Схаас

Весть о схватке с людьми и гибели почти целой полусотни уже облетела весь лагерь. Немудрено — она явно начала свое шествие от ушей к ушам еще до начала боя. Орки, выкрикивая имена своих вождей (как им представлялось, уже наверняка мертвых), валом валили к замку. Сверкало обнаженное оружие, трепыхались кое-где хоругви, мелькали штурмовые лестницы. Гвардейцы выстраивались на стене, готовя луки и дротики. Ревели трубы, в замке мелькали огни.

— Останови битву! — крикнул Гарри Раххыгу.

Вскочив на зубец стены, тот поднял лапы вверх и проорал силясь перекрыть многочисленные шумы:

— Рабшра! Рабшра, хыгуршанту! Глихшра башти — рабшра! Дот!

— Отставить! — присоединился к его рыку бас Гарри. — Не стрелять!

Рожки пропели приказ, люди замерли — стало тише, и вот уже под самыми стенами до орков донесся голос Раххыга:

— Инн'башти хунджи! Tax! Рабшра цхети, дот!

Ему ответили десятки голосов, тут же принявшихся спорить между собой. Шедшие позади орки напирали, в передних рядах споры грозили перейти в драку. Лучники на стенах не торопились опускать оружие.

— Что происходит? — раздался голос сэра Томаса.

Он появился на стене в сопровождении небольшого отряда гвардейцев, которые вели орочьих вождей со связанными за спинами лапами. Клахар выделялся среди них исключительно спокойным видом. Раххыг, заметив его, вздрогнул, но вождь успокоил сотника взглядом.

— Сэр Томас, несколько дюжин орков перебили стражу у северных ворот, но мы их уничтожили, — доложил Гарри. — Этот орк, Раххыг, помог нам, а теперь пытается остановить кланы…

— Орки атакуют? — спросил граф, недоуменно глядя на столпотворение под стеной. — Какого лешего им нужно, хотел бы я знать…

— Я могу успокоить их, — сказал Клахар. — Развяжите меня, сэр Томас, и я предотвращу битву.

Граф подал знак, один из стражников перерезал веревки. Великий шаман встал рядом с Раххыгом, положив ему лапу на плечо, и обратился с короткой речью к взволнованным полчищам. При первых же звуках его голоса наступила полная тишина, впрочем сменившаяся вскоре гневным гулом. Сэр Томас потемнел, пальцы его лежали на рукояти Меча Правосудия.

— Верь ему, — шепнул неизвестно откуда взявшийся рядом призрак. — Клахар сдержит слово, и битвы не будет.

Вождь Калу повернулся к графу:

— Сэр Томас, надо показать, что и остальные вожди живы.

Тот кивнул и распорядился освободить верховных орков от пут, после чего они предстали перед растревоженными кланами. Гарри вдруг заметил, что среди них недостает одного, и тут же услышал из уст Клахара имя — Зохт-Шах. Полчища орков вновь замерли.

— Он говорит о предательстве в клане иджунов, — сообщил призрак графу. — По его версии, предатели решили поссорить людей и орков, для чего выкрали Зохт-Шаха и пустили слух о вероломной казни вождей-заложников, да еще и совершили в замке несколько убийств. Он называет имена предателей — Хич и Назах, и это совершенная правда.

— А что в его словах неправда?

— Скорее, недоговоренность. Клахар сам тебе скажет.

«Явление» призрака народу произошло незадолго до возвращения Джона из похода, и обитатели замка успели привыкнуть к нему, тем более что считали его духом одного из предков графа. Тайком оглядывались, конечно, но в целом относились к его присутствию спокойно. Гарри знал правду со слов Джона, но перед призраком пока что робел, однако сейчас преодолел себя:

— Сэр Томас, разрешите сказать? О предательстве среди иджунов мне рассказал Раххыг. Думаю, так все и есть… Думаю, им можно верить.

Между тем калуны, по приказу Клахара, отошли к лагерю, за ними потянулись и остальные, увещеваемые вождями. Растерянные иджуны метались, выкрикивая имена изменников. Великий шаман оставил Раххыга говорить с ними, а сам вернулся к сэру Томасу. В точности изложив содержание своей речи, он добавил:

— На самом деле во всем виноват Зохт-Шах, это он замыслил столкнуть наши народы.. Думаю, сам он сбежал через северные ворота, а Хич и Назах, его лучшие воеводы, устроили волнение.

