Страница 113 из 133
Преступление было тяжким настолько, что мера наказания полагалась за него одна - расстрел. И все уже было готово, и все доказательства, показания, улики собраны, и уже обвинительное заключение подписано прокурором и предъявлено, оставалось только передать дело в суд... Когда пришел другой брат и сказал, что вышла ошибка. Что преступление совершил он.
Я слушал со всевозрастающим интересом. Мне, как практику, такая ситуация представлялась крайне занятной.
- Ну-ну, - подбодрил я его. - Что было дальше?
- Дальше было то, что и ожидалось, - вздохнул он. - Дело вернули на доследование, промучились еще с полгода и в конце концов пришли к тому, что виновен тот, на кого думали с самого начала.
- Так какой же результат? - удивился я.
- Результат такой, что стопроцентной уверенности у суда теперь не было, и он вместо вышки влепил четвертак. А там амнистия... и так далее.
Насколько я мог судить по интонации, да и по лицу Арсения Федоровича, подробности кончились. Поэтому спросил:
- Ну и для чего вы мне все это рассказываете?
- С единственной целью, - коротко вздохнул он. - Чтобы вы поняли, что мы с братом значили друг для друга.
- Я понял, - сказал я. - Но мне, вероятно, надо сделать еще какие-то выводы?
Он кивнул.
- Один вывод: для того, чтобы найти убийцу брата, я не пожалею ни сил, ни средств.
- Вот как... - произнес я задумчиво, хотя мысли мои неслись в этот момент, обгоняя друг друга: я судорожно пытался выработать линию поведения. - Но ведь вы, должно быть, знаете, что убийца задержан...
- Бросьте, - сказал он жестко, махнув рукой. - Вы же сами рапортовали каждому столбу, что это не так!
- Откуда вам это известно? - начал я и замолчал под его ироническим взглядом. Вопрос был глуп: по крайней мере, в отделении, в райотделе, в прокуратуре и на Петровке знали о моих соображениях. Ив то же время неглуп был вопрос, хоть и оставался без ответа: он означал, что где-то среди этих инстанций у моего милого собеседника есть источник информации.
Все это мне не нравилось. Все эти беседы вокруг да около с весьма подозрительным, никак не разъясненным близнецом убитого вора в законе.
- А при чем здесь подробности моей биографии?
Хотя и сам знал - при чем. Он осуждающе покачал головой: дескать, зря я валяю с ним дурака - и сказал прямо:
- Два года назад вас несправедливо выперли из органов. Сейчас вы работаете на должности гораздо ниже той, что заслуживаете. Перед вами редкий шанс все изменить. Он развел руками, как бы говоря: куда уж больше!
- Все изменить, - повторил я, помолчав. - С вашей помощью?
Он кивнул.
Так, союзничек. Товарищ по оружию. Такого у меня еще не бывало. Я вспомнил, как отводил в сторону прикрытые линзами глаза Валиулин, холодное лицо Степаниды. И спросил:
- А в чем ваша помощь будет заключаться?
Он ответил с готовностью:
- Деньги на расходы. Машину в ваше распоряжение. Информация. Прикрытие.
- Прикрытие - в смысле охрана?
- Охрана тоже, конечно. Если понадобится. Но и прикрытие... - он повел рукой над столом, - в широком смысле. Мы постараемся сделать так, чтобы вам поменьше препятствовали... По официальной линии.
Ого! Как это он сказал? "Мы постараемся..." Не "я", а "мы".
Если это не блеф, то ты, Стасик, сейчас вступаешь в отношения с весьма серьезными дядями. Ты, Стасик, суешь мизинчик - пока мизинчик! - в пасть к крокодилу и хочешь посмотреть, что из этого выйдет. Впрочем, от меня ведь не требуют расписок кровью? Да и вообще, кажется, ничего не требуют!
- Информация, - сказал я. - Какую информацию вы мне можете предложить?
- Спрашивайте, - сказал он.
- Что за отношения были у Байдакова с вашим братом?
- Ну... - он призадумался. - Байдаков, скажем так, занимался мелкими поручениями.
- Например?
- Привезти продукты из магазина, доставить записку по адресу... Что еще? Сделать ставку-другую на ипподроме. Иногда... - тут Черкизов ухмыльнулся, иногда девочку привезти. Была у брата такая страстишка.
