могло стать потенциально опасным для немцев, которые могут начать наступление на Царицын, «что поставит нас в крайне затруднительное положение», отрезав возможные пути отхода к Волге. Идеи Юго-Восточного союза, по мнению Алексеева, могут в изменившейся обстановке стать теперь выгодными для немцев, заинтересованных в создании любых государственных образований в ущерб единству России, тогда как логика развития антибольшевистского сопротивления подтверждала необходимость укрепления, в первую очередь, общероссийских, общегосударственных тенденций, носителем которых являлась Добровольческая армия.
Поэтому открытое провозглашение в сложившейся ситуации тех или иных положений политической программы Добрармии оказалось непростым делом. Алексееву требовалось учитывать многие факторы при выработке и утверждении своих политических позиций: нельзя было допустить, с одной стороны, полного и категорического «непредрешения». Но Михаил Васильевич, со свойственным ему стремлением «обходить острые углы», жертвовать в частностях ради решения главных, стратегических задач, считал приемлемым провозглашение политических лозунгов в той форме, насколько это было возможным для сохранения зарождавшегося «единого фронта борьбы с большевизмом». При этом нельзя было не учитывать, с другой стороны, что политическая программа Добрармии, как «государственного фактора в Возрождении России», должна была исходить из максимально возможной преемственности по отношению к тому политическому курсу, который проводился за время от начала Второй Отечественной войны до «большевицкого переворота». Учитывая условия «военного времени», продолжение военных действий в Европе и попытки формирования нового «противогерманского» и «противобольшевистского» фронта на Востоке России, преемственность, по убеждению Алексеева, была особенно важна во внешней политике.
Ключевой вопрос поэтому заключался в отношении Добрармии к немецким оккупационным войскам. По свидетельству М. Лембича, по приезде Алексеева в Новочеркасск он, нимало не смущаясь близостью немцев, так ответил на вопрос «что вы будете делать, если ваша армия соприкоснется с германскими войсками?»: «Я уже отдал приказ не уклоняться в таком случае от боя». И, хотя до открытого военного столкновения немецких войск с добровольцами дело так и не дошло, позиция Алексеева в отношении к немцам отнюдь не была «примиренческой».
Когда Алексеев (через посредничество Родзянко) узнал о письме, которое Краснов отправил Вильгельму II в июле, то он немедленно написал Деникину письмо, в котором писал о необходимости с «особым вниманием» следить за каждым намерением и действием со стороны донского атамана — этого «отзывчивого исполнителя немецких притязаний». Алексеев отмечал, что Краснов рассчитывал «при помощи немцев и из рук их получить право называть себя «самостоятельным государством, управляемым «атаманом», а также «воспользоваться случаем и округлить границы будущего “государства” за счет Великороссии, присоединением пунктов, на которые “Всевеликое” отнюдь претендовать не может». «За эту… — Алексеев обозначал слово “измену” многоточием, — немцы должны снабдить войско боевыми припасами, принадлежащими всей России». В свою очередь, «за будущие заслуги немцев Войско, в лице атамана, предоставит им выгоды торговые и «будет держать вооруженный нейтралитет но отношению ко всем Державам, не посягающим на неприкосновенность Войска и Юго-Восточного Союза, и не допустит никакой вражеской силы (могла предполагаться и Добровольческая армия. — В.Ц.) на его территории».
Генерал предупреждал также кубанцев об опасности сотрудничества с немцами. По воспоминаниям Лукомского, во время совещания в Новочеркасске 10 июня Алексеева с кубанским правительством (во главе с Л.Л. Бычем) Михаил Васильевич «рекомендовал пока ни в какие разговоры с немцами не вступать, а если обстоятельства этого потребуют, то вступить лишь в торговое соглашение, но отнюдь не политическое или территориальное; указал, что Добровольческая армия с немцами ни в коем случае разговаривать не будет»{117}.
Такова была специфика «внешних сношений», контроль за которыми ложился на Алексеева.
Интересны также сохранившиеся финансовые документы периода 1918 г., принадлежавшие Алексееву и хорошо отражающие специфику «военно-походного» характера Белого движения на Юге России. В Общей описи указывалось на регулярные выплаты заведующему контрольной и финансовой частью Н. Богданову. Однако отмечались и отдельные выплаты, сделанные капитану Петрову, ротмистру Шапрону Дю Ларрэ, корнету Крупину. Примечательно целевое направление этих выплат. Преимущественным правом пользовались выплаты на содержание больных и раненых. Так, например, 9 февраля была выдана тысяча рублей на «сокрытие от преследования большевиками штабс-ротмистра Потоцкого и поручика Новикова, тяжело раненных и оставленных в Ростове». 10 февраля было выдано 150 тысяч рублей «полковнику Грузинову для выдачи больным и раненым». 20 июня 1918 г. было выдано 400 тысяч рублей «на удовлетворение больных и раненых» в ростовских и новочеркасских госпиталях. Другой «расходной» статьей являлась выплата жалованья подразделениям Добровольческой армии. Например, 12 мая было выплачено 170 тысяч рублей «для выдачи содержания 1-му Конному полку». 20 мая 1918 г. —50 тысяч рублей аванса 1-му Офицерскому полку. С лета 1918 г. к «расходной» части добавилась и такая специфическая «статья», как «образование и содержание» центров Добровольческой армии на Юге России, 5000 рублей было передано на образование центра в Таганроге. 3000 рублей было выдано вдове убитого генерала Маркова.