— Но чего он хочет добиться? — удивился граф. — Неужели только войны? Однако ведь он должен понимать, что даже в случае победы оркам придется несладко — вас слишком мало по эту сторону Врат. Объясни мне это, Клахар, ибо мне с трудом верится, что Зохт-Шах настолько глуп.

— Если бы я знал, что творится у него в голове, то, наверное, сумел бы предотвратить все, — пожал тот плечами. — Полагаю, он рассчитывал на нашу смерть — если бы битва началась, ты без промедления отдал бы приказ убить заложников. Тогда он остался бы единственным живым вождем в налгаше…

— Да пропустите же! — послышался вдруг голосок Изабеллы.

— Что такое? Пропустите девушку! — велел Рэдхэнд. — Что случилось, дитя мое?

— Сэр Томас! — кинулась к нему запыхавшаяся Изабелла. — Еле добралась до вас… Джона нигде нет! Там, у стены казармы, мертвый стражник, а в комнате все перевернуто. Кажется, его похитили!

Граф вскинул брови и оглянулся на призрака. Тот кивнул.

— А как ты это объяснишь? — обернулся сэр Томас к Клахару.

— Боюсь, все сходится, — ответил вождь Калу. — Зохт-Шах придумал, как начать битву и как ее остановить. Насколько я понимаю, сэр Джон — отличный заложник.

— «Сэр», как же, дьявол… — стиснул кулаки граф. — Складно объясняешь — а не твоя ли все это задумка?

— Быть может, ты и вправе подозревать меня, — не меняясь в выражении морды, ответил Клахар. — Но подумай: какая мне польза в смуте? Ведь я согласился — и убедил согласиться остальных — на твои условия.

— Не спеши обвинять, — вступился за него призрак.

И раньше, чем кто-то успел задать вопрос, на стене обозначилась еще одна фигура — Аннагаир.

— Я уже здесь, — объявил он. — Клахар говорит правду, он только не знает еще, что является истинной целью Зохт-Шаха. А эта цель — доспехи Рота.

— Невозможно! — отрезал Рэдхэнд. — Откуда он может знать, где они? Я ведь даже замку своему не доверил…

— И правильно сделал, — сказал Аннагаир, — иначе искушение для многих было бы слишком велико. Но кроме твоих героев место, где захоронен Джок, знает Истер, а Зохт-Шах сумел ее выследить.

— Истер! Проклятая ведьма! — прохрипел сэр Томас. — Зачем мы ее пощадили?

— Не говори так! — поднял руку Аннагаир.

И хотя голос его не был ни громким, ни грозным, что-то в нем заставило разъяренного графа остыть.

— Ты отлично знаешь, — продолжал эльф, — что не стал преследовать ее по просьбе своего мудрого призрака, который знал, что иначе я не стал бы помогать вам.

— Прости, ты прав, — признал сэр Томас. — Откуда ты знаешь, что происходит?

— Я только что был рядом с Истер. Ее везут к могиле Джока — как-то вынудили показать путь. Там Зохт-Шах, несколько его шаманов и полсотни бойцов. Джон тоже пленен и находится с ними.

— Скоро они доберутся до места? — спросил граф.

— Боюсь, что да. Я возвращаюсь к Истер и попробую задержать иджунов, но совсем не уверен, что это у меня получится, так что и ты не медли.

Аннагаир развернулся и шагнул со стены, будто собирался шествовать по лунному лучу, но вместо этого слился с ним, сверкнул серебристой тенью и исчез.

Джон пришел в себя от падения — к счастью, на мягкий мох. Сначала ничего не удавалось разглядеть, он только чувствовал, как ломит затекшее тело, да слышал грубые голоса орков, перекрывавшие журчание ручья, потом в лицо ему плеснули холодной водой. В глазах — точнее сказать, в глазу — прояснилось, и он увидел, что перед ним стоит украшенный множеством отталкивающего вида амулетов орк, а рядом, на коленях, Истер. Растрепанная, в разорванной от плеча сорочке, с кровоподтеками на лице, начисто лишенная какого-либо ощущения грозной колдовской мощи. Избитая и связанная молодая девушка, от которой орк требовал:

— Хыга! Штот хабе унх анши, глихшан.

— Великий Зохт-Шах говорит, что если ты не доставишь ему беспокойства, то останешься жив, — бесцветным голосом перевела она.