Выбравший бездну

— Ты, я вижу, прекрасно меня понимаешь, — сверкнул зубами парень. — Значит, нам найдется о чем поговорить.

— И о чем же?

Взгляд бродяги скользнул по столу, по склянке с чернилами и бронзовому стакану с очиненными перьями, по ровной стопке чистого пергамента и небрежной груде исписанных листов, по небольшому подносу с подсвечником, а затем остановился на лежавшем перед мужчиной фолианте.

— Хотя бы об этой книге.

— Ты умеешь читать?

— Смогу, если потребуется, — ответил после некоторой заминки парень.

Мужчина заложил книгу листом пергамента и захлопнул ее. На передней обложке переплета слабо выделялся тисненый заголовок. В уголках букв поблескивали следы старой позолоты.

— Тогда садись читай. — Он указал парню рукой на буквы. — Проверим, как ты это сможешь.

Тот составил на пол пивную кружку с покосившегося табурета и подтянул его к столу.

— «Начала», — прочитал он. — А с другой стороны, случайно, не написано «Концы»?

— Нет. — Губы мужчины тронула усмешка. — Здесь только «Начала». До «Концов» еще очень и очень далеко да и с «Началами» не все так просто.

— Догадываюсь, — кивнул Маг. — У каждого явления свое начало.

— Это и верно и неверно. — Мужчина заинтересованно глянул на собеседника. — С одной стороны, у каждого явления свое начало, но с другой стороны, есть же и единое начало. Книга как раз об этом — о начале всего. Об основе всего. Ее написал один из древних мудрецов.

— Из древних? А разве современные мудрецы хуже? — полюбопытствовал Маг.

— Этого никто не может сказать, пока они не станут древними. — Ладонь мужчины погладила истертую кожу переплета. — Любая идея должна выдержать проверку на время.

— Проверку на бессмертие? — лукаво вспыхнули глаза Мага.

— Или хотя бы на живучесть, — поддержал его мужчина.

— Значит — идеи, как и люди, тоже могут быть смертными? — Такая мысль еще не посещала голову Мага. Сам он был из мира, где об устройстве проявленного мироздания многое было давным-давно известно и не обсуждалось.

— Большинство их — смертны. — Внимательный взгляд мужчины встретился со взглядом Мага. — Немногие — долговечны. И очень немногие — бессмертны. По правде говоря, я таких не знаю, хотя и допускаю их существование. Кто я такой, чтобы судить об их бессмертии, — мой век слишком короток для этого.

— Твой век короток, но тем не менее ты ломаешь голову над бессмертными идеями? — обронил Маг. — Зачем? Ты же никогда не узнаешь, насколько они бессмертны.

— Зачем? — встрепенулся мужчина. — Думаешь, я сам не задавал этот вопрос себе? Думаешь, я сотни раз не говорил себе, что было бы лучше, если бы я стал торговцем, завел бы семью, был бы сытым, богатым и уважаемым, растил бы наследников своего дела. Меня не звали бы чудаком, не показывали бы на меня пальцами на улицах. Но как представлю себя таким, тошно делается — на какую чепуху я потрачу свою единственную жизнь. В молодости я сомневался, колебался, но сейчас смирился. Я просто не могу быть другим.

Они замолчали, разглядывая друг друга. Маг обратил внимание, что этому человеку едва перевалило за тридцать, хотя он говорил о себе, как о древнем старике. Хозяина дома, кажется, уже не удивляло позднее появление в его доме бродяги, задающего странные вопросы.

— Как тебя зовут? — нарушил он наконец молчание.

— Меня? — Маг вспомнил одно из своих прозвищ и перевел его на местный язык. — Гермес.

В глазах мужчины блеснула тень усмешки.

— Какое совпадение, — сказал он. — Я тоже Гермес.

— Чем ты заслужил это прозвище? — невольно вырвалось у Мага.

— Это не прозвище, а имя, данное мне при рождении, — объяснил мужчина. — Отец назвал меня так в честь бога торговцев, гонцов и мошенников. Ему хотелось, чтобы я стал торговцем. Но я, как видишь, не стал.

— Ты, кажется, упомянул и другие возможности?

— Тоже не стал. В доме пусто, весь заработок я трачу на книги. На такие, как эта.

