Война

Ночное видение было диковинным, необычным, но агонией сознания его не назвать. Уж слишком последовательно и логично развивались события сна, да и его участники не совершали нетипичных, неестественных для себя поступков. В его грезах они вели себя так же, как действовали бы наяву. И это касалось не только известного творца иллюзий Мартина, но и остальных, включая перетрусившего Крамберга и дерзкого не только на язык Марка. Кошмаром же, вытаскивающим наружу потаенные страхи, увиденное тоже не являлось. Дарк не зрел ни ужасных, гораздо более страшных, чем в жизни, сцен, ни жутких последствий опрометчивых действий своего порученца. Конечно, все можно было бы легко списать на послание Коллективного Разума, посылающего избранникам – морронам не только Зов, но порой и видения, однако на такую милость от своего творца Аламез не рассчитывал. Уж больно отличались ночные образы от иллюзорных картинок, что он видел ранее, да и Коллективный Разум давненько не баловал его персональными весточками. Оставалось лишь одно на первый взгляд весьма абсурдное предположение. Он видел вовсе не сон, а каким-то неизвестным способом смог стать свидетелем реальных событий, происходивших невдалеке, всего в каких-то двух-трех милях на юго-запад от лесной стоянки. Рассказ бежавших с места схватки лучников подтверждал смелую догадку, но Дарк не спешил с окончательным выводом, по крайней мере, до тех пор, пока перед его глазами не предстанет Крамберг.

Облачение в доспехи было полностью завершено, причем, к сожалению, не за полчаса, а всего за треть. Аламезу оставалось лишь водрузить на голову не раз помятый в боях шлем морского офицера, когда заменявший дверь полог почти бесшумно отодвинулся в сторону, и на пороге шатра возникла плечистая, слегка сутуловатая фигура Герхарта Амверга. Сержант выглядел грозно в полном боевом облачении, однако вел себя неподобающе робко, как будто в чем-то провинился. Вместо того чтобы бойко отрапортовать рыцарю, что походная стоянка свернута и отряд готов продолжить движение, помощник командира потупился и молчал, как будто силился сообщить неприятную новость, но боялся гнева господина.

– Крамберг вернулся? – решил помочь старому служаке Дарк, уже смекнувший, что сейчас придется услышать неприятную новость.

– Так точно, вернулся, – прозвучал за спиной рыцаря тихий ответ.

– Где же он мотается?! Живо ко мне!

– Он не мотается, он мотает… – прозвучал более чем странный ответ сержанта, по всем признакам пребывавшего в нетипичном для него состоянии замешательства и растерянности. – …Башкою мотает. Уселся у костра, в одну точку глазища выпучил и все чушь какую-то твердит.

– Что за чушь? – весьма расстроился, но ничуть не удивился Аламез, по собственному опыту зная, что иногда иллюзии Мартина оказываются вредны для неокрепших рассудков обычных людей.

– «Это не сон!» Скажите господину: «Это не сон!» Все талдычит, как духом болезный, да талдычит, а более из него ни слова не вытащить! – развел руками явно испытывающий неловкость от своего бессилия Герхарт. – Мы уж и расспросить пытались, и по щекам дурня мутузили, а он все свое…

– Оставьте парня в покое! – приказал командир, повернувшись к сержанту лицом. – Сам со временем отойдет, тогда и расспрошу, что этот бред означает, – без зазрения совести соврал Аламез, теперь уже твердо уверенный в двух вещах: видение не было сном, а ученый собрат все-таки умудрился передать ему весточку. – К выступлению все готово?

– Готово-то готово, – тяжко вздохнул ветеран. – Да только не мешало б узнать, куда идем и как в Удбиш пробираться будем: с боем или по-тихому? Мы ж на него, дурня, рассчитывали, а теперича как соваться?

– Данных разведки нет, это плохо, – изрек Дарк, гипнотизируя помощника тяжелым взором настоящего господина. – Никак соваться не будем. К чему на рожон лезть? С посещением города денек-другой обождать придется. Срочно меняем диспозицию! Крамберг не в себе, а за ним могли следить… Хоть лучшего места для стоянки вряд ли сыскать, но здесь оставаться опасно. Не ровен час, гости нагрянут. Передай парням: сначала дойдем до проклятого трактира и аккуратненько глянем, что там колдуны натворили… Пущай не дрожат! Вплотную к месту бесовских проказ приближаться не станем. Потом на северо-запад пойдем. Дорог там нет, а значит, и леса малохоженые. Лагерем станем, снова на разведку сходим. Время чуток потеряем, но зато головы сбережем. В общем, там уж, на месте, решим, что делать…

