Обреченный на смерть

Джейн К. Клиланд

ОБРЕЧЕННЫЙ НА СМЕРТЬ

Посвящается Джоу

Благодарность

Автор благодарит за информацию и помощь, предоставленную Дейлом Хинманом, кладезем криминальной информации, и Хансом ван ден Ньивендейком, экспертом в области отпечатков пальцев. Также огромное спасибо Мари Энн Эклс, Сьюзен А. Шварц, Деборе Миллер и Кэти Шединг. Особая благодарность Бену Севиеру, моему редактору, за его мудрые замечания и Дениз Марсил, моему агенту, за ее мудрые советы.

Авторское замечание

Это произведение является художественным вымыслом. Все персонажи и события вымышленны. Хотя в Нью-Хэмпшире и существует прибрежный район, города под названием Роки-Пойнт там нет, кроме этого, я позволила себе еще ряд географических вольностей.

Глава 1

— Эрик! — позвала я сердито из-под стола.

— Да! — раздался сверху его довольный голос.

— Разве я не говорила тебе натереть его льняным маслом?

— Я натер.

— А ножки? — Я выбралась из-под стола и вытерла руки о джинсы.

— Я думал, что все сделал, — принялся он увиливать.

Но у меня не было настроения для таких игр — сегодня я устала. Сдерживая желание спустить на Эрика всех собак, я напомнила себе, что он всего лишь девятнадцатилетний парень, у которого нет опыта работы, зато есть желание учиться, он надежный и по большому счету честный человек и что общение с ним не лишено приятности. В общем, как говорится, подающий надежды сотрудник. Поэтому я смягчила выговор улыбкой:

— Эрик, я только что осмотрела стол. Ты не обработал внутренние поверхности ножек. Любой, кто захочет купить этот стол, обязательно поинтересуется его состоянием. И если покупатель готов заплатить те деньги, на которые я рассчитываю, он не побрезгует встать на четвереньки и обнюхать его.

Парень наконец-то смутился. Дубовый стол с золотисто-коричневой отделкой был выполнен в стиле времен испанских католических миссий и относился к началу двадцатого столетия. Натертый маслом, он выглядел по-настоящему роскошным. Прекрасный образец столярного искусства.

— Пойми, — продолжала я, — небрежная работа вредит нашей репутации. Из-за твоей халтуры потенциальный клиент подумает, что, может, мы его обманываем: вместо старинной вещи предлагаем современную подделку. Или решит, что мы обмазали стол маслом для того, чтобы скрыть, как плохо за ним ухаживали. Ты понял?

— Ага, — ответил Эрик, смущенно улыбнувшись. — Извини, я просто очень торопился.

— Напрасно. Я плачу тебе по часам, поэтому постарайся не спешить, когда занимаешься чем-то вроде этого.

— Ладно.

Я снова улыбнулась, на этот раз искренне.

— Но это не значит, что теперь можно вообще не торопиться. Я всегда «за», если работа сделана быстро, — ты ведь знаешь, я не люблю, когда тянут резину.

— Еще бы мне этого не знать, — ухмыльнулся он в ответ.

— Джози! — Голос Гретчен эхом разнесся по складу. — Джози? Ты где?

— В секции Уилсона! — откликнулась я.

Так на сегодня называлась та часть склада, где мы разместили имущество Уилсона для того, чтобы составить каталог и подготовить вещи к показу, предваряющему аукцион; показ должен был пройти в ближайшую пятницу.

— Тебя хочет видеть полицейский.

— Что? — испуганно переспросила я.

— Шеф полиции, — уточнила Гретчен, словно это проясняло ситуацию.

Оставив Эрика разбираться со столом, я быстро направилась к выходу, клацая о бетонный пол каблуками нечищеных высоких ботинок. Возле двери стоял высокий широкоплечий седой мужчина. На вид ему было около сорока. Смуглое лицо было похоже на маску. В предчувствии недоброго сердце у меня тревожно забилось. В последний раз, когда полицейский захотел со мной поговорить, моя жизнь едва не пошла прахом.

Рядом с шефом полиции стояла Гретчен, которую трудно было не заметить из-за ярко-рыжих волос, каскадом падающих на ее плечи. В широко распахнутых зеленых глазах Гретчен читалось страстное желание поделиться большой новостью, от возбуждения на безупречном бледном лице даже выступил легкий румянец.

