Мария Медичи

По случаю масленицы на Королевской площади была устроена Карусель (конные состязания). Турнир начался 5 апреля и длился три дня. Его девиз — борьба за Замок Счастья. Часть рыцарей его охраняет, а другая стремится им овладеть. Улицы Парижа ярко освещены, по ним в сопровождении многочисленной свиты проезжают король и королева-мать, приветствуемые толпой. На почетном месте посол Испании. Апофеозом праздника становится грандиозный фейерверк над Замком Счастья.

В следующие несколько дней Людовик XIII заболел и был вынужден оставаться в постели. 12 апреля его состояние ухудшилось и выяснилось, что у него оспа. Но через несколько дней король поправился. Теперь Мария Медичи могла, наконец, заняться тем, что считала целью номер один: возвращением Конде и Суассона. Переговоры с принцами крови пока не увенчались успехом, но после праздников, продемонстрировавших огромную популярность короля, Бурбоны, предоставив свободу действий Гизам, могут на совершенно законных основаниях встревожиться, видя, как их противники единолично пользуются успехами происпанской политики, ревностными пропагандистами которой они остаются.

Мария поручает Кончини, Вильруа и Сильери вести переговоры с принцами, результатом которых явился пакт в Монтиньи 23 мая 1612 года. Конде и Суассон согласились поставить свою подпись под брачными договорами, а в обмен королева пообещала ничего не предпринимать в будущем без их участия и дала им по крепости.

Со свитой в 700–800 всадников Конде и Суассон 31 мая возвращаются в Париж. А два дня спустя отправляются в Фонтенбло, где находится двор. Мария стремится как можно скорее получить подпись принцев. На малом Совете зачитываются брачные контракты, в преамбуле которых ясно указывается, что три принца крови, названные поименно — Конде, Конти и Суассон, — дают согласие, предварительно ознакомившись с этими документами. Принцы соглашаются. Но стремятся как можно быстрее получить крепости и, пользуясь моментом, требуют дополнительных милостей. Суассон требует женить своего сына на мадемуазель де Монпансье, а Конде по-прежнему хочет стать коннетаблем после смерти герцога де Монморанси. С тем, что касается Суассона, королева после Запорного сопротивления в конце концов соглашается и решает поговорить об этом с опекунами девушки — герцогом д’Эперноном и кардиналом де Жуайезом. Оскорбленные, они воспротивились: если считалось, что мадемуазель де Монпансье достойна стать супругой брата короля, разве не унизительно будет теперь ее выдать замуж за простого принца? Что касается титула коннетабля, то министры ответили, что до совершеннолетия короля располагать им нельзя.

Не удовлетворив просьб Конде и Суассона, королева все-таки смогла повести себя с ними так, что оба решили воздержаться от своих требований и подтвердили обещание подписать контракты на официальной церемонии.

Торжественная церемония подписания контракта состоялась 25 августа 1612 года. Это было победой Марии Медичи. В честь чрезвычайного посла Испании герцога де Пастрана королева устроила пышные празднества. 26 августа роскошный бал, потрясший воображение, устроила Маргарита де Валуа. Через несколько дней пришло сообщение, что 22 августа в Мадриде король Филипп III, его старший сын принц Астурии (будущий Филипп IV), инфанта Анна Австрийская и главные сановники Испанской короны подписали контракт. 11 сентября 1612 года чрезвычайный посол покинул Париж, увозя с собой великолепные подарки Марии на 60 000 ливров.

Посольство не прошло без трений: французы упрекали испанцев в отсутствии гибкости, а испанцы французов — в распущенности и легкомыслии.

Выяснилось, что брачный контракт не содержит никакой статьи о союзе двух королевств. Брачный союз не становится поводом для политического соглашения. Каждая из принцесс отказывается от прав на корону своей семьи, за каждой дается приданое в сумме 500 000 золотых экю и, кроме того, на словах обе страны обещают помощь в случае необходимости. Но важно не столько содержание контракта, сколько психологический эффект испанских браков, а их политические последствия не замедлят вскоре проявиться в серьезных проблемах — как внешних, так и внутренних.

Трудности с Савойей. Английский брак

Первые трудности возникли в связи с Савойей. Герцог не смирился с тем, что не было выполнено обещание Генриха IV женить его сына на Елизавете, и попытался сначала заручиться поддержкой Суассона и Конде в борьбе против политики испанских браков. Поняв, что его усилия тщетны, он попытался оказать давление теперь на королеву-мать, мешая ее внешней политике. Он намеревался начать переговоры по поводу брака его сына с другими дворами, надеясь, таким образом, заставить французское правительство уважать соглашение, заключенное Генрихом IV и герцогом Савойским, или, по крайней мере, заставить дорого заплатить за разрыв этого соглашения.

Поэтому он попросил для своего сына руку Анны Австрийской. Испанское правительство открыто насмехалось, но герцог упорствовал в своей просьбе. В действительности, он нисколько не надеялся на успех, потому что одновременно вел гораздо более серьезные переговоры с Англией. У короля Якова I была дочь Елизавета, которую герцог охотно сделал бы женой своего сына. Король был не против, но герцог выдвинул несколько условий: разрыв союза между Англией и Францией, прекращение переговоров Парижа и Лондона по поводу брака старшего сына Якова I Генриха, принца Гэльского, и второй дочери Марии Медичи принцессы Кристины.

Мадрид отказывает герцогу Савойскому, даже когда он начинает просить для своего сына руки любой дочери испанского короля, но использует ситуацию, чтобы заставить герцога вступить в тесный политический союз с Испанией.

Яков I Английский решил нормализовать свои отношения с Испанией, и идея брака принца Гэльского с одной из дочерей Филиппа III рассматривалась его правительством. Но он обеспокоился, видя, что Франция в этом опередила. Поэтому посол Англии в Париже выражает открытое неодобрение и не присутствует на празднествах по случаю объявления испанских браков. Такое поведение вынуждает Марию приложить усилия, чтобы ускорить переговоры о браке принца Гэльского и ее дочери Кристины.

Королева отправила в Лондон чрезвычайного посла — протестанта, одного из самых значительных принцев королевства герцога де Буйона. Ему поручено официально ознакомить Английскую корону с проектом контракта двух испанских браков и убедить короля, показав ему текст контрактов, что в них нет никаких политических статей. Но одновременно с Буйоном в Англию отправился чрезвычайный посол короля Испанского с предложением руки второй дочери Филиппа III принцу Гэльскому. Итак, король Англии мог выбирать: Париж или Мадрид. Герцог Савойский изо всех сил стремится отвлечь Англию от французского брака и, как будто всей этой путаницы ему показалось недостаточно, предложил заключить брак принца Гэльского с одной из его дочерей.

Все тщательно взвесив, Яков I высказался за заключение французского брака: союз с Испанией вызовет многочисленные внутренние сложности, а союз с Савойей не был достаточно привлекательным в плане внешней политики. В сентябре Лондон дал свое принципиальное согласие на переговоры по поводу брачного контракта принца Гэльского и мадам Кристины, а герцог Савойский потерпел двойное поражение: дочь Якова I Елизавета была выдана замуж за курфюрста Пфальцского — одного из наиболее значительных князей-протестантов Германии.

Тогда герцог Савойский начинает требовать для своего сына руку мадам Кристины: ему пообещали старшую, но он готов согласиться на вторую дочь и считает, что право первенства принадлежит ему, а не королю Англии. Французское правительство оказалось в растерянности: доводы герцога не лишены оснований и не стоит отталкивать от себя государя, изворотливость которого всем известна и которого Генрих IV с большим трудом повернул от открытой враждебности по отношению к Франции к тесному союзу. Но Мария Медичи и слышать ничего не хочет. Она рассматривает интриги герцога Савойского в Лондоне и Мадриде как личное оскорбление и готова мстить. А с другой стороны, она не отдаст своей второй дочери одному из самых бедных государей христианского мира. Королева-мать решила, что Кристина будет королевой Англии.