- А откуда он их брал, этих девочек?
- Понятия не имею! - пожал он плечами.
- Тогда второе: кто такой Шкут?
- Шкут? - переспросил он. - Не знаю. Но постараюсь выяснить.
- И третье, - сказал я мягко. - Раз уж мы договорились обмениваться информацией. Какие у вас свои соображения насчет того, что убийца не Байдаков?
- Но... - начал он, изумленно подняв брови.
- Свои, - не дал я ему договорить. - Про кран и стаканы я, слава Богу, знаю без вас. И вам не удастся меня убедить, что вы тут со мной откровенничаете только из-за них. Пожалуйста, свои соображения.
Он молчал.
- Ну что ж... - начал я.
- Погодите, - остановил он меня. - Я вижу, вы весьма сообразительный молодой человек. Отлично, значит, я не ошибся. Вы правы, конечно, свои соображения у меня есть. - Черкизов помолчал. - Мой брат хранил дома большую сумму денег. - Он снова помолчал и добавил: - Очень большую. Такую большую, что Байдаков не смог бы ее целиком ни потратить, ни в пьяном виде надежно спрятать. Достаточно?
- Нет, - быстро ответил я. - Это были его собственные деньги?
Черкизов колебался всего мгновение, прежде чем ответить, но мне этого хватило, и ответить ему я не дал:
- Это был "общак"? Да?
- Молодой человек, - осуждающе покачал он головой, глядя мне прямо в глаза, - вы ведь, кажется, действительно неглупы и должны понимать, что есть вещи, которые лучше не произносить вслух, даже если они вертятся на языке. Для пользы языка в первую очередь.
Он поднялся, взял из угла свою палку и сказал:
- Это не угроза. Боже упаси, это отеческое предупреждение. Никакого материального вознаграждения мы вам не предлагаем...
- Спасибо на этом. - Я отвесил театральный поклон.
- ...просто надеемся, что наши интересы где-нибудь совпадут. Я сам не москвич, - продолжал Черкизов, - остановился у друзей. Вот вам, - он вырвал листок из блокнота, - мой телефон. Можете звонить по нему в любое время суток. Если меня нет - передавать для меня все, что угодно, не боясь. Всего доброго. Спасибо за пельмени.
Через минуту я наблюдал из окна, как он выходит из подъезда, как садится на заднее сиденье ожидающего его лимузина, как лимузин, вспыхнув яркими огнями, отъезжает и оказывается "вольво" одной из последних моделей. "Да, думал я, сидя на подоконнике и глядя на осиротевший без роскошного иностранного авто привычный пейзаж, - раньше люди заключали сделку с нечистой силой ради какой-то выгоды, а для чего ее заключаю я?" Сложив тарелки в мойку, я принялся мыть посуду. Что нового стало мне известно? Покойный Черкизов был держателем "общака", воровской кассы, так сказать, банка, который собирается из взносов членов воровского сообщества и служит для финансирования крупных операций, помощи осужденным ворам и их семьям, используется на подкуп должностных лиц и так далее. Кто-то Черкизова убрал, а кассу присвоил, причем очень ловко, точно и продуманно спихнул это на Витьку.
Вот и объяснение нашлось, зачем так сложно, с подставкой, почему не просто убиты. Потому что за убитым Черкизовым - сила и, похоже, немалая. Которая ни убийства, ни особенно денег пропавших не простит. И вот зачем им нужен я дурачок-попка. Чтобы начал Стасик Северин бурную бескорыстную деятельность: ходить в тюрьму к Байдакову, искать концы в мутной водичке. До тех пор, пока кто-нибудь на этого живца не клюнет. Надо же, подумал я восхищенно, даже "прикрытие" сверху обещают! Это, значит, чтоб эксперимент был совершенно чистым/
Я насухо вытер последнюю тарелку, сел к телефону и набрал номер.
- Василий Евсеич?
- Угу, - Панькин что-то жевал.
- Это Северин. Слу-ушай, я в сорок четвертой планшетку свою забыл. Зайду к тебе сейчас за ключами?
- Ага, - он наконец проглотил кусок, - заходи.