— Здравствуйте. Я Джози Прескотт.

— Шеф полиции Альварес. Мы могли бы где-нибудь поговорить?

— Конечно. — Мой внутренний детектор опасности немедленно забил тревогу. — Что случилось?

— Я шеф полиции Роки-Пойнта. — Он вытащил потертый кожаный чехол и показал мне жетон.

Роки-Пойнт, город с почти стотысячным населением, располагался примерно в десяти милях к югу от Портсмута, заняв три мили у нью-хэмпширской береговой линии, которая протянулась на восемнадцать миль.

— В чем дело? — удивилась я.

— У меня к вам несколько вопросов… Не лучше ли нам поговорить с глазу на глаз?

— Разумеется… Гретчен, — обратилась я к помощнице, — возвращайся к работе.

Когда она ушла, я провела Альвареса к большим пустым ящикам, сваленным, словно груда кирпичей, в углу склада.

— Здесь вам удобно?

— Вполне.

Отсюда отлично был виден весь склад, вся мебель, относящаяся к разным периодам и находящаяся в разном состоянии. Случайному человеку зрелище могло показаться хаосом, но, на мой взгляд, здесь царил идеальный порядок. Поступающие вещи мы сортировали. На те, что были в исправности, наводили лоск, чтобы выставить на аукцион, как правило, устраиваемый тут же. А рухлядь, способную привлечь внимание знатоков, почти не трогали, ее мы сбывали на еженедельных распродажах. К моменту появления Альвареса склад был забит наполовину, что меня радовало: у нас была работа и перспектива на ее продолжение.

— Итак, — сказала я. — Мы одни. Что случилось?

— Вы были знакомы с Натаниэлем Грантом? — Предложение прозвучало скорее как обвинение, чем как вопрос.

— Была?

— Так да или нет?

— Но почему в прошедшем времени…

— Вы не слышали последние новости?

— Какие?

— Где вы были этим утром?

Его обвинительный тон привел меня в ярость, я ощетинилась, позабыв о своей недавней растерянности и желании узнать, что происходит. Решив прекратить эту игру в кошки-мышки, я уставилась на него, давая понять, что не пророню ни слова, пока он не объяснит, в чем дело.

— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, — тихо попросил он после затянувшейся паузы. Его спокойствие резко контрастировало с охватившим меня волнением. — Где вы были этим утром?

Мне вспомнилась присказка отца, которую он, бывало, ронял, когда отправлялся на трудную деловую встречу: «Лучшая защита — нападение».

— Я не скажу ни слова, пока не узнаю, в чем дело, — отчеканила я.

Альварес, который был примерно на две головы выше меня, шагнул вперед и оказался совсем близко. Подозреваю, он сделал это для того, чтобы напугать меня. И надо признаться, ему удалось достичь своей цели. Я почувствовала, как у меня вспотели ладони. Меня затрясло, впрочем, не столь сильно, чтобы он заметил.

— Утром Натаниэля Гранта убили, — сообщил он.

— Мистера Гранта убили? — переспросила я, не в силах поверить в то, что услышала.

— Да. — Альварес впился в меня взглядом.

Глаза защипало от навернувшихся слез. Тяжело сглотнув, я быстро смахнула слезы рукой.

— Бедный мистер Грант, — пролепетала я. — Как это случилось?

— Я надеялся, что вы поможете мне в этом разобраться.

Я отвернулась, чтобы скрыть слезы, которые все-таки покатились по щекам. Слова комом застряли в горле.

— Кажется, вы неплохо его знали.

Я замотала головой, глотая слезы и вытирая щеки рукой. Зная за собой привычку принимать все близко к сердцу, я давно научилась контролировать свои чувства. Отец всегда говорил мне: «Не важно, что ты чувствуешь, Джози, главное — никому этого не показывать. В бизнесе чем больше ты откроешься, тем больше потеряешь».

И я твердо следовала этому правилу, когда работала в Нью-Йорке на крупный аукционный дом «Фриско», пока не оказалась на месте главного свидетеля обвинения по делу о махинации с ценами, выдвинутого против моего босса. Меня доконал не столько сам процесс, который действительно стоил мне немалых нервов, сколько поведение моих коллег. Меня начали игнорировать даже те, кому я полностью доверяла. Меня избегали, словно я была прокаженной, и очень скоро вынудили уйти из компании. А через месяц не стало отца, и мой мир рухнул.