Страница 3 из 5
- А если денег нет, например, какая тут игра?..
- Играю нищего иль бомжа.
- А если всё темно, не зги не видно?
- Крота играю или охотника за теми же кротами.
- А если я в пустыне?
- Суслик я, или путник, умирающий от жажды.
- Кто же ты сегодня?
- От тебя зависит. Если ты вселенная сегодня, то я весь космос необъятный, если куртизанка ты, я твой клиент на ночку, если ты любимая жена, то я твой рыцарь, твой возлюбленный, единственный избранник.
- Здорово!.. а мне нравится твоя идея жизни. Выходит, ты создал игру, а я, как овца, в неё втянулась?..
- Как вселенная моя!.. дай имя.
- Имя сказочное быть должно и большое… - задумалась, вспоминая, - Василиса!.. – Татьяна захлопала в ладоши. Здорово!.. ты так называй меня сегодня – Ва-си-ли-са!..
- Василиса!.. – повторил в задумчивости Елисей, смакуя имя… - но Василиса – это та, которая охватывает всё от края и до края.
Подумала Татьяна, встала, на Елисея с опаской посмотрела:
- А ты, действительно, опасен… можешь любого уничтожить, втянув в свою игру. Ты же в ней распределяешь роли!..
- Ты сама втянулась. Тут так, просто я понял это, когда я себе определяю, что началась игра, всё само крутиться начинает, мне остаётся только в нужный момент декорации создать для полноты сюжета и роль для актёра по плечу определить.
- Как это?
- Ты способна Василисой быть, которая вся необъятность?
- Когда к тебе бежала, так и было, сейчас страшно мне, ты перспективу слишком большую развернул, мне бы что попроще чтоб на ночку.
- Тогда в нашей игре она, Василиса пусть сыграет Клеопатру, она же необъятна и всё доступно ей.
- Игра в игре, - улыбнулась Василиса, - хорошо, я Клеопатра.
Елисей с кровати на пол сполз, встал на колени, к ней руки протянул:
- Жизнь моя за ночь с тобой царица Клеопатра, пожертвуй всего ночь одну своему легионеру.
Татьяна вздрогнула сначала, потом весело расхохоталась:
- Елисей!.. напугал… дурачок.
- Твоё решение, царица?..
Татьяна серьёзной стала, она в игру включилась.
- Я согласна!.. только жизнь оставляю, - улыбнулась – может твоя жизнь кому-нибудь ещё сгодится.
- Кому?.. разве не понятно, что легионер жить не может без царицы и потому жизнь его не дорога ему.
- Василисе, например, которая вся необъятность!.. но ты отвлёкся, Елисей.
Будто встрепенулся Елисей, встал на ноги и начал Клеопатру раздевать, смакуя каждое мгновенье, глядя прямо в глаза блудливым, наглым взглядом.
- Елисей, ты меня смущаешь.
- Представь состояние легионера, который свою царицу раздевает и при этом знает, что она противиться не может… Себя представь, что ты царица, но всю ночь над воином власти не имеешь. Более того, он может делать всё, что пожелает.
- Что, например, сегодня ты намерен делать, воин?
Он снял с неё халат и бросил на пол, больше на Татьяне не было одежды. Инстинктивно она руками закрыла груди, румянец зарделся на щеках. Отошёл, будто оценивал товар, подошёл опять, взял за руку.
- А сам-то чего не раздеваешься, прошептала Клеопатра.
- Для контраста, - тихо прошептал, увлекая её голую к столу. На столе неполная бутылка водки, красное вино в графине и закуска.
- Что предпочитает Клеопатра?
- Вино-о-о… но сегодня водки, - её трясло, неведомо с чего. Елисей видел это, но намеренно не обращал внимания.
- Я замёрзла, Елисей, пожалей царицу, согрей скорее.
- Сейчас. Я же не палач, - улыбнулся Елисей, привлёк к себе, поцеловал…
- Вот если бы и ты разделся!..
- Успею, у нас ночь впереди, - налил ей водки и себе немного, выпили, она зарделась ещё больше, но трястись перестала. Обняла Елисея:
- Какой же ты жестокий к царице Клеопатре, а говоришь, что любишь.
- Любовь всякая бывает, - он взял её на руки и понёс, будто запнулся, уронил, но прямо на кровать, сам рядом пал, довольный.
Посмотрела на него Татьяна… или Клеопатра… а может Василиса, она сияла вся и это сияние из глаз струилось счастьем.
