Страница 13 из 13
После общей подготовки я переходил из группы в группу. Сначала меня направили в космические истребители, потом готовили в экспедицию посещения станции «Союз–3», а потом снова перекинули в истребители. Я уже совершил несколько вылетов на «Красной звезде» под брюхом «Су–100», но в космос мне пока подняться не дали. Но нельзя сказать, чтобы боялся. Нервничал немного, было. Наконец–то сбудется мечта. Был при этом уверен, что все получится. Нас ведь натаскивали до автоматизма. Мы знали, что и как будем делать на орбите. Нет, не боялся.
Хотя случались казусы. Люди не железные. Один наш товарищ – кстати, бывалый пилот, дважды летавший в космос, вдруг перед стартом подхватил «медвежью болезнь». Скрючило его так, что он шагу не мог ступить. Ему на ВВП бежать, а он сидит в скафандре и за живот держится. Так и не полетел. А мы полетели.
Американцы решились атаковать в ноябре. Начали запускать орбитальные самолеты и сводить их в группы. Стало ясно, наш час пробил. Пора!
Стартовали по нормативам. Я – в первой пятерке. На расчетную высоту поднялся без проблем. Поначалу даже не оглядывался вокруг. В кабине «Красной звезды» тесно, даже теснее чем в кабине «МиГа», штатные процедуры идут одна за другой. ЦУП все время на связи. КИПы ведут и отпрашивают. Потом – маневр, я на новой орбите и могу наконец посмотреть на звезды…
Черт возьми! Красота какая! Я шел с наклоном на правый борт. Слева – черное небо с яркими немигающими звездами. Справа и внизу – Земля. Большая. Голубая. Потрясающе красивая. Впереди – горизонт Земли. Очень красивый ореол у нее. Сначала радуга от самой поверхности Земли, и вниз такая радуга переходит. Это, наверное, оптика так играет…
Извините, путаюсь. Нет у меня слов и образования литературного, чтобы описать эту красоту. А может, и нельзя ее описать. Тот, кто на орбите не был, вряд ли сможет представить, что это такое – Земля из космоса. Непередаваемо. И непредставимо. Ради этого стоит жить и работать. А иногда приходится убивать и умирать…
Наконец вышел в район станции. Там нас эшелонировали. По командам из ЦУПа сбросил скорость и занял позицию на радиусе оборонительной сферы. Сверился с навигационными приборами. Вроде, все верно. Станция была совсем далеко, и в солнечном свете выглядела маленьким золотистым цилиндром – как гильза от патрона. Справа, слева, снизу и ближе к станции находились мои друзья по Отряду астронавтов. На орбиту для создания оборонительной сферы вывели девятнадцать машин.
От «Союза» отделился эвакуационный модуль. Ушел вниз.
Казалось, все замерло, и только Земля величаво крутится под нами, но это была иллюзия – на самом деле мы с орбитальной станцией падали на нее с сумасшедшей скоростью, но не могли упасть. Эффект, описанный еще Ньютоном.
Невесомость я всегда переносил хорошо. Многие из астронавтов жалуются на тошноту, головокружение, а у меня никаких проблем никогда не было. Но интересно. Вытащил из зажима карандаш. Пустил его в полет по кабине. Полюбовался. Почувствовал себя ребенком – простым и наивным.
Тут забормотал в наушниках оператор из КИПа, и пришлось вернуться в реальность, отработать процедуру ориентации и доложить показания приборов.
Мы могли находиться в оборонительной сфере долго – до пяти–шести суток, пока не начали бы отказывать системы жизнеобеспечения и не пришлось бы сходить с орбиты. Кому–то может показаться, что это скучнейшее времяпровождение, но это не так. Если вокруг тебя космос, нет повода для скуки. Вы в звукоизолированной камере посидите – вот там настоящая тоска! А ведь месяцами высиживали! Кроме того, ЦУП ведет нас, постоянно проверяет работу систем, сравнивает показания бортовых приборов с данными радиолокационного наблюдения и так далее. Так что, дело всегда найдется. А в промежутках между делами можно перекусить и полюбоваться красотищей…
Однако американцы долго полюбоваться не дали. Не для того они подняли в космос двадцать истребителей, чтобы мы могли любоваться. Они хотели продемонстрировать превосходство, но так, чтобы их потом не обвиняли в необоснованном нападении на мирную станцию. Потому американцы избрали совсем другую тактику. Они появились на радарах внезапно – потому что двигались по пересекающейся орбите с более высоким наклонением, чем наша. На открытой аварийной частоте по–русски потребовали у нас покинуть район станции «Союз–3». Мы, разумеется, проигнорировали это безумное требование. Вся армада прошла мимо и ниже, чтобы вернуться через восемьдесят минут.
