Дело табак

— Еще как хочу! Ты сам сказал. Какой-то там предок получил эту землю, потому что подрался за нее. Так? Кто сказал, что драться больше нельзя?

— Коренной и Рукисила, сэр, — произнес вежливый, но ледяной голос из-за спины кузнеца. Ваймс, к своему ужасу, увидел Вилликинса. — Я не жесток, сэр, и не стану стрелять вам в живот. Я просто дам понять, что вы принимаете свои большие пальцы как данность. Нет, пожалуйста, не делайте никаких резких движений. У арбалетов Коренного и Рукисилы чрезвычайно чувствительные спусковые крючки.

Ваймс задышал, только когда Джетро поднял руки. Под толщей ярости, несомненно, крылось на полпенса чувства самосохранения. Тем не менее кузнец яростно уставился на него и сказал:

— Без наемного убийцы не обошелся, да?

— На самом деле, сэр, — спокойно отозвался Вилликинс, — я служу у командора Ваймса в качестве камердинера, а арбалет мне нужен, поскольку иногда его носки дают сдачи.

Он взглянул на Ваймса.

— Какие будут распоряжения, командор? Эй, не двигайся, мистер! Насколько мне известно, кузнецу для работы нужны обе руки!

Он вновь повернулся к Ваймсу.

— Извините за повышенный тон, командор, но я эту публику знаю.

— Думаю, Вилликинс, ты и сам один из них.

— Да, сэр, спасибо, сэр, и лично я себе не доверял бы ни на грош, сэр. Уж я-то с первого взгляда распознаю плохого парня. Каждый день его вижу в зеркале.

— А теперь, черт возьми, опусти арбалет, Вилликинс. Люди могут пострадать, — официальным тоном приказал Ваймс.

— Да, сэр, и это вполне входило в мои намерения. Я бы не смог предстать перед ее светлостью, если бы с вами что-нибудь случилось.

Ваймс перевел взгляд с Вилликинса на Джетро. Этот кипящий котел нужно было охладить. Но парня он винить не мог. Он ведь и сам думал точно так же, и не раз.

— Вилликинс, — сказал Ваймс, — пожалуйста, аккуратно отложи эту чертову штуковину и достань записную книжку. Спасибо. А теперь, пожалуйста, запиши вот что: «Я, Сэмюэль Ваймс, почти против воли герцог Анкский и прочая и прочая, намерен сойтись, столкнуться, сцепиться и прочая и прочая с моим другом Джетро…» как твое полное имя, Джетро?

— Слушай, мистер, я не…

— Я спросил твое имя, черт возьми! Джимини, как его зовут?

— Джефферсон, — ответил трактирщик, держа дубинку, как некий гарант безопасности. — Послушайте, ваша светлость, неужели вам хочется…

Ваймс, не обращая на него внимания, продолжал:

— Так, на чем я остановился? Ах да. «С моим другом Джетро Джефферсоном в дружеском поединке за обладание усадьбой и ее окрестностями, каковы бы, черт возьми, они ни были, и упомянутый поединок будет продолжаться, пока один из нас не крикнет „сдаюсь“, и если это буду я, никаких неприятностей для моего друга Джетро не воспоследует, как и для моего слуги Вилликинса, который упрашивал меня не участвовать в этом приятельском обмене тумаками». Понял, Вилликинс? Покажешь это ее светлости, если я пострадаю. А теперь давай сюда, я подпишу.

Вилликинс неохотно протянул записную книжку.

— Не думаю, сэр, что на ее светлость это подействует. Ей-богу, герцогам не положено… — и, увидев улыбку Ваймса, замолчал.

— Ты собирался сказать, что герцогам не положено драться, так, Вилликинс? А я бы тебе ответил, что некогда слово «герцог» произносилось как «херцог» и означало способность отхе… всыпать противнику по первое число.

— Допустим, сэр, — ответил Вилликинс, — но, полагаю, вы должны предупредить его…

Вилликинса перебили прочие посетители, которые спешно проталкивались наружу и разбегались по деревне, оставив Джетро стоять в одиночестве — весьма озадаченного. На полпути к противнику Ваймс обернулся, взглянул на Вилликинса и сказал:

— Тебе, возможно, кажется, что я закуриваю сигару, Вилликинс, но в данном случае, боюсь, глаза слегка тебя подводят. Понимаешь?

— Да. Я не только слеп, но и глух, командор.

— Вот и молодец. А теперь давай выйдем туда, где меньше стекла и вид получше.

Джетро выглядел как человек, у которого из-под ног вышибли опору, и теперь он не знает, куда упасть.

