Страница 5 из 21
Дахно воздел другую руку и на мгновенье замер, а затем бросил их вниз, как дирижер в заключительном пассаже. Огромный, остро выпирающий кадык прыгнул на худой грязной шее.
— Точнее некуда, — сказал он с искренней жалостью к себе. — На грузовике руку поранил. О грубый железный засов на борту. В момент перелезания через вышеуказанный борт в кузов. Во время движения вышеупомянутого грузовика по шоссе. И брызнула кровушка на мой красивый пинжачок.
— Вышеуказанного перелезания… — пробормотал я. — А почему на ходу?
Дахно повернулся ко мне, скривил губы:
— А с кем, простите, имею честь?..
— Ты отвечай, когда спрашивают, — сказал грозно Климов. — Небось не в гостях расселся. Объясняй по-человечески!
— Объясняю, — сказал Дахно высокомерно. — Не имею обыкновения отвлекать от работы водителей попутного транспорта. Пользую их без отрыва, так сказать, от производства.
— Вон что… — и я пододвинул к себе лист бумаги. — Как вы думаете, Дахно, зачем я вас об этом спрашиваю?
— А я об этом не думаю, — быстро сказал Дахно. — Не было такого указания.
Признаться, манера Дахно вести себя и смешила, и злила меня.
— Тогда считайте, что указание есть. Думайте! — сказал я ему.
Дахно сдвинул выгоревшие брови, собрал морщинки на узком загорелом лбу, прищурил глаза и открыл рот — изобразил полную сосредоточенность. Помолчав немного, вдруг выкрикнул:
— А-а-а!
— Ну?! — подался к нему Климов.
— Па-а-нятия не имею, — ухмыльнулся донельзя довольный Дахно.
— Что ж ты врешь! — взорвался Климов. — Весь поселок об этом говорит!
Дахно пожал плечами, сокрушенно покачал головой:
— Делать им нечего…
— Это им-то нечего делать, — сквозь зубы сказал я, ощущая прилив недостойных чувств. — Это им-то нечего делать? А ну-ка, снимайте пиджак!
У Дахно округлились глаза, он быстро вскочил, закричал визгливо:
— Не имеете права! Телесные наказания запрещены!
С трудом подавив смех, я серьезно сказал ему:
— И зря, — и, помолчав, добавил: — Мы ваш пиджак на экспертизу пошлем.
Дахно сделал вид, будто до него только сейчас дошло, о чем речь. Он хитро посмотрел на меня:
— Понял. Это вы насчет убийства спрашиваете. Так вот — если вы думаете, что я к тому убийству причастен, то ошибаетесь. Моя кровь на пиджаке, можете ее проверить, сами убедитесь. А покойничка-то я и в глаза не видел…
ПРОТОКОЛ допроса Михаила Дахно
…Вопрос. Что Вам известно об убийстве на шоссе?
Ответ. Да, наверное, то же самое, что и Вам: убили парня, а за что да кто — неизвестно. Болтают, правда, что Асташева Федьки это работа…
Вопрос. Кто именно это говорит?
Ответ. Да в павильоне кто-то брякнул, будто Федька споил парня и ограбил его потом. Только навряд ли это.
Вопрос. Почему?
Ответ. Да ведь Асташев позавчера в павильоне рядом со мной выпивал со своим дружком из Симферополя. Когда ж ему было того парня спаивать? Нет, болтают просто. Может, зуб на Федьку кто имеет, вот и пустили слух. А в народе известно, слух держится, как песок на вилах.
Вопрос. Расскажите подробно, где Вы были и что делали позавчера, второго сентября?
Ответ. У меня в дому живут курортники. Первого сентября они заплатили мне за жилье сорок рублей. Я пошел к павильону, встретил там Юрку Прокудина, и мы с ним распили бутылку и еще по две кружки пива. Потом еще дочку с мамой и сколько-то пива, я уже не помню…
Я удивился:
— Что значит «дочку с мамой»?
Дахно снисходительно пояснил:
— Бутылку, значит, с четвертинкой. Платил за выпивку я. Потом Прокудин ушел, а я выпивал еще с другими несколько раз. На другой день я спал до обеда, потом пришел в столовую, сообразил на троих. Опохмелился и решил поехать к бригадиру Тришину, на сорок третий километр, — он обещал меня на работу взять. А то участковый уже раза три грозился меня за тунеядство оформить. Хотя я всего три месяца не работаю. Так вот, вышел я на шоссе, гляжу — грузовик едет. Дай, думаю, чем пешком пять километров чапать, доеду. Прыгнул на задний борт, перевалился в кузов, да неудачно — левую руку в кровь о скобу разбил. Доехал до 43-го километра — там подъем крутой, с поворотом, машины медленно идут, — выпрыгнул из машины. А шофер вдруг остановился и бегом — за мной. «Зачем, — говорит, — в машину лазил?» В общем, запихал он меня в кабину и в отделение отвез. Пока суд да дело, заснул я там, на лавке прямо. А наутро, третьего, значит, оштрафовали меня и выпустили. Вернулся я домой, выпил с горя бутылку и снова весь день спал.