Маг подтянул книгу поближе к себе и стал листать ее.

— Значит, по мнению этого мудреца, мир состоит из мельчайших неделимых частиц различного качества, подытоживал он содержание, пока его глаза пробегали по тексту, а рука переворачивала побуревшие от времени страницы. — Чрезвычайно любопытная точка зрения.

— А разве не так? — Мужчина удивлялся про себя скорости, с какой этот пришелец читает книгу. — Разве это не подтверждается опытом?

— До определенного уровня — так, — мимоходом ответил Маг, продолжая изучать труд древнего искателя истины. — Но даже на этом уровне любой внимательный человек заметит, что есть и другие субстанции — огонь хотя бы. Что уж говорить об уровнях, недоступных человеческому восприятию… Тем не менее это уже неплохо. Об устройстве этого мира люди утверждали и не такие глупости — взять хотя бы трех слонов и черепаху…

— Так ты претендуешь на знание того, как устроено мироздание?

— Нисколько не претендую, — отозвался Маг. — Но уж этот-то мир я знаю достаточно хорошо. Автор книги упорно говорит только о плотной составляющей, совершенно упуская из вида более тонкие энергии. Энергию мысли, например, а ведь творцы создают миры на ее основе.

— Ты утверждаешь, что наш мир создан из мысли?

— Мыслью. Если говорить о «Началах», сначала была мысль.

— А затем?

— Затем — все остальное. — Маг закрыл книгу и оставил ее лежать задней обложкой вверх. — Да, — улыбнулся он, взглянув на истертый кожаный переплет, — «Концов» здесь нет. Проявленное мироздание бесконечно.

— А как же предсказания о конце света? — напомнил ему мужчина.

— Все зависит от того, что считать светом, — повернул к нему голову Маг. — Когда сгнивает яблоко, живущие в нем червяки, наверное, считают, что наступил конец света.

— Я знаю, кто ты такой, — неожиданно сказал его собеседник. — Ты бог.

Их глаза встретились. Мужчина, назвавшийся Гермесом, не проявлял ни удивления, ни благоговения, ни прочей суеты, которой обычно сопровождалось появление бога. Он с нескрываемым любопытством разглядывал незваного гостя. Маг внезапно подумал, а как он сам повел бы себя, если бы перед ним вдруг появился Единый?

— Ну, бог, — пожал он плечами. — Хотя и не тот парнишка, на которого ты подумал. Я не покровительствую ни торговцам, ни гонцам, ни мошенникам.

— А кому же?

— Никому, — сознался Маг. — Меня самого покровительство оскорбило бы, поэтому я стараюсь не оскорблять других.

— Вряд ли они оскорбились бы, — усмехнулся Гермес. — Многие, напротив, были бы очень благодарны.

— Не будем говорить о недостойных. — Маг шевельнулся на колченогом табурете и чуть не упал с него. — Ты не возражаешь, если я поправлю это сиденье?

— Поправляй, — разрешил хозяин.

Маг превратил табурет в удобное кресло и с облегчением откинулся в нем.

— Теперь можно и пообщаться, — сказал он.

— Никогда в жизни я не общался с богом. — Гермес по-прежнему не сводил глаз со своего гостя. — Никогда бы не подумал, что они такие…

— Это только плотная форма, — пояснил Маг, — а не настоящий облик.

— Я не о внешности, — уточнил его собеседник.

— Что же во мне не так?

— Я всегда считал, что боги общаются с людьми свысока. — Гермес иронически поднял бровь. — Что они поучают людей и заставляют их поступать по своим требованиям.

— Может, я еще начну, — хмыкнул Маг.

— Не похоже. Некоторые поступки взаимоисключающи.

— Возможно, — согласился Маг. — Но не обольщайся, другие творцы не такие. Я среди своих ни на кого не похож.

— Вы называете себя творцами? — заинтересованно спросил Гермес. — Вас много? Какие вы там, наверху?

Слово «наверху» на мгновение озадачило Мага. Затем до него дошло, что для обитателей этого крохотного шарика вся громада проявленного мироздания находилась «наверху».

— Поменьше, конечно, чем вас, — ответил он. — А какие мы — разные, пожалуй. Как и вы, люди. Просто мы — более развитая форма сознательной жизни, а в остальном то же самое. Что наверху, то и внизу.