– А коль Крамберг к тому времени не оклемается? Кого к врагу пошлем? Как он, из наших по-шеварийски никто не болтает, – робко высказал опасение сержант. – Уж больно у парня башка с перепугу перебродила да вспучилась…

– Не боись, оклемается! А коли нет, сам на разведку схожу. Никого из вас, неучей, утруждать не стану, – произнес Аламез, искривив губы в усмешке. – Я ж колдунов не боюсь, уж как-нить да смогу подступы к столице разведать… А теперь ступай да передай мой приказ: через пять минут выступаем! Кто не соберется, ждать не будем, здесь останется. Да, и еще… Свяжите Крамбергу руки покрепче, а то с испугу еще что-нибудь с собой сотворит…

– Сделаем, Ваш Благородь! – кивнул сержант и тут же покинул шатер.

Они шли тихо, почти бесшумно ступая по траве и сухим, опавшим с деревьев веткам. Двадцать три похожие на призраков фигуры, с ног до головы закутанные в темные зелено-коричневые плащи, перемещались по лесу практически незаметно, хоть под сливающейся с зеленью да стволами тканью были не только взопревшие тела, но и по два-три пуда боевого обмундирования. Отряд герканцев двигался уверенно, быстро, но, несмотря на это, по лесной округе не разносилось ни топота изрядно стоптанных сапог, ни зловещего бряцанья тяжелых доспехов. Еще задолго до того, как он промышлял разбоем вблизи Мелингдорма, Аламез немало узнал о жизни в лесу и многим охотно поделился со своими солдатами. Оказывается, чтобы стальные нагрудники, наплечники и прочие части нательной брони не гремели при ходьбе, их вовсе не обязательно снимать, достаточно просто забить тонкие полоски стыков травой, а чтобы не топать, не нужно снимать сапоги да обдирать о колючки с кореньями босые ноги. Обычная ткань, намотанная в пару слоев на неуклюжую, но прочную армейскую обувь, позволяет ступать совершенно бесшумно, как будто парить над землей да травою.

Дарк вел свой отряд к трактиру и, как подобало настоящему рыцарю, шел в середине цепи, извивающейся многоголовой змейкой между кустами, оврагами и деревьями. И дело даже не в том, что командир благородных кровей боялся погибнуть первым, если отряд напорется на засаду или его догонят преследователи. Аламез был абсолютно уверен, что по их следу никто не шел, да и облав с засадами никто не устраивал. Однако он не мог, просто не имел права идти в первых рядах или замыкать шествие. Такой опрометчивый поступок рыцаря противоречил бы строжайшему предписанию герканского военно-походного устава, согласно которому командир – голова находящегося на марше воинского подразделения, а голову, как известно, что в бою, что в походе, следует защищать в первую очередь. Только находясь в середине отряда, рыцарь был бы в относительной безопасности, а верные ему солдаты успели бы в случае внезапного нападения прикрыть его стеной из щитов.

Во время размеренного, проводимого в привычно быстром темпе перехода благородный рыцарь не следил за порядком в колонне своих бойцов, да и размышлениями голову не забивал. Для первого дела у него в отряде имелся Герхарт, привыкший блюсти дисциплину то крепким, забористым словом, то несильной, щадящей зуботычиной; а для второго просто не было причин. Явно приведший за собой под стены Удбиша не только воскресшую Милену и возвращенного к жизни Марка, но и с дюжину-другую крепких бойцов из рядов Одиннадцатого Легиона, Мартин Гентар находился где-то рядом, в радиусе нескольких миль. Поэтому Аламезу уже не нужно было мучить голову суровыми раздумьями, строя планы дальнейших, наверняка опасных действий, а следовало всего лишь найти отряд морронов и вместе со своими людьми пополнить его. Дарк не сомневался, что хитрец-некромант уже составил и даже согласовал с Советом Легиона подробнейший план истребления вампирского клана Мартел. И в скором будущем легионеру во главе обычных людей предстояло лишь приложить усилия, чтобы выслушать этот план, и если удастся, то немного улучшить, внеся парочку-другую дельных, но кардинально ничего не менявших изменений. Практически Аламез уже перестал быть командиром лесного воинства, ему оставалось только довести его до места встречи с нежданно прибывшим подкреплением да вручить бразды правления в худенькие, изнеженные, не умевшие владеть ни мечом, ни топором ручонки Гентара. Но и для этого рыцарю не стоило утруждаться. Его солдаты не были недотепами и прекрасно шли сами, двигаясь по лесу, прислушиваясь к звукам вокруг, ощупывая по ходу движения окрестности пристальными взорами; одним словом, делая все, как он их уже научил.