Страница 110 из 114
— Карим? — недоверчиво переспросил Сергей.
— Он самый, Сергей Павлович, — с торжеством подтвердил Ибадов. — Точно Карим, вылитый.
— Где он сейчас?
— Здесь, во дворе. Назир его стережет. Мы его тут же задержали. Для проверки документов как будто. Не хотел идти. Кусался даже. Нож хватал. Пришлось мне удостоверение показать. — Ибадов ослепительно улыбнулся: — Старика Акбарова чуть удар не хватил.
— Та-ак… Повезло нам, ничего не скажешь. Крупно повезло.
Сергей задумчиво потер подбородок. Он еще не знал, какое открытие ждет его впереди.
Комсомольцы сидели строгие, настороженные, молчаливые, понимая, что случилось что-то важное, может быть, то самое, ради чего и приехал к ним этот человек из Москвы.
Мукумов, хмурясь, взял лежавшую рядом фуражку.
Сергей повернулся к нему:
— Мог бы я где-нибудь поговорить с задержанным?
Мукумов поспешно поднялся:
— Можете, конечно, товарищ полковник. Комната есть, конечно.
Они вдвоем вышли в прихожую, и Мукумов отворил какую-то дверь. За ней оказалась точно такая же комната, только поменьше, с раскрашенным в разные цвета потолком, с пестрыми шелковыми сюзане на стенах и паласами, устилавшими пол, у стены стоял полированный платяной шкаф и стол, видимо из того же чешского гарнитура.
— Хорошо бы пару стульев, если возможно, — не уверенно произнес Сергей, боясь обидеть хозяина своей просьбой.
— Можно, конечно, — понимающе откликнулся Мукумов. — Сейчас Аскад принесет. А я, — он надел фуражку, — приведу задержанного, конечно.
— Погодите. Пусть сначала зайдет Ибадов.
— Слушаюсь.
Ибадову Сергей торопливо сказал:
— Немедленно свяжитесь с Ташкентом. Из райотдела, он тут недалеко. На машине подскочите. Пусть побыстрее узнают у матери или сестры Карима, какой их родственник живет здесь, в кишлаке. Мы совсем это упустили. А они должны знать. Дождитесь ответа и сразу сюда, назад.
— Рахимова им называть?
— Нет. Пусть сами его назовут.
— Понятно, Сергей Павлович.
Мурат стремительно повернулся и исчез за дверью.
А через несколько минут Мукумов ввел в комнату высокого, худого парня в синей перепачканной нейлоновой рубашке с короткими рукавами и узких модных серых брюках. Сергей узнал его. Такое же, как на фотографии, тонкое, нервное лицо под шапкой черных, спутанных волос, густые брови, большие хмурые глаза, родинка на левой щеке. И только расплывшийся под глазом синяк делал это лицо почти неузнаваемо разбойничьим.
— Здравствуйте, Сафаров, — сказал Сергей. — Моя фамилия Коршунов. Садитесь, поговорим.
Парень бросил на него быстрый враждебный взгляд из-под насупленных бровей и, продолжая стоять, отрывисто спросил:
— Почему меня задержали, на каком основании?
— Сейчас узнаете. Садитесь же.
— Не желаю садиться!
— Как угодно. К кому вы приехали сюда в кишлак?
— Ни к кому. Слыхал об этом месте, вот и приехал.
— Зачем?
— Просто так. Никого это не касается. Что, ездить нельзя, да?
— Здесь живет ваш родственник?
— Никакой родственник здесь не живет.
— А раньше зачем вы сюда приезжали?
— Не приезжал я сюда раньше.
— Неправда, — покачал головой Сергей. — Приезжали. Вас тут видели. Рахимов утверждает, что вы приехали к какому-то человеку, но не застали его дома. Это верно?
— Придумал я этого человека, — хмуро ответил Карим, глядя в сторону. — Чтоб ночевать пустил.
— Придумали? И Дине придумали, что у вас тут родственник живет?
— Дине?…
Карим, вздрогнув, пристально посмотрел на Сергея.
— Да, Дине. Ну вот что. Не будем играть в прятки. Садитесь и слушайте. Я, как и вы, приехал сюда не случайно. Садитесь.
Карим послушно опустился на стул. Он был подавлен и сбит с толку.
Сергей продолжал:
— Впервые я познакомился с вами, Карим, правда заочно, еще зимой, когда вы с Рожковым приезжали в Борск, к Семенову. Вы помните ту поездку?