На самом деле это была их ошибка. Если бы они с первого захода вступили в бой, то имели бы шанс на победу. Но возобладали соображения большой политики, и американцы потеряли козырь внезапности. Когда они вернулись, в систему целеуказания уже были введены параметры их движения, каждый из нас получил конкретную задачу на уничтожение противника и только ожидал приказа, чтобы нажать на гашетку. Но приказа пока не поступало. Как сейчас помню, код на открытие огня был 125…
Сейчас много снимают фантастических фильмов о космосе и астронавтике. Есть даже про космическую войну. Только кинодеятели – не знаю, специально, что ли? – постоянно демонстрируют всякие глупости. Кто–то из них вообразил, будто бы война в космосе ведется с помощью лазеров. Истребители обстреливают друг друга лучами, взрываются с грохотом, разваливаются на куски. Ерунда, конечно. Лазерное оружие требует мощной энергетической накачки. Такую энергию может дать только взрыв, но при этом будет разрушен и сам лазер. Проблема решаема инженерными способами, но слишком затратно выводить лазеры в космос, обслуживать их, а толку получить чуть.
Поэтому лучше кинетического оружия для космоса ничего не существует. При тех огромных скоростях, с которыми мы летаем, в условиях пустоты, обыкновенная пуля, даже обыкновенный гвоздь имеют колоссальную разрушительную силу. А ведь чтобы уничтожить космический корабль, много гвоздей не надо – сам по себе он слабо защищен, ведь не потянешь же танковую броню в космос. А у нас не гвозди, у нас – снаряды с калибром 23 миллиметра. Страшная вещь!
И еще. Никто в космосе не взрывается. Тем более с грохотом. Снаряды прошивают вражеский корабль в полной тишине, а все остальное делает вакуум.
Понятно, что такая война плохо выглядит на экране. Это не зрелище. Настоящая война, в отличие от показухи, всегда незрелищна…
На втором заходе американцы попытались атаковать станцию. Снаряды попали в стыковочный узел. Но приказа на открытие огня все не было, и армада ушла на второй круг.
И только после третьего появления американских истребителей, я услышал в наушниках: «Код один–два–пять». Управляя малыми двигателями системы ориентации, я подогнал назначенную цель к перекрестию на экране радиолокационного пеленгатора и нажал на гашетку. И сразу выругался матерно. Потому что у меня отказала пушка. А бой уже начался. Наши и вражеские снаряды крушили тонкую обшивку аппаратов, люди умирали в полной тишине, и только Центры управления полетами слышали их хрипы и проклятья.
Армада ушла на третий круг. Я обнаружил, что еще жив и все еще давлю на гашетку. Но пушка не работала. Доложил в ЦУП. Через несколько минут пришел приказ: тормозить и сходить с орбиты с посадкой на полосу под Саратовом. Приказы не обсуждаются, но я все губы искусал себе от отчаяния. Ведь ребята оставались в ожидании новой атаки, а я возвращался на Землю.
Мы победили в той битве. Ценой неимоверных потерь.
Станция «Союз–3» была разрушена. Погиб Комаров. Погиб Добровольский. Погиб Волков. Погиб Пацаев. Аппарат Лазарева получил серьезные повреждения, но Василий чудом сумел ввести его в атмосферу и, снизившись до приемлемой высоты, катапультировался из кабины. Лазареву повезло.
А мне? Повезло ли мне? Не знаю до сих пор. Я не предал друзей. И не бежал трусливо с поля боя. Пушка отказала. Такое могло случиться с каждым, но случилось со мной. И это тоже не вычеркнешь из памяти окружающих. И может быть кто–нибудь из них думает, что на самом деле я дезертир. Как ты думаешь, Алексей? Я дезертир? Только скажи честно…
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.