Призраки подземелий

«Ты даже представить, красавица, не можешь, как я тебя понимаю!» – с грустью подумал Дарк, еще недавно ощущавший внутри своей собственной головы присутствие неизвестного инородного предмета. Неприятная и болезненная тяжесть в затылке ушла, но это ровно счетом ничего не значило. Аламез знал, что нечто чуждое по-прежнему находится внутри, и лишь надеялся, что оно не проявит себя враждебно, по крайней мере, в ближайшее время.

– Надеюсь, что моя болезнь вам ничем не грозит. Надеюсь, в чудище кровожадное не обращусь; вас не сожру и не перезаражу, но поклясться в том не могу! – не покривила душой Ринва.

– Я не о том спрашиваю, – тяжко вздохнул моррон. – Какие-либо другие проявления были? Мне бы, к примеру, очень не хотелось, чтобы ты внезапно принялась кричать, когда мы будем сидеть в засаде, или задергалась в конвульсиях во время боя. Если нечто подобное с тобой уже происходило…

– Нет, – уверенно мотнула головой Ринва. – Крамберг не даст соврать!

– Тогда закончим об этом, – подвел черту Дарк, наконец-то дождавшись момента, когда сможет сорвать сургуч с бутылки. – Думаю, вам не мешало бы меня кое в чем просветить перед тем, как в шахту спустимся. Фон Кервиц особо не вдавался в детали…

– За это не волнуйся! Сейчас всё расскажу и покажу! – заверила Ринва и зачем-то полезла в походный мешок. – Дай пару минут карту найти, я их поглубже уложила. Ты бы пока мяса себе нажарил…

Как ни странно, но есть Аламезу вовсе не хотелось, хотя перед тем, как заснуть, он ощущал сильный голод. То ли он надышался испарениями от костра, ведь говорят же знающие люди, что долее пары часов занимавшиеся готовкой повара и кухарки затем сутками страдают от полнейшего отсутствия аппетита; то ли Нечто, без спроса поселившееся у него в голове, как-то блокировало сигналы, идущие к мозгу от пустого желудка. Одним словом, причина внезапной сытости была моррону неясна, и он не утруждался её постичь, а воспринимал как данность.

Жажды Дарк тоже не испытывал, но желание выпить имелось, притом довольно сильное. Откупорив бутылку, моррон одним глотком опустошил её на целую треть, но так и не ощутил удовлетворения. Винчишко оказалось действительно плохеньким и хотя настоящим «керейским», но основательно разбавленным. В другой раз моррон не взялся бы его допивать, а без зазрения совести разбил бы сосуд о башку алчного корчмаря, но сейчас его организм нуждался в вине, пусть и в таком отвратном. К великому изумлению аж выпучившего глаза Крамберга, второй глоток его бывшего командира продлился намного дольше и был куда основательней. Практически моррон осушил бутылку до дна, оставив на нем плескать несколько жалких капель.

– Другую давай! – потребовал Аламез и протянул руку за последней бутылкой. – Только сперва сам чуток отхлебни. Вряд ли я что оставлю!

– Не стоит, я не хочу, – интенсивно замотал головой пребывавший в смятении разведчик, доставая из мешка бутылку и послушно вручая ее рыцарю.

Расправа над остатками вина свершилась быстро и совершенно без нежелательных последствий. Дарк выпил две бутылки подряд, но ни капельки не захмелел, только почувствовал приятную негу, прокатившуюся волной по телу. Возможно, скорость реакции моррона немного и замедлилась, что дало бы о себе знать, вступи они сейчас в бой, но так хмель вовсе не ощущался. Разум был трезв, язык не заплетался, движения казались по-прежнему точными, а пальцы ничуть не дрожали. Такого поразительного эффекта от распития вина Аламез еще никогда не испытывал.

– Ну вот, нашлась, а-то уж думала, положить позабыла, – радостно улыбаясь, девушка извлекла из недр перерытого мешка небольшой свиток, завернутый вместо чехла в кусок дубленой кожи и аккуратно перевязанный тесьмой. – Нет, конечно, если б и позабыла, то ничего страшного… так бы рассказала, но с картой как-то сподручней будет.

– Спорить глупо, – кивнул в знак согласия Аламез и протянул руку за свитком.

– Да погодь, не торопыжься! – Ринва не спешила расставаться с находкой. – К чему пергамент лапищами сальными ляпать, всё равно ж без моих пояснений ни черта не поймешь!

– Может, поспорим? – премило улыбнулся Дарк, не спеша убирать назад вытянутую перед собой руку. – К тому ж зря тревожишься, красавица, пальчики у меня вовсе не сальные. Я ж сегодня благодаря щедроте души твоей вовсе не жрал, ни кусочка мне не оставили…

– В том себя лишь вини, – нахмурилась Ринва, которой явно не понравился упрек. – Сам проспал, сам теперича и готовь! Я к те в прислужницы не нанималась. И вообще, слышь, прекращай лыбиться и меня красавицей обзывать!