— Не… помню…
— Придется вспомнить. Рожков арестован. И Семенов тоже. И ваш ташкентский родственник, Якубов. Все вы это знаете, Каримов. У них конфискован гашиш. А его привозили вы. Отсюда. И вы не задержаны, Карим. Вы арестованы. Мы доставим вас в Ташкент. Но прежде я должен знать, кто ваш родственник здесь, у которого вы покупали гашиш. Вас посылал Якубов.
Что-то дрогнуло в лице у Карима, нервно скривились губы, еще больше прищурился чуть заплывший от синяка глаз, в уголке его задергалась жилка.
— Э-э… ничего… не знаю, — процедил он.
— Надо подумать, — спокойно возразил Сергей. — Надо все взвесить, Карим. Между прочим, Дина вам написала письмо…
— Она тоже… арестована?
— Была. Сейчас она дома.
— Э-э, врете, — махнул рукой Карим.
— Ну, увидите сами. Так вот, Дина написала вам письмо. Когда еще была арестована. Поэтому письмо попало ко мне. Она написала вам вот что.
Сергей почти слово в слово передал содержание письма.
Карим слушал, не поднимая головы, безвольно опустив плечи.
— А вам не хочется жить спокойно? — спросил Сергей. — Жить честно? Дина больше не хочет этих денег. И с вами она простилась. Первая. Хотя… Впрочем, вы сами увидите это письмо. Она вам его пришлет, наверное. Там она с вами прощается. Но она еще и благодарит вас за любовь к ней. А ведь эта любовь принесла ей столько горя, столько разочарований.
— Я тоже… благодарю… — стиснув зубы, произнес вдруг Карим, не отрывая глаз от пола. — Не думайте…
— Ну, ну. Тем более, значит, надо все взвесить в своей жизни, Карим. И решить, что будет дальше. Сейчас именно такой момент, Карим. Может быть, самый ответственный момент. И, я думаю, еще не поздно кое-что исправить. Да, я так думаю. Ведь посмотрите, с кем вы связались. Рожков убил вашего друга Толю Гусева. Осталась Галя, остался сын. Толя не хотел тех денег. И он решил вернуться к Гале, вы знаете. И вот его нет. Рожкову велел это сделать Якубов. Он искалечил и вам жизнь, и Дине тоже. Он тоже убивал людей. Вот с кем вы оказались рядом. Подумайте, Карим. Подумайте. Ведь вы не такой, как они. И вам еще долго жить.
Сергей с трудом сдерживался. Злость и сострадание переполняли его. Такой парень… Гибнет такой парень! Разве можно это допустить? Из-за проклятых денег, из-за собственной глупости, упрямства, слабости. Из-за чего еще, черт возьми? Как добраться до того благородного, чистого, что еще осталось у него в душе? Как разбудить в нем эти уснувшие чувства? И есть ли они вообще? Впрочем, они есть, есть — это точно. Но удастся ли добраться до них, вот вопрос. Беда в том, что нет времени разобраться в этом парне. Как он жил, кто окружал его. Пока нет времени. Надо спешить.
Сергей вздохнул.
— Подумайте, Карим. Я вас сейчас оставлю. Скоро мы поедем. Перед этим мы еще раз поговорим. Если захотите, то начистоту.
Карим продолжал угрюмо молчать.
Сергей вышел из комнаты.
А спустя час возвратился Ибадов.
Комсомольцы уже разошлись. В большой комнате находились только Сергей и Мукумов. В мисках стыла баранина. В кувшинах не убавилось вина.
— Все верно, Сергей Павлович, — устало сказал. Ибадов, опускаясь на подушку. — Товарищ Нуриманов сам выяснил. У Сафарова нет здесь родственника.
— Та-ак, — медленно произнес Сергей. — Выходит, и у Якубова тоже?
— Выходит, так, Сергей Павлович.
Сергей посмотрел на Мукумова:
— К кому же он тогда приехал, этот парень? Неужели к Рахимову все-таки?
Мукумов покачал головой:
— Пустой человек. Несерьезный человек, конечно. Пьяница. Семью бросает. По базарам живет. Дела с ним вести никто не будет, конечно.
— Кто же тогда остается? — спросил Сергей. — Ведь к кому-то этот парень приехал.
— А ночевать попросился к Рахимову, — добавил Ибадов.
Мукумов потер лоб:
— Я так полагаю. Верно он говорит, конечно. Не застал он того человека. Я велел ребятам обойти весь кишлак, конечно. Узнать, кого дома нет. Кто уехал. Того человека дома нет. Все узнал, мог убежать, конечно. — А что? — загорелся Ибадов. — Очень верно. Молодец Мукумов. Аи, молодец!