Страница 74 из 95
Затем Хейс обернулся к островитянам. «Ваши собратья, — сказал он, — живы и здоровы. Я их высадил на одном хорошем острове, потому что мы, катаясь по морю, отплыли так далеко, что у нас кончилась пища. Я вернулся за пищей, а ваши родственники ждут моего возвращения». Последним, самым решительным аргументом были слова: «Если бы я был в чем-нибудь виноват, неужели я решился бы один, без охраны, вернуться к вам и разговаривать с вами?»
Хейс умел убеждать. Не только жители острова Ниуэ, но и прожженные дельцы попадались на его открытую улыбку. В деревне поднялась суматоха — на корабль несли кокосовые орехи, мясо и другие продукты. Затем начался общий пир. А когда гости покинули деревню, в хижину к вождю вбежал один из воинов: «Бородатый капитан увез наших девушек!»
Оказывается, во время пира матросы Хейса так расхваливали прелести дальних стран, что несколько девушек решили убежать с ними. Кроме того, потихоньку собрались и ушли на корабль жены и невесты украденных ранее островитян. Когда оставшиеся в деревне жители добежали до берега, они увидели в отдалении огни уходящей «Роны». Они опоздали. На этот раз «Рона» увезла тридцать девушек и женщин. С тех пор капитан Хейс никогда не высаживался на острове Ниуэ.
На пути к Таити Хейс подобрал с необитаемого, безводного атолла остальных пленников и загнал всех в трюмы. Впоследствии он продал их с аукциона.
Доктор Ламберт, один из благороднейших людей в истории Южных морей, который побывал практически на всех островах Полинезии, Меланезии, Микронезии, бескорыстно леча островитян, в своей книге «Доктор в раю» рассказывает о встречах с многочисленными представителями «белого» мира на островах — авантюристами, изгнанниками, бандитами, миссионерами, моряками. Вот что он пишет о Хейсе: «Хейс очищал от людей целые острова и увозил их обитателей на верную смерть на полях и в шахтах Австралии, Фиджи и Южной Америки. Побочным его занятием были набеги на жемчужные плантации с конфискацией жемчуга и ныряльщиц. В открытом море он перекрашивал свой корабль для того, чтобы избавиться от возможного опознавания патрульным судном. Он часто в качестве наживки использовал хорошеньких девушек. Особенно соблазнительными были красавицы с Аитутаки. Он набирал несколько девушек и рассаживал их на палубе при подходе к отдаленному острову. Девушки завлекали молодежь, и наивные островитяне подплывали к борту, где их хватали и обращали в неволю».
Помимо «Роны» у Хейса в то время был и другой корабль — бригантина «Самоа», которая объезжала торговые станции Хейса на островах, собирая копру и перламутр. «Рона» была в плохом состоянии: как в свое время «Элленита», она забирала много воды, корпус прогнил — в тропиках суда быстро приходят в негодность. В середине мая 1869 года «Рону» пришлось оставить в море, и команда на двух шлюпках в течение двенадцати дней добиралась до ближайшего острова. Хейс, хотя и был огорчен потерей очередного корабля с грузом, рассчитывал, что быстро наверстает упущенное, как только встретится с «Самоа». И надо же было случиться такому совпадению: «Самоа» налетела на риф у того же острова Манихики, к которому пристали шлюпки с Хейсом и командой «Роны». Таким образом, на островке собрались команды обоих судов Хейса, и им пришлось сооружать из обломков «Самоа» лодку, в которую погрузились все сорок моряков, и с невероятными лишениями полтора месяца плыть до Апии на Самоа.
Пришлось начинать все сначала. На этот раз Хейс зафрахтовал в Апии шхуну «Атлантик», взял часть своей проверенной в рискованных авантюрах команды и предложил желающим свои услуги. Желающий нашелся — плантатор с Фиджи Сиверайт. Хейс, сопровождаемый плантатором, тут же взял курс на Манихики, на котором он несколько месяцев тому назад строил лодку из обломков и где его хорошо знали и миссионер, и островитяне, помогавшие ему строить лодку и снабдившие бесплатно продовольствием.
