Страница 21 из 21
Вечером того же дня Алексей привез известие, что уже накануне утром в Комендантском доме Мите тоже прочитали сентенцию Верховного Уголовного суда, а затем посадили в арестантское закрытое судно и доставили в Кронштадт для исполнения первой части приговора.
На флагманском корабле «Сысой Великий», куда привезли осужденного, адмирал Краунц, как рассказал барону знакомый офицер, наблюдавший за церемонией разжалования, при виде Дмитрия Гагаринова побледнел, судорожно сжал руки и, подняв глаза к небу, непривычно быстро, глотая отдельные слова, зачитал приговор. В свое время адмирал был командиром на корабле «Александр Невский», где служил Митя, и всегда считал его одним из своих лучших офицеров. Поэтому так понятно было волнение, с каким он объявил о начале экзекуции. Многие офицеры, присутствовавшие при этом, были искренне возмущены столь жестоким приговором. Гнусный характер потерпевшего был хорошо известен в обществе офицеров, и все они были уверены, что Дмитрий Гагаринов пострадал незаслуженно, спровоцированный на преступление недостойным поведением князя Василия.
Но свои догадки бывшие Митины сослуживцы и друзья высказали позже в приватных беседах, а после зачтения адмиралом приговора могли лишь молча и сочувственно наблюдать за тем, как над Митиной головой сломали саблю, и так ретиво, что слегка поранили ему голову. Два матроса арестантской команды стянули с него парадный сюртук с орденами и медалями и утопили в море. Затем на Митю надели матросский бушлат и, посадив в ту же арестантскую лодку, отвезли в крепость...
После этого Митя окончательно перешел в разряд «особо опасных государственных преступников», и его перевели в одиночную камеру Секретного дома на территории Алексеевского равелина, где в свое время томились руководитель антибироновского заговора Волынский и неудачливая претендентка на российский престол «княжна Тараканова»... Около трехсот членов тайных обществ декабристов и более семисот рядовых участников восстания 14 декабря 1825 года прошли сквозь его застенки, и теперь все ужасы каторжного содержания придется испытать и Мите, вплоть до отправки его по этапу. А пока ему, как осужденному sans fa?on,[22] уменьшили порцию хлеба и перестали давать чай...
На следующий день князь и княгиня отправились на свидание с сыном, а Маша с женихом остались дожидаться их возвращения в княжеском экипаже неподалеку от моста через Кронверкский пролив.
Гагариновых не было более часа, и за все это время Маша едва сказала десяток слов Алексею, пытавшемуся как-то разговорить ее и отвлечь от тягостного ожидания. Наконец он замолчал, и Маша заметила явную обиду в его глазах, но ничего не могла с собой поделать. Присутствие Алексея в карете непонятно почему раздражало ее, и она старательно отводила глаза всякий раз, когда замечала его пристальный взгляд. Вероятно, ей просто хотелось побыть наедине со своими мыслями.
С того момента, когда она узнала об унизительной процедуре разжалования Мити, в ней что-то надломилось, и всю ночь она не могла уснуть, беспрестанно думая о нем, представляя, как он тоже не спит, прислушиваясь к оглушительной тишине вокруг. Один на один со своим горем и отчаянием, в беспросветной темноте, без проблеска надежды...
Маша ходила из угла в угол, тискала в руках носовой платок, чувствовала, что нужно заплакать, но, как ни силилась, не могла. Сухие спазмы рвали горло, она задыхалась, распахивала окно, но холодный воздух лишь на доли секунды давал облегчение, и все повторялось вновь, с каждым разом сильнее и мучительнее, и если бы не рассвет, она бы непременно сошла с ума от безысходности, понимая, что не в ее силах помочь Мите, как бы ей этого ни хотелось.
Маша знала, что при свете дня в заботах по дому и в беспокойстве о здоровье Зинаиды Львовны ей станет немного легче. Но стоило ей остаться одной хотя бы на мгновение, отчаяние охватывало ее с новой силой.
Она надеялась, ей тоже позволят попрощаться с Митей, и, когда узнала, что милость Государя распространяется лишь на родителей осужденного, поняла: горе, которое она пережила до этого, ничто по сравнению с тем, что испытала, узнав о запрете обер-прокурора...