— А вечер?
— Вечером я к Юрке Прокудину зашел. Он как раз с Ялты приехал. Большой человек — при деньгах был. Он чего-то, говорил, на базаре продал. Мы с ним, конечно, понемногу выпили и тихо-мирно разошлись по домам.
Я остановил Дахно:
— Вы это точно помните?
— Точно. Выпили-то красного, да и того по полбутылки…
…Вопрос. А что Прокудин продал в Ялте?
Ответ. Не знаю. Он только сказал, что был на «барахолке», а чем торговал — не говорил.
Вопрос. Есть ли у Вас оружие?
Ответ. Нет, и не было никогда. Удочек штук пять да сачок — это держу, а оружие мне ни к чему. Я человек мирный…
Я отодвинул протокол допроса.
— Ну, что ж, мы это все проверим…
— Тогда я пойду пока? — оживился Дахно.
— Не стоит, — ласково сказал я. — Пока воздержитесь…
Вот такие пироги. А Прокудин утверждает, что он ни с кем не выпивал и с Дахно почти не знаком.
Лист дела 13
Я отправил Дахно на судебно-медицинскую экспертизу. Необходимо было, во-первых, выяснить группу крови на его пиджаке и сравнить с группой крови убитого. Во-вторых, хотя бы приблизительно установить время, когда он порезал ладонь.
Конечно, не скажу, чтобы этот Дахно вызвал во мне бурю гражданского негодования. Не было бури в моей душе. Да и устал я уже к тому времени здорово. Но вот чувство досады он у меня вызвал, это точно.
Меня иногда упрекают в нетерпимости, но я считаю, что с такими барбосами возиться надо поменьше. И никто меня в этом не переубедит. Вот мы боремся с преступностью. Боремся организованно. Причем начинаем борьбу грамотно — с изучения причин, порождающих преступность. Даже институт такой специальный есть.
А вот этому Дахно наплевать и на институт, и на всю нашу борьбу. Он сам, может быть, не совершил еще преступления. Но такие ребята — прекрасная среда для возникновения преступности.
— Ну-у, фрукт, — сказал я Климову. — Слушайте, а чего вы, в самом деле, с ним тут чикаетесь? Он же форменный тунеядец!
— Оно конечно, — согласился Климов. Потом сказал осторожно: — Глупый он еще…
Я удивленно посмотрел на Климова. А он продолжил:
— Двадцать пять лет мужику, а все с пацанами запруды на речке ставит…
— Ну, и что?
— Безобидный он. И все же, действительно сирота, — тихо сказал Климов.
— Да что вы такое говорите, Климов? — сказал я с искренним недоумением.
Климов как-то испуганно, торопливо стал объяснять:
— Нет, я что? Я — ничего… Конечно, они, пьяницы, это самое, родимые пятна… значит. Позор… Да-а… Выводить надо… — И, помолчав немного, совсем неожиданно и растерянно: — Родимые… То-то и оно, родимые, ножиком не срежешь…
— Что-то я вас не пойму, Климов.
— Мы с его отцом почти до Кенигсберга дошли… Я вот, вернулся…
Потом приехал Городнянский. Он вошел со свертком в руках, а за ним в косой раме дверного проема маячило бледное запавшее лицо Прокудина на фоне красных милицейских околышей…
ПРОТОКОЛ ОБЫСКА
пос. Солнечный Гай, 5 сентября.
Обыск начат в 0 час. 15 мин, окончен — в 2 час. 10 мин.
Участковый инспектор Городнянский на основании постановления Следователя от 4 сентября о производстве обыска у гр-на Прокудина Ю. И., в присутствии приглашенных в качестве понятых Николаева М. П. и Грибова В. С., произвел обыск в квартире Прокудина.
При обыске обнаружено и изъято:
1. Импортного производства свитер новый, синтетический, белый, с ярко-красным прямоугольным рисунком, размер 52, фирмы «Текса де люкс».
2. Импортного производства брюки новые, дакроновые, светло-серого цвета, размер 52, в импортном целлофановом пакете.
Других вещей импортного производства, а также каких-либо предметов, имеющих значение для уголовного дела, не обнаружено.
Жалоб и заявлений при обыске не поступило.