Страница 6 из 15
Только после этого к работе приступает лама-мастер, который расцвечивает нанесенный рисунок красками. Вначале он пишет окружение божества, затем расписывает фигуру главного персонажа. Самые важные детали, такие, как лики будд и бодхисаттв, а также надписи на танке, можно прорисовывать лишь по благоприятным дням, которые специально определяет лама-астролог. Существуют также фиксированные благоприятные дни, которыми в Тибете считаются 15-й и 30-й дни каждого месяца. В тибетском лунном календаре каждый месяц имеет 30 дней; 15-й день соответствует полнолунию, в этот день максимально выражена женская энергия, а 30-й день – новолунию, в нем максимально выражена мужская энергия. Лик прорисовывается в 15-й день месяца, а краски на него накладываются в 30-й. В течение всего времени работы ламы-художника другой лама, непременно присутствующий при живописании, читает специальные мантры изображаемого божества.
Илл. 7. Бурятский лама, расписывающий танку с изображением Вайрочаны
Мантры – это набор определенных слогов, в которых смысл имеет не столько значение, сколько определенные звуковые вибрации, возникающие при их произнесении. Поэтому очень важно правильное интонирование мантр. Каждый слог мантры окрашивается в специальный цвет, так как существуют строго определенные соотношения цвета и звука. Правильно произнесенная мантра своими вибрациями попадает в резонанс с определенными высшими слоями реальности, которая отражает их и спускает обратно вниз уже заряженными ее божественными энергиями. По сути, мантра оказывается средством общения с божеством.
В Тибете считается, что делать скульптуру или танку значит вызывать реальное присутствие изображаемого персонажа, а потому скульптуры и танки рассматриваются как искусственные перерождения божества. Потому и художник рассматривается как творец божества. Вибрации мантр воздействуют на творца, очищая его сознание, предварительно подготовленное садханой – специальной серией медитаций в строгом уединении, а также постом и непродолжительным сном. Очевидно, что творение танки – это сакральный процесс. А каждый цвет, присутствующий в этой своеобразной иконе, имеет свое четкое соответствие в звуке, так что знающий лама может услышать танку как симфонию звуков, связанную и со звуками-цветами мантр изображенных божеств.
Законченная танка-знамя обводится парчовой каймой и после этого обязательно освящается высоким ламой, живым буддой, который оставляет отпечаток своей руки или ноги на ее заднике. Теперь танка готова для выполнения своего предназначения – служить опорой при медитации над определенной формой божества. Такой освященный предмет запрещается брать на хранение непосвященному и тем более увозить за пределы ламаистского мира.
Гений Дзанабалзар
А теперь я предлагаю уважаемому читателю перенестись ненадолго в Монголию. Здесь, бродя в свободное время по Улан-Батору, я впервые зашла в храм-музей Чойджин-ламын-сумэ, где испытала глубокое потрясение. В этом храме высшие адепты тибетской версии буддизма, бытующей в Монголии, собирались для исполнения своих тайных ритуалов; теперь он превращен в музей, бережно хранящий таинственную атмосферу храма, его прежние интерьеры и изображения. Обходя музей по часовой стрелке, как это принято в буддизме (и не только в нем), посетитель медленно переходит из одного святилища в другое, они все более и более высоки и загадочны, и в каждом из храмовой полутьмы смотрят на тебя прекрасные танки и великолепные бронзовые скульптуры.
Изумительное исполнение и живая тайна изображений завораживали меня, но в каждом святилище надолго притягивали к себе определенные бронзовые изваяния, выполненные, судя по всему, одним и тем же человеком. В конце концов я не выдержала и спросила у смотрительницы: «Кто автор этих работ?». – «Дзанабадзар», – ответила она очень сухо. «Кто это?» – искренне изумилась я, так как слышала это имя впервые, несмотря на все мои прежние востоковедные штудии. «Наш великий скульптор», – ответила смотрительница и, уже не скрывая обиды, отвернулась. Скульптуры своим совершенством и внутренней напряженной жизнью поистине превосходили все, что я когда-либо и где-либо видела. Мне стало очень стыдно за себя, за высокомерное невежество европейцев, которых совершенно миновало великое искусство Востока (и, к сожалению, не только искусство).
