Страница 33 из 38
Очнулся он только в госпитальном модуле, когда медсестра мокрой губкой смывала ему с лица запекшуюся кровь, гарь и песок. Сильно болела нога, нестерпимо, так, что хотелось кричать.
— Сестричка, укол сделай, нога болит, жуть, терпеть мочи нет!
— Которая нога?
— Левая.
Она отвернулась. Левой ноги у него уже давно не было, оторвало по колено, обрубок был перетянут жгутом из солдатского ремня. Ему не решились снять его до отправки в госпиталь, боялись кровотечения.
— А вторая нога, вторая не болит? Чувствуешь ее вообще?
— Нет, ничего не чувствую. А что с ней? Тоже зацепило?
Медсестра кивнула. Бедный мальчик. Если бы он мог видеть, как его зацепило. Вместо ноги — сплошное месиво. Что там осталось от костей, от мышц, осталось ли что-то вообще, только хирург сможет сказать.
— Мы тебя сейчас немного отмоем и на операционный стол. Хирург уже ждет тебя.
— Хирург? — Саша нахмурил выгоревшие на солнце брови. — Так серьезно, да, сестричка? Ты не стесняйся, говори, как есть. Я же солдат.
— Серьезно, — тихо ответила она и повезла его на каталке в предоперационную.
Хирург, невысокий мужчина, совершенно лысый, но с внушительными усами, поправил очки и произнес только одно слово.
— Наркоз.
Ему было все ясно. Он повидал на своем веку не одну раздробленную ногу, не один обрубок с черной запекшейся кровью на конце. Саше сделали укол, и он уснул. А когда проснулся, увидел перед собой лицо того же хирурга.
— Проснулся, голубчик? Теперь можно и познакомиться. Олег Степаныч — я, кромсал тебя, как мог, но много не смог, к сожалению.
— Ноги целы? — прохрипел Саша.
— Врать не буду. Ты парень крепкий, справишься. Одной ноги нет. Тебе ее еще на поле боя оторвало. Вторую я думал тоже отрезать, но инфекции пока сильной нет, попробую тебя на антибиотиках да на спицах Илизарова вытащить.
— На каких спицах?
— У тебя от костей там одни осколки. Мы их соединили, воссоздали первоначальный вид, теперь будем молиться, чтобы срослось и не инфицировалось. Если так оно и будет — уедешь домой с ногой.
— А если нет?
— А «если нет» я и обсуждать не хочу. Борись, понял меня? Процесс пойдет долгий и муторный, настройся на победу, заставь себя пережить все это. Понял, Сашок? Ну и молоток.
Олег Степаныч похлопал его по щеке и пошел к другим больным.
Около года Саша провел на больничной койке. Перенес около десяти операций. Олег Степаныч не обманул — процесс оказался ужасно долгим и болезненным. Сращение шло плохо, его перевели в специализированный Центр Ортопедии и Травматологии. Несколько раз начиналось нагноение, раны дренировали, открывали, закрывали, и так до бесконечности. Пока силы организма не истощились, и инфекция взяла свое. Ногу он потерял.
Поначалу ударился в депрессию. Но ненадолго. Помыкался, помыкался по службам социальной помощи, по родным, знакомым, и понял, что в этой жизни никто не поможет, кроме самого себя. Главное, взять себя в руки, трезво оценить ситуацию и не сдаваться. Так и сделал. Поступил на юридический факультет, с отличием окончил, устроился на работу, женился, детьми обзавелся — и кто скажет, что он инвалид? Куда больше инвалидов среди таких, как Кеша, душевных инвалидов. А душевная инвалидность — она куда страшнее физической. С ней жить труднее.
Миша смотрел им вслед и думал о том, что никому не пожелает перенести того, что пришлось вынести этим ребятам. Один, как Сашка, справится. А другой, вроде Кеши, сдаются без боя. И Васька туда же, неоперившийся птенец еще, а уже голову в дерьмо всякое сует. Васька плелся позади всех, чуть отстав, в жеванной рубахе. В одной руке у него был пакет с трехлитровой банкой огурцов, в другой — недопитая бутылка водки.