– Ну, не крысавицей же, то бишь от слова «крыса», – попытался разрядить напряженную обстановку остротой Крамберг, но вышло это больно неудачно. Оба спорщика одарили шутника сердитыми взглядами. – Ладно, ладно, грызитесь меж собой сколько влезет, не вмешиваюсь!

– Дай карту глянуть, коль непонятно что станет, сам спрошу, не постесняюсь, – заверил спутницу моррон. – Время дорого, а твой рассказ скорее всего будет изобиловать множеством лишних подробностей. Я ж хочу лишь знать, что нас ждет впереди, и не горю желанием выслушивать, кто, когда, для чего этот ход прорыл, и прочей не относящейся к делу ерундистики.

Ринва обиженно поджала губки, но, как ни странно, не разразилась в ответ грозной тирадой и не стала долее упрямиться. Проигнорировав всё ещё протянутую за свитком руку, она бросила карту моррону в лицо; бросила метко и сильно, но, как нетрудно догадаться, конечно же, не попала.

– Благодарствую! Я на четверть часика отлучусь. Надеюсь, скучать не будете, найдете чем заняться, – произнес Дарк, как только поймал снаряд на лету, и тут же удалился, то есть отошел от костра на пару десятков шагов и удобно устроился на травке под молодым деревцом.

Отходить дальше не имело смысла, и вообще Аламез отсел лишь для того, чтобы Ринва дала ему спокойно рассмотреть карту и не сбивала с мысли ехидными замечаниями и неуместными комментариями. Девушка вряд ли дала бы ему ознакомиться со схемой маршрута в упоительной тиши и, если даже не зудела б над ухом, то гремела бы своей самодельной сковородкой, спорила бы о всяких пустяках с Крамбергом иль нарочито шумно перекладывала бы вещи в мешках. Есть люди, которые терпеть не могут, когда что-то выходит не по-ихнему, и в отместку делают всё возможное назло. Герканская разведчица Ринва, бесспорно, была из их числа.

Тесемка оказалась завязанной причудливым тройным узлом, так что, к радости Ринвы, Дарку пришлось немного помучиться, напрягая как зрение, так и пальцы, но в конце концов задача была успешно решена. Хоть мудреный узелок не поддался, а, наоборот, еще туже затянулся благодаря стараниям моррона, но в результате этих манипуляций тесемка ослабла и соскользнула с дубленой кожи. Самодельный чехол, неизвестно зачем скрепленный еще и парой длинных булавок, развернулся с трудом, как будто протестуя, что его открывает не хозяйка. Но, к счастью, больше сюрпризов не последовало, если, конечно, не считать того неприятно удивившего моррона факта, что на листе дорогого пергамента была вовсе не карта, а скорей уж план-рисунок с отдельными элементами топографии и абсолютно не выдержанным масштабом. Видимо, в герканской разведке не считалось необходимым обучать агентов самим составлять карты, но уж отличать простенькие рисунки местности, план-схемы и прочие упрощенные топографические записи от настоящих, полноценных карт учителя всяко были бы должны. У Аламеза, окончившего имперскую военную академию более пары сотен лет назад, язык бы не повернулся назвать картой небрежные каракули вместо четких линий и мелкие непонятные значки, нанесенные вкривь и вкось, а иногда и один на другой. Но Ринва явно гордилась своим уродливым творением, не заслуживающим даже самой низкой оценки военных топографов.

Решив не высказываться по поводу качества так называемой карты и не накалять и без того далеко не дружелюбную атмосферу, Дарк углубился в изучение жуткого нагромождения значков, цифр да кривоватых линий и все-таки кое-что понял. Путь в подземелье начинался действительно здесь, точнее, шагах в пятидесяти северней от входа в заброшенную шахту, и почему-то на глубине двадцати двух метров, а не на поверхности земли. Это могло означать только одно, потайная дверь находилась в самой шахте, а не около нее. Фон Кервиц утверждал, что подземный ход очень старый, но, судя по наружным надстройкам шахты, прииск был основан каких-то пятьдесят-шестьдесят лет назад, то есть гораздо позже, чем прорыт тоннель. Сплошная, толстая линия, явно обозначавшая сам подземный коридор, много петляла, причем, судя по цифровым отметкам, всё глубже и глубже уходила под землю, а затем упиралась в большое, полностью закрашенное пятно, скорее всего обозначавшее подземное озеро. Этот закрашенный темно-синим, практически черным цветом кружок примыкал вплотную к другому, довольно большому, закрашенному белой краской пятну, на котором виднелась одна-единственная надпись «КПГ/10-12». Что это означало, моррон не знал, и это должно было стать уже вторым вопросом, который бы он задал Ринве. Их маршрут заходил на это непонятное пятно, петлял по нему прерывистой пунктирной линией и лишь на границе с новой, на этот раз золотистой окружностью вновь превращался в сплошную кривую, идущую на северо-запад (судя по минусовым цифровым отметкам, снова под землей). Далее маршрут упирался в целую группу черно-красных прямоугольников, ромбов и квадратов, символизировавших скорее всего само подземное логово шеварийских вампиров, поскольку на их границе жирная кривая и заканчивалась.