Илл. 8. Дзанабадзар, великий скульптор и первый глава буддистской церкви Монголии
Позже я многое узнала об этом великом человеке, который воплотил в себе идеальный тип служителя буддистского искусства, поэтому я и расскажу здесь о нем. В древней знатной семье халхасского Тушету-хана Гомбодорджа 25-го числа девятого месяца в год Деревянной Свиньи, что соответствует нашему 1635 году, в местности Есон зуйл (в настоящее время это Зуйл сомон Убурхангайского аймака) родился мальчик. Его матерью была «совершеннейшая из княгинь» Ханджамц. Ребенок с детства был предназначен родителями к религиозной деятельности, а потому уже в четыре года его посвятили в духовное звание гэгэна, что в монгольском языке значит «светлый», и присвоили ему имя Дзанабадзар. Тогда же было установлено, что он является хубилганом, то есть перерождением известного деятеля буддизма, и уже имел 18 предыдущих перерождений. Первым его земным воплощением был пандит (ученый) Лодойгэндэннамдаг, который жил в Индии во времена исторического Будды Шакьямуни и являлся одним из 500 ученых и священнослужителей знаменитого буддистского монастыря-университета в Наланде. Одиннадцатым его перерождением был Дашбалдан, ученик великого тибетского реформатора буддизма Цзонхавы, основавший в Тибете известнейший монастырь Галданбрайбун и прославившийся под именем Жамьянцорж. Пятнадцатым воплощением Дзанабадзара был выдающийся проповедник буддизма в Тибете, прекрасный знаток санскрита Жавзан Таранатха Гунганьинбо, который на 35-м году своей жизни в год Желтой Обезьяны, что соответствует 1609 году нашего календаря, написал подробную историю возникновения буддизма в Индии – шастру Жагар Чойпзун.
Мальчик, имевший столь выдающийся ряд земных жизней, с ранних лет прекрасно знал санскрит и тибетский язык. В возрасте 13 лет он основал Иххурэ, главный монастырь, при котором возникли семь аймаков – монашеских общин. Весь этот комплекс образовал тот центр, вокруг которого впоследствии вырос город Урга – столица Монголии, после революции переименованная в Улан-Батор (Красный Богатырь).
В 15 лет, в 1650 году, Дзанабадзар отправился в столицу Тибета Лхасу, где принял духовное посвящение от Панчен-ламы Лувсанчойжанцана и был провозглашен Далай-ламой перерождением святого Джебдзундамба-хутухты. Таким образом он получил высший духовный титул хутухты, «живого бога». Дзанабадзар был первым из духовных лиц Монголии, получившим титул лично от Далай-ламы, и с тех пор титул Джебдзундамба-хутухты стал постоянным для главы буддистской церкви Монголии. Первым главой этой церкви и стал Дзанабадзар по особому благословению Далай-ламы, который даровал ему в качестве свидетельства, как это и положено по обычаю, желтый шелковый балдахин и личную золотую печать вместе с правом отныне самому присваивать духовные титулы. Преемственность этой линии перерождений Джебдзундамба-хутухты закончилась в Монголии в 1924 году со смертью последнего главы церкви, который был восьмым по счету носителем титула Джебдзундамба-хутухта.
По возвращении из Тибета Дзанабадзар стал известен под этим именем как скульптор, а под именем Ундур-гэгэн (Великий Просветленный, Высокий Наставник) или Богдо-гэгэн – как глава церкви. Его дальнейшая деятельность протекала в основном в этих двух направлениях. Но не только в них. Так, он создал новый монгольский алфавит со́нбо, построил множество храмов и монастырей. Будучи, как глава духовенства, еще и видным политическим деятелем, он много способствовал делу объединения Монголии.