Расположились за гаражным блоком на траве. Чуть поодаль от них на лавочке под тощими березками несколько подростков играли на гитаре.
Пустили стакан с водкой по кругу.
— Эй, парни! «Ты туда не ходи, ты сюда ходи. А то снег башка попадет!» — подозвал подростков крылатой фразой из популярного фильма Васька. — Дайте гитару, песни посбацать! Сигаретами угостим!
Подростки переглянулись и несмело подошли к пьяной компании.
— Давай ее сюда, родимую, — потянулся за инструментом Назаренко.
— Ну-ка, Антош, давай чего-нибудь наше, — попросил Кешка, лежа на спине, уставившись отрешенным взглядом в небесную высь.
Антон уверено забренчал на гитаре и хриплым голосом затянул песню Виктора Цоя:
Аа-аа! — Антошка с размаху треснул чужую гитару о землю. Дека треснула, гриф отломился и повис на спутанных струнах. Слезы вновь рекой полились по его лицу, и он затрясся от рыданий.
— Гады! Предатели! Политики еб….ые!
— Антон! Антоха, е… твою мать! Смотри на меня! Антон!! — настойчиво затряс его за плечи Саша.
— Может ему врезать, чтоб успокоился! — посоветовал расслабленный Кешка.
— Я те сейчас сам врежу! — зло отозвался десантник.
— Не бзди, пацаны! Я вам свою гитару отдам, еще лучше, — успокаивал Васька расстроенных подростков. — Со звукоснимателем.
Мальчишки испуганно жались к гаражам. Антон уткнулся головой в грудь Саши и всхлипывал.
Глава 23
Такси мчало Лику с Мишей на выставку Кирилла. Мчало — это громко сказано, потому что на самом деле машина то и дело замедляла ход из-за неумелых водителей на дорогах.
— Лика, как ты думаешь, что Кириллу подарить на день рождения?
— Не знаю. Ты же его друг. Должен знать его пристрастия.
— А ты женщина. И тебе виднее, что любят мужчины.
— Вот уж нет. Тут ты ошибаешься. Женщины обычно дарят что-нибудь красивое, парфюм, например, или галстуки. А вам мужикам, это, как потом оказывается, вовсе и не нужно. Вам подавай какие-нибудь удочки или железяки.
— Это верно! Я бы за набор инструментов полцарства отдал. Кстати, насчет галстука. Это идея! Хотя, черт его знает. Ты не смотри, что Кирюха в заштопанной толстовке по квартире бродит, он на самом деле знаешь какой франт? Одевается, как денди лондонский. Просто ты его все время дома видишь, а посмотрела бы в другой ситуации — не узнала бы. Уверен, что сегодня он тебя приятно удивит.
На открытие выставки Лика и Миша в итоге все-таки опоздали из-за пробки, возникшей по дороге: какой-то новый русский на своем крутом «Ландровере» на перекрестке не уступил дорогу «шестерке». Шестерка втемяшилась в зад «Ландровера», скукожив свой передок, и в итоге, пока суть да дело пришлось приостановить движение. Потом они по пути забежали в универмаг в цветочный отдел купить цветы. Пока молоденькая девушка оформляла им букет, они обратили внимание на маленькую девочку лет трех, которая, настойчиво дергая мать и отца за одежду, жалобно канючила:
— Родители, ну, пожалуйста, я вас умоляю!
Лика и Миша, переглянувшись, прыснули от смеха.
Когда они поднялись на второй этаж городской филармонии, где в выставочном зале должна была пройти презентация фотовыставки Кирилла, телевизионщики уже вовсю снимали главного виновника торжества, которого со всех сторон облепили поклонницы и друзья. Выставка была специально приурочена ко дню рождения Кирилла. Юбиляр был на высоте, при бабочке, в шикарном смокинге.
— Ну, ты даешь, маэстро. Вырядился, как Де Ниро на вручении Оскара, — шепнул Миша на ухо другу. — Даю голову на отсечение — все девчонки твои.
— Не болтай глупости. Отвали, — отмахнулся Кирилл, вновь с улыбкой оборачиваясь к своим поклонницам.