Алексей вышел наружу и принялся ходить взад-вперед мимо окон экипажа. Он тоже волновался, отчего его худощавое лицо еще больше осунулось и побледнело, а на лбу проступила глубокая складка. Маша сквозь стекло несколько раз заметила его беглый взгляд, брошенный в сторону кареты, но всякий раз отодвигалась от окна и отворачивалась, испытывая тайную досаду, что ее жених так благополучен, красив и, несмотря на то что искренне озабочен семейными проблемами Гагариновых, выглядит неплохо по сравнению с Митей. Да и судьба его, в отличие от судьбы друга, безоблачна и сулит ему прекрасные перспективы. Маша понимала, что нельзя злиться на молодого человека, который совсем не виноват в том, что другой молодой человек, не менее красивый и умный, по глупой случайности разрушил свою жизнь, но все-таки сердилась, не желая простить жениху его везения.
Барон видел ее состояние и понимал – с его невестой происходит что-то неладное. Маша постепенно отдалялась от него и во время редких теперь встреч держала себя не слишком приветливо, порой даже отчужденно. Она перестала улыбаться, а прекрасные голубые глаза потемнели и ввалились. И во время разговоров она точно не слушала его, отвечала невпопад и все словно прислушивалась к чему-то одному ей известному, притаившемуся где-то рядом, а возможно, и в ней самой.
До поры до времени барон не решался завести с ней откровенный разговор и пытался нынешнее состояние своей невесты объяснить свалившимся на семью Гагариновых горем. Но даже князь и княгиня вздохнули с облегчением, узнав, что император все-таки не посмел приговорить Митю к смертной казни, Маша же еще больше погрустнела, и барон то и дело ловил на себе ее странный взгляд. Она смотрела на него, но Алексей головой мог поручиться, что в этот момент она видела нечто другое...
С Нарышкиного бастиона раздался выстрел вестовой пушки... Маша вздрогнула... Полдень уже...
И тут же она увидела две фигуры, князя и княгини, пересекающие мост. Она открыла дверцу экипажа, соскочила с подножки и, не разбирая дороги, бросилась навстречу Гагариновым. Алексей, прихрамывая на раненую ногу, едва поспевал за ней.
Зинаида Львовна увидела бегущую навстречу девушку и остановилась на середине моста:
– Машенька, дорогая, я видела Митю.
Она заплакала, и Владимир Илларионович страдальчески сморщился:
– Дорогая, ты же дала слово и Мите, и мне, что больше не будешь плакать! Наш сын жив-здоров, и не стоит его оплакивать, как покойника. И в Сибири люди живут. Говорят, там порядки свободнее и климат несравнимо здоровее, чем в Петербурге.
– Но это так далеко! – Княгиня в последний раз всхлипнула и вытерла глаза платком. – И вряд ли мы увидимся с ним когда-нибудь!
– Ну, это ты зря, голубушка! Как только узнаем, куда Митю направили, тут же его навестим.
– Ты это говоришь, чтобы успокоить меня. Знаешь ведь, что я не выдержу такую долгую дорогу.
– И все равно не стоит отчаиваться, Зинаида Львовна. – Барон ласково посмотрел на нее и улыбнулся. – Я обещаю вам, что навещу Митю обязательно, как только представится случай. И думаю, Мария Александровна не откажется сопровождать меня?
Он повернулся к Маше и заметил ее взгляд, устремленный на крепость. Девушка, сжав кулаки, с ненавистью смотрела на угрюмые каменные бастионы, на взметнувшийся к небу шпиль собора и что-то едва слышно шептала. Князь окликнул ее, но Маша словно не слышала его. И Владимир Илларионович вынужден был обнять ее за плечи и слегка встряхнуть:
– Пойдем, милая! Мите мы уже ничем не поможем! – Он повернулся к Алексею: – Ваш приятель унтер-офицер, Алеша, пообещал нас известить, когда Митю отправят по этапу. По его словам, это можно ожидать в любое время: и сегодняшней ночью, и всю последующую неделю. Слава богу, у нас приняли медвежью шубу для него и теплые одеяла. Плац-майор сказал мне, что величайшим распоряжением Мите и еще нескольким арестантам позволено ехать в кибитках, исключительно за их прежние заслуги перед Отечеством, остальные же пойдут пешком весь путь до Иркутска. А там всех, кто доберется до места, распределят по рудникам. И дай бог, чтобы Митя не попал на свинцовые рудники...
22
Без чинов (фр.).
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.