Ваймс закурил и несколько мгновений наслаждался запретным плодом. Затем он протянул пачку кузнецу, который молча отмахнулся.

— Очень разумно, — заметил Ваймс. — Ну а теперь, позволь, я объясню тебе, что как минимум раз в неделю, даже в нынешние времена, мне приходится драться с людьми, которые пытаются убить меня разными предметами, от мечей до стульев, а в одном случае даже огромным лососем. Возможно, на самом деле они не хотят меня убивать — они просто хотят, чтобы я их не арестовал. Послушай, — он обвел рукой пейзаж, — все это… со мной просто случилось, хотел я того или нет. По профессии я обыкновенный стражник.

— Ага, — сказал Джетро, мрачно глядя на него. — Дерешь шкуру со страдающих бедняков.

Ваймс к этому привык, а потому постарался выразиться помягче:

— В последнее время не получается драть шкуру, знаешь ли, соковыжималка мешает. Да-да, признаю, не очень смешно.

Ваймс заметил, что по деревенской улице спешат люди, в том числе были женщины и дети. Похоже, трактирные завсегдатаи переполошили всю округу. Ваймс повернулся к Джетро.

— Ну что, будем драться по правилам маркиза Пышнохвоста?

— Это как? — спросил кузнец и помахал приближавшейся толпе.

— Это правила кулачного боя, написанные маркизом Пышнохвостом, — объяснил Ваймс.

— Если их написал какой-то там маркиз, я их знать не желаю!

Ваймс кивнул.

— Вилликинс!

— Я слышал, командор, и занес в записную книжку: «отказался от правил Пышнохвоста».

— Ну что ж, мистер Джефферсон, — сказал Ваймс, — полагаю, сейчас мы попросим мистера Джимини подать сигнал.

— Пусть ваш лакей запишет в книжечку, что мою мамашу не выгонят из дома в любом случае, ясно?

— Договорились, — сказал Ваймс. — Вилликинс, пожалуйста, пометь себе, что мать мистера Джефферсона не выгонят из дома, не побьют палками, не посадят в колодки и не станут притеснять никаким иным способом, понятно?

Вилликинс, безуспешно пытаясь скрыть улыбку, лизнул карандаш и старательно записал. Ваймс, уже про себя, сделал еще одну пометку. Она гласила: «Этот парень просто источает агрессию. Он гадает, не убьют ли его. Я еще не нанес ни одного удара, даже самого легкого, а он уже готовится к худшему, тогда как самый верный способ победить в драке — это готовиться к лучшему».

Толпа росла с каждой секундой. Подняв голову, Ваймс увидел, как люди несут по улочке дряхлого старика на матрасе. Старик подгонял носильщиков, с удовольствием колотя их тростью по ногам. Матери, стоявшие в задних рядах, поднимали детей, чтобы им было лучше видно, и каждый, независимо от других, явился с оружием. Это походило на крестьянский мятеж, только без мятежа и с очень вежливыми крестьянами. Мужчины касались шляп, когда Ваймс смотрел в их сторону, женщины делали книксен или, по крайней мере, слегка приседали, все не в лад, как педали органа.

Джимини осторожно приблизился к Ваймсу и кузнецу. Судя по заблестевшему от пота лбу, трактирщику было боязно.

— Ну, господа, будем считать это небольшой демонстрацией силы, веселым испытанием удальства, потому что сегодня такой славный вечер, и в душе мы все друг друга любим, правда? — В его глазах появилось умоляющее выражение, и Джимини продолжал: — А когда вы спустите пар, каждого из вас на стойке будет ждать пинта за счет заведения. И, пожалуйста, ничего не ломайте.

Трактирщик извлек из жилетного кармана грязный носовой платой и поднял его в воздух.

— Когда платок коснется земли, джентльмены… — сказал он, поспешно отходя назад.

Полотняный лоскут, казалось, некоторое время боролся с притяжением, но, как только он коснулся земли, Ваймс ухватил взмывший в воздух сапог кузнеца обеими руками и очень тихо произнес, обращаясь к брыкавшемуся Джетро:

— Немного опрометчиво, как по-твоему? И что толку с того? Слышишь, как они все хихикают? Ну, на сей раз я тебя отпущу.

Ваймс выпустил сапог с легким толчком, заставив Джетро попятиться. Он испытал истинное наслаждение при виде того, что противник уже начал проигрывать, но кузнец собрался с духом, бросился на него… и остановился — возможно, оттого, что Ваймс ухмылялся.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.