- Согрелась?.. – спросил её.
- Согрелась. Ты же умеешь греть, спасибо. Наклонилась, начала целовать…
- Съела бы тебя сейчас!.. Меня переполняет, Елисей.
Он прошептал ей в ухо:
- Это ещё не всё, не расслабляйся.
- Я не расслабляюсь, у нас ночь вся впереди, - тихо ответила она.
- А ты чё голая совсем?
Опешила Татьяна.
- Ты же сам меня раздел, а мне противиться нельзя. Я от стыда сгорала.
Но Елисей, будто не слышал:
- Разделась, красуется, а мне себя не предлагает.
- Наглый ты, - она опять смутилась даже, - лучше раздевайся сам или я раздену, налетела, как тигрица.
Елисей сопротивлялся, но всё слабее и слабее, сдался, наконец:
- Нет сил сопротивляться, сдаюсь, бери мою невинность, - и руки раскидал.
--------------------------
Утром Таня проснулась рано и странно, что от голода. Она очень есть хотела, не понимала, почему. Елисей сладко спал и улыбался, как маленький ребёнок. Понятно… всего пару часиков поспали, но не это удивляло, да и удивляло ли. Он, действительно, как малое дитя увлёк её в такую же вроде детскую игру, но так, что она реальность потеряла. Была она и Клеопатрой, и немного Василисой, и даже блудницей великой, и королевой, и на других планетах побывали, увлёк её в пустыню, где она от жажды умирала, в темницу кинул, к ней освободителем пришёл, бросил в бездну, где она в огне горела адском, поднимал на небеса в сияние рассвета… и главное, что она даже сейчас всё это в себе переживала, но!.. накинула халат, пошла к столу и жадно кушать стала, всё без разбора. Ела украдкой, сама себя стеснялась, изредка поглядывая на Елисея.
- Проголодалась?
Вздрогнула Татьяна.
- Напугал… - повернулась к Елисею, оправдываться стала, - проголодалась, сама не знаю, почему, даже спать не могу.
- Умаялась, видать – подцепил Татьяну.
- Нет, необычно просто… ты не просто необычный, большой какой-то, нераскрытый, и раскрыть, по-видимому, невозможно. Ты хоть сам себя-то знаешь?
- Нет.
- Тебе принести чего-нибудь?
- Вина.
- Может водки, всё ведь осталось, я готовилась, думала, что ты выпьешь, а ты…
- Нет, вина, на работу вечером, без водки пьяный, умаяла меня… - он улыбнулся.
- Наглец ты, нету слов, издеваешься и не краснеешь, я ведь женщина, слабое созданье.
- Слабое?.. чё-то пропустил и не заметил по наивности своей…
- Елисей!.. ты всё ещё играешь?..
- Вся жизнь – игра, или уже существование только.
Татьяна налила вина, взяла кусочек колбасы, подошла и села рядом на кровать. Он выпил, закусил, опять пал на подушку. Она унесла стакан, сама вернулась. На вид счастливая была сейчас, ведь утолила голод.
- Скажи, я знаю тебя уже давно, как приехала сюда, это года три почти…
- И что?.. ты ведь с мужем была, хотя-а…
- Я не об этом. Два года, как медведь в берлоге, из себя не выходил, я даже заговорить с тобой боялась и вдруг!.. будто мгновенно изменился?
- Как это, изменился?.. такой и был… давно.
- Знаю я и помню. Вся деревня только о тебе и говорила, одни плохо, а другие хорошо, но потом-то ведь не так.
- Не понимаю я, к чему ты клонишь?
- Это я не понимаю, как можно так преображаться?
- А сегодня ночью ты сколько раз преобразилась?.. да и сейчас!.. какой-то образ создаёшь.
- Нет, - чуть отстранилась, с опаской поглядывая на Елисея, - не смей, Татьяна я сейчас…
Засмеялся Елисей:
- Ты не грузись, Татьяна, я такой, какой есть и, видимо, есть на то причина. Скажи, тебе было плохо?
- Хорошо!.. очень хорошо, даже чересчур, но сейчас страшно.
- А страшно то почему?
- Страшно дальше жить. Такого мне никто не сможет предложить, ты же в небеса поднял и бросил в бездну, у меня всё ещё кружится голова от счастья и каждая клетка тела плачет почему-то. Не уезжай?.. – посмотрела умоляюще на Елисея, - вместе уедем. Мне в городе место предлагали, я же модельер.