Островитяне обрадовались, увидев Хейса — все такого же веселого и добродушного. А Хейс особенно обрадовался, узнав, что они мечтают отправиться в гости к соседям на островок Ракаханга и приготовили для этой поездки много кокосовых орехов, шляп, циновок и других подарков. «Вы были добры ко мне, — заявил он вождю, — и я отплачу вам тем же. Я предлагаю даже отправиться всей деревней, не оставляя никого на острове. Будет, конечно, тесновато, но ведь до Ракаханги доберемся за день».
Все складывалось удачно для Хейса, однако на радостях он напился допьяна, начал буйствовать, обесчестил десятилетнюю девочку и в бессознательном состоянии был доставлен на борт командой, которая сочла за лучшее убраться из деревни. Наутро Хейс одумался, вернулся в деревню с подарками и извинениями, но островитяне уже не доверяли ему и, хотя не отказались от поездки на его корабле, женщин и детей решили оставить дома.
Они погрузили на борт «Атлантика» двадцать тысяч кокосовых орехов — почти весь урожай, множество циновок и, поддавшись все-таки на уговоры Хейса, согласились даже захватить с собой нескольких женщин и детей.
Когда берега острова слились с горизонтом, Хейс вышел на палубу. За ним шли два матроса с пистолетами в руках. Островитяне прервали песню и начали подниматься на ноги. Капитан не улыбался. «Этот белый господин, — сказал он, указав на Сиверайта, — будет теперь вашим хозяином. Вы едете на острова Фиджи, где много пищи и где вы будете работать, и вернетесь через год на ваш остров богатыми и много всего повидавшими».
Так как все островитяне в трюм не помещались, то большей частью они находились на палубе под надзором команды. Лишь когда проходили мимо какого-нибудь острова, их загоняли в трюм, где они часами стояли вплотную друг к другу, ожидая, пока остров скроется из глаз и капитан позволит им выйти наружу.
Аппетит приходит во время еды. Плантатор Сиверайт был настолько потрясен простотой и остроумием операции, проведенной Хейсом, что упросил капитана набрать по пути еще два-три десятка рабов. Большая часть вымрет в первый же год, и лучше сразу привезти столько, чтобы был запас. Хейс, которому деньги нужны были позарез, согласился и отправился к островам Пуканука (или Опасным островам), открытым в 1765 году капитаном Байроном — дедом великого поэта.
Здесь Хейс избрал новый путь вербовки. Он обратился прямо к местному миссионеру и с его помощью уговорил вождя отправиться с двадцатью мужчинами на остров неподалеку. Неизвестно, попался ли миссионер на удочку или был участником заговора, но еще двадцать рабов оказались на борту.
По дороге к Фиджи пришлось сделать остановку на острове Паго-Паго, чтобы набрать воды. Пленников под охраной отпускали партиями на берег, чтобы они могли вымыться, и одному из них, старику Моэте, удалось скрыться и добраться до вождя островка. Когда тот узнал, сколько полинезийцев захвачено Хейсом, он немедленно побежал к миссионеру (в те времена миссионеры жили практически на каждом острове). Миссионер, услыхав, что вождь намерен напасть на корабль и силой освободить островитян, стал его отговаривать и обещал сам все узнать. Миссионер был в сложном положении. Если он даст Хейсу уйти безнаказанно, то пропадут все результаты его трудов по обращению островитян в христианство. Кто поверит после этого, что он не сообщник работорговцев? Но идти против самого капитана Хейса…
Тут зашел на огонек плантатор Сиверайт, пребывавший в отличном расположении духа, так как выгодный рейс подходил к концу. И когда миссионер спросил его, не похищены ли «туземцы» обманом со своего острова, плантатор не счел нужным скрывать правду.
Вождь племени ждал неподалеку. Как только плантатор ушел, он вбежал в домик миссионера. Миссионер рассказал ему обо всем и опять просил не прибегать к оружию. Вождь согласился, так как у него уже был готов план спасения рабов. Удалось договориться с пленниками, что они будут послушны и постараются затянуть момент, когда надо спускаться в трюм, а потом по сигналу все разом бросятся в воду. Им навстречу выйдут лодки и помогут добраться до берега.
Так все и вышло. Пленники, запуганные и робкие, послушно вернулись на корабль и расселись на палубе. Команда была пьяна, капитан тоже, и никто не спешил загонять их в трюм. Да и те, кто был внизу, незаметно поднимались наверх. Неожиданно старик Моэте резко крикнул, и все, кто мог, попрыгали за борт.