Ромашка

Ромашка

Мы познакомились год назад, помнишь? Ты высматривала поезд, который не ехал уже больше 10 минут. На твоем затылке был стянут хвост, который смешно подпрыгивал, когда ты шла. Солнце играло с твоими синими глазами, ветер кидал рыжие волосы по разные стороны. Ты заметила меня сразу? Или… Только тогда, когда пришел поезд? Ты видела мой взгляд? Видела, как я наблюдал за каждым твоим движением?

Кто бы мог подумать, что мы будем вместе целый год. Я бы никогда не поверил в такое. Мой разгульный образ жизни не давал мне любить. Точнее, я не хотел любить, зарываясь в сотни ночей с куртизанками.

Ты вошла в вагон и стала в углу. Через минуту в твоих руках оказался телефон. Я принялся разглядывать твою фигуру. Худоба ничуть тебя не портила, а прибавляла какой-то необычной хрупкости. Ты болела уже тогда? Я знаю, что бы ты ответила! Знаю. Это звучало бы так:

«Милый, я болела всю жизнь».

Ты вышла из вагона через 2 остановки, и я задумался. Стоит ли мне менять что-то? Я сделал шаг, и дверь за моей спиной закрылась. Я стоял на станции, и смотрел, как ты поднималась по ступенькам, осторожно, иногда оступаясь, держась за перила. Я побежал за тобой. Ты оступилась снова, и я подхватил тебя, придержал, остановив твое падение. Ты была хрупкой не только с виду.

Ты посмотрела на меня, и, кажется, у меня внутри все сжалось. Это был океан эмоций, которые приходили с волнами. Что ты тогда подумала обо мне? Однажды, ты ответила на этот вопрос.

«Подумала, что ты был непрошеным гостем. Я никого не подпускала к себе, а ты все пробивался. Мне хотелось бежать от тебя, но мои ноги не слушали. Веришь?»

Я верил, верил каждому слову. Ты не отказалась от моей помощи тогда. Хоть, ты и молчала, просто наблюдала за облаками, которые двигались очень быстро.

-Будет дождь. – ты сказала это просто так? Или, что бы поскорее меня отвадить? – Вам лучше поторопиться, что бы не промокнуть. Вы ведь без зонта?

Да, я был без зонта, но меня это не останавливало. Твои тоненькие ручки были очень красивы, я не мог отвести от них взгляда. Затем, мой взгляд всегда переходил на твои ключицы. Эта нездоровая бледность. Я уже тогда понял, что ты больна.

-Все нормально. – я улыбнулся, и ты посмотрела мне в глаза, второй раз за все время. Мне было интересно, почему ты такая скрытная и одинокая.

Ты стала мне ближе, когда я встретил тебя вновь в оранжерее. Цветы! Вот, что тебе нравилось, ты улыбалась им. Ты касалась их лепестков пальцами, но боялась их ранить. Я подошел к тебе, но на твоем лице больше не отражалось никаких эмоций. Ты была не рада меня видеть? Это я тоже спрашивал у тебя потом, и ты ответила, что не хотела делать мне больно в дальнейшем.

-Из всех цветов, ты напоминаешь мне ромашку. – я повторял это постоянно. Ты смеялась. Твой смех был звонким и красивым, совсем не противным, как у моих бывших. – Ты белоснежная, как ее лепестки, вся невинная и искренняя. Когда ты счастлива, то светишься, солнышко.

Я приходил в оранжерею каждый день, только что бы увидеть твою улыбку. Ты улыбалась только там с расчетом, что тебя никто не видит. Я даже знаю почему. Если однажды увидеть твою улыбку, то уже не сможешь без нее жить.

Впервые ты заговорила со мной через месяц. Это был месяц из того самого совместного года. Ты ведь уже тогда привыкла ко мне, и прикипела. Я приходил снова и снова. Что же делала ты? Ты говорила со мной, рассказывала о каждом цветке с такой любовью. Самым красивым цветком была ты, именно ты, Дейзи.

Спустя 3 месяца, из того самого года, настал день, когда я не мог тебе дозвониться, и в оранжерею ты больше не приходила. Я искал тебя неделю, и нашел. Ты лежала в палате номер 9. Белоснежные стены окружали тебя, такие же белоснежные, как и ты сама. Синие глаза меркли. Ты выгоняла меня, и сказала врачам, что бы они не пускали к тебе.

Я не сдавался. Мне повезло, что ты была только на втором этаже. Я прикинул, как будет выглядеть то, что я собрался сделать. Как ненормальный, я бегал в поисках крепких деревянных коробок. Под твоим окном я построил из них лестницу, и вскарабкался по ним. Одна коробка пошатнулась, и я начал падать, схватился за твой подоконник. Ты не прогнала меня, я был счастлив.

Мы ходили гулять каждый день. Ну, и что, что это было на территории больницы? Нам было хорошо вместе. Ты рассказала мне многое о своей жизни, о родителях, которые живут в дорогом особняке в другом городе. Они угнетали тебя своей заботой и ты сбежала? Думаю, там и было.

Иногда я ночевал у тебя в палате, или запускал под твоими окнами фейерверк. Иногда, было и такое, я приносил тебе мыльные пузыри, ты пускала их из окна, когда отказали твои ноги. Это был уже 8 месяц нашего года. Я натаскал тебе кучу настольных игр, мы играли с другими пациентами в холе, там было больше детей и стариков, чем твоих одногодок. Тебе было всего 17, а мне уже перевалило за 30.

Неожиданно тебе стало лучше, и ты вновь смогла пойти. Ты делала неуверенные шаги, словно, не могла поверить, что снова стоишь на ногах. Ты светилась, как солнышко из оранжереи. Я готов был заплакать от счастья вместе с тобой.

Так несправедливо. Ты была больна, тебе оставалось жить не больше года, а лишил тебя жизни не какой-то проклятый ген, передавшийся от Бабушки, а простая иномарка с пьяным водителем. Это был год. Год, как я впервые увидел тебя.

На похороны приехали твои родители, облаченные в черные траурные наряды. Твой брат готов был умереть вместе с тобой. Ты столько жаловалась на него,  говорила, что он всегда тебя унижал, но… Ты только посмотри на него сейчас, он почти плачет. Уверен, если солнце сейчас посветит на его лицо, то я увижу, как блеснет слеза. Но, нет, не блеснет. Ведь, день сегодня пасмурный, и дождливый.

Я опустил голову, потому что, больше не мог сдерживать слез. Мне показалось, что ты коснулась моей щеки. Это было солнце, которое вышло из под тучи, никто его уже не ждал. Небо за считаные секунды стало ясным. Я улыбнулся, вспомнив, как сравнивал тебя с ромашкой, и говорил, что от счастья ты всегда светишься, как солнышко.

Прошел еще год моего одиночества. Я смотрю  на твое надгробье, с тех пор я прихожу каждый месяц, но сегодня второй год, как мы вместе. Я всегда читаю одну и ту же надпись.

«Дезире Хэлоувей Мастерс», затем перевожу взгляд к цифрам: «1997